Продолжение. Начало в N22 [153].
Потом проходящий по той же тропе посвященный высокого роста подходит к женщинам и говорит: "Мир обеспокоенным призракам! Страдающие женщины, стремитесь к свету Диониса, Орфей вас ожидает!" И все женщины окружают его в молчаливом ожидании, снимают с себя венки, а он своим тирсом показывает им дорогу.
Некоторые из женщин идут к источнику и пьют из него из деревянных чаш; затем шествие приходит в порядок и двигается дальше. Молодые девушки идут впереди. Они поют гимн с припевом: "Потрясайте цветами мака! Утоляйте жажду из волн Леты! Дай нам цветок желания, и да расцветет нарцисс для сестер наших! Персефона! Персефона!"
Ученик еще долго идет со своим проводником. Он проходит через луга, покрытые асфоделем, под тенью кипарисов, грустно шелестящих над головой. Слышит заунывное пение, которое исходит неизвестно откуда. Видит на деревьях страшные маски и фигурки из воска, напоминающие спеленатых детей. То там, то здесь через реку переплывают лодки, наполненные молчаливыми людьми словно привидениями. Наконец, долина разворачивается, вершины гор освещаются, встает заря. Вдали видны темные ущелья горы Осса, прорезанные ущельями, в которых громоздятся обломки скал. Вблизи, посреди гористого амфитеатра, на лесистом холме сияет освещенный зарей храм Диониса.
Уже солнце золотит вершины гор. По мере того, как они приближаются к храму, со всех сторон появляются все новые и новые группы мистиков, посвященных, шествия женщин. Все они, внутренне взволнованные тревожным ожиданием, встречаются у подошвы холма и поднимаются по тропинкам к святилищу. Все приветствуют друг друга как друзья, потрясая миртовыми ветвями и тирсами.
Провожатый ученика исчезает, а сам ученик дельфийского храма оказывается — неожиданно для себя — в группе посвященных, которые отличаются разноцветными повязками, придерживавшими волосы на голове. Этих посвященных он никогда не видал раньше, а между тем ему кажется, что он их знает. И это вызывает в нем чувство большой радости. И они тоже, казалось, ожидают его и приветствуют как брата и поздравляют с благополучным прибытием.
Смешавшись с толпой и как бы несомый на крыльях, он поднимается на самые высокие ступени храма. Внезапно яркий луч света ослепляет его глаза. Это восходящее солнце устремляет свои первые лучи в долину, освещая всех мистиков и посвященных, теснящихся на ступенях храма.
В это время хор начинает петь благодарственную песнь. Бронзовые двери храма открываются, и появляется пророк, иерофант Орфей, сопровождаемый факелоносцем. Ученик дельфийского храма, узнав его, дрожит от радости. Одетый в бархат, с лирой в руке, Орфей сияет вечной юностью. Он говорит:
"Привет всем вам, кто пришел, чтобы возродиться после страданий земной жизни и кто возрождается в этот момент! Войдите, чтобы испить от источника света. Вы, что пришли из ночи — мистики, женщины, посвященные! Войдите и возрадуйтесь вы, которые страдали; войдите и отдохните вы, которые боролись. Солнце, которое я призову к вашим головам и которое засияет в ваших душах, не есть солнце смертных; оно — чистый свет Диониса, великое Солнце посвященных. Посредством пережитых вами страданий, через испытания, которые привели вас сюда, вы победите, а если вы верите в божественное слово, вы уже победили. Ибо, после долгого круга темных существований, вы покинете болезненный круг рождений и соединитесь все как единое тело и единая душа в свете Диониса.
Божественная искра, которая освещает нам путь на земле — в нас самих; в храме она становится ярким факелом, на небесах — светлой звездой. Так растет свет Истины.
Послушайте, как звучит лира о семи струнах, лира Бога... Она вызывает движение миров! Слушайте внимательно! И да проникнут ее звуки в вас, и да откроются перед вами глубины небес!
Здесь дается помощь ослабевшим, утешение страждущим, надежда всем! Но горе злым и непосвященным! Они будут уличены. Ибо в экстазе мистерий каждый видит душу другого до самой глубины. Злые будут поражены ужасом, а нечестивые — смертью.
А сейчас, когда свет Диониса засиял над вами, я призываю небесного Эроса, милостивого и всемогущего. Да будет он в вашей любви, в ваших слезах и в ваших радостях. Любите, ибо всё любит: и демоны в безднах, и боги в эфире. Любите, ибо всё любит! Но любите светом, а не тьмой. Помните о вашей цели во время путешествия. Когда души возвращаются в обитель света, они несут на своих телах, подобно грязным пятнам, все грехи своих жизней... И чтобы стереть их, душа должна возвращаться на землю... И одни лишь чистые и сильные входят в обитель Света Диониса.
А теперь воспоем Эвохе!"
"Эвохе!" — возглашают вестники из четырех углов храма. "Евохе!" — и раздается звуки цимбал. "Эвохе!" — подхватывают все собравшиеся на ступенях святилища. И призыв Диониса, священный призыв к возрождению и к вечной жизни, катится по долине, повторяемый тысячью голосов и отражаемый всеми горными эхо. И пастухи в диких горных лесистых ущельях Оссы вместе со своими стадами отвечают теми же словами: "Эвохе!"
Видения посвященного
Празднество пролетело как сон; наступил вечер. Танцы, гимны и молитвы словно растаяли в розовом тумане. Орфей и его ученик спустились по подземной галерее в священный склеп, находившийся в середине горы, куда только один Иерофант и имел доступ. Там он предавался своим одиноким медитациям или занимался со своими учениками великим искусством магии и теургии.
Они вошли в обширную пещеру. Два факела, вставленные в пол, слабо освещали трещины её стен и таинственный мрак её глубин. В нескольких шагах от них была видна темная расселина, которая вела вверх, к солнечному свету. Сквозь нее проходил теплый воздух, который спускался вниз, а трещина, казалось, вела к самым недрам земли. На краю трещины стоял небольшой жертвенник, на котором горело лавровое дерево и стоял сфинкс, высеченный из порфира. Очень высоко в трещине виднелось звёздное небо. Его слабый голубоватый свет являлся как бы оком небес, проникающим в черную бездну.
"Ты пил из источника божественного Света, — сказал Орфей. — Ты вошел с чистым сердцем в сердце Мистерий. Торжественный час пробил, и я дам тебе проникнуть до самых источников жизни и света. Те, которые еще не приподняли густой покров, скрывающий невидимый мир от взора человеческого, те еще не приобщились к сынам Божиим.
Внимай же истинам, которые необходимо умалчивать перед толпой и которые составляют силу святилищ:
Бог един и всегда подобен Себе Самому. Он управляет всей вселенной. Но боги разнообразны и неисчислимы; ибо Божественное вечно и не имеет конца. Величайшие из них — души светил. Солнце, звезды, земли, луны — каждая звезда имеет свою душу, и все они изошли из небесного огня Зевса и из первозданного света. Недоступные, неизменные, они управляют великим Целым своими ритмическими движениями. И каждое светило, вращаясь, вовлекает в свою эфирную сферу сонмы полубогов или просветленных душ, которые были когда-то людьми, спускались по лестнице воплощенных царств и победоносно вознеслись снова на высоту, где кончается круг рождений. Посредством этих чистых духов Бог дышит, действует, проявляется. Более того, они являются дыханием Его Души, лучами Его вечного Разума.
Они направляют целые воинства низших духов, которые действуют в низших элементах; они же управляют мирами. И вдали, и вблизи, они окружают нас и, хотя по сути своей они бессмертны, они без конца облекают себя в формы, сообразно временам, народам и странам. Нечистивый отрицает и все же боится их; праведный поклоняется им, хотя и не видит их; посвященный знает их, привлекает их и видит их. Если я боролся, чтобы найти их, если я не побоялся смерти и, как говорят, спускался в ад, я делал это, чтобы победить демонов бездны и призвать свыше богов на мою возлюбленную Грецию; я делал это, чтобы глубокое небо сочеталось с землей, и очарованная земля услышала музыку божественных голосов! Небесная красота воплотится в тело женщины, огонь Зевса потечет в крови героев, и еще до того, как подняться к светилам, сыны Богов засияют славой подобно Бессмертным.
Известно ли тебе, что такое Лира Орфея? Это — звук вдохновенных храмов. Струны её — боги; под их мелодии Греция настроится подобно лире, и сам мрамор запоет в стройных размерах и в светлых гармониях небожителей.
А теперь я вызову моих богов, дабы они появились перед тобой живыми и показали тебе в пророческом видении мистический гименей, который я готовлю миру и который узрят посвященные.
Ложись в углубление этой скалы. Не бойся ничего. Магический сон сомкнет твои очи. Вначале ты будешь содрогаться и увидишь страшные вещи; но затем — чудный свет и неведомое блаженство овладеет всем твоим существом".
Ученик ложился в нишу, высеченную в виде ложа в скале. Орфей бросал горсть благовоний в жертвенный огонь; затем, взяв в руку свой скипетр, на вершине которого переливался всеми цветами радуги сверкающий кристалл, подошел к сфинксу и начал вызывать:
"Кибела, Кибела! Великая мать, услышь меня! Первозданный свет, эфирное пламя, вечно вспыхивающее в беспредельных пространствах, в котором таятся отголоски и образы всех вещей! Я призываю твоих сверкающих Вестников, о душа вселенной, согревающая бездны, сеющая солнца, влачащая в Эфире свою вытканную из звезд мантию... тончайший Свет, скрытый и невидимый для телесных очей. Великая Мать всех миров и Богов, хранящая все первообразы в недрах своих. Древняя Кибела, приди ко мне! Силой моего магического жезла, силой моего договора с Могущественными, с помощью души Эвридики заклинаю тебя: явись! Явись, супруга многоликая, покорная и отзывчивая под огнем вечного Мужского. Из высочайших пространств, из глубочайших бездн, со всех сторон, появляйся, притекай, наполняй эту пещеру твоими эманациями! Окружи сына Мистерий прозрачной оградой и дай ему узреть в твоем глубоком лоне Духов бездны, земли и небес...".
При этих словах подземный гул потрясал недра горы, и скала начинала дрожать. Тело ученика покрывалось холодным потом. Орфея он видел уже неясно, сквозь клубы разраставшегося дыма. В первую минуту он пробовал бороться со страшной силой, которая одолевала его, но чувствовал, как сознание его ослабевает и воля перестает действовать. Он испытывал ужас утопающего, задыхающегося под напором воды и в страшной борьбе теряющего сознание...
Когда он приходил в себя, ночь окружала его. Н очь, в которой прокрадывался ползучий полусвет, мутный и призрачный. Он долго смотрел, ничего не видя; время от времени он чувствовал как бы прикосновения к своему телу крыльев невидимых летучих мышей. Наконец он начал смутно различать двигавшиеся во мраке чудовищные формы центавров, гидр и горгон. И первое, что он различил явственно, была большая фигура женщины, сидящей на троне. Она была окутана длинным покрывалом, в складках которого бледно мерцали звезды, а на голове её виднелся венок из распустившихся маков...
Продолжение следует
Добавить комментарий