Несколько слов перед статьей. Как известно, все в мире повторяется. И мой рассказ о Кипренском удивительным образом перекликается с современным скандалом вокруг выставки фотографии. Я не буду сейчас говорить о том, что давно известно, произнося пафосные слова о нашем варварстве и неразличении искусства и натуры.
Конечно же, художественные произведения, в том числе художественную фотографию, нужно судить по законам искусства. Скажу только, что название выставки «Без смущения» меня несколько… смущает (обнаружила в себе эту атавистическую эмоцию).
Но мне представляется, что даже, несмотря на то, что мир вокруг нас семимильными шагами движется к полной утрате смущения, конфузливости, стыда,- эти чувства неотъемлемая часть человека культуры. Они свидетельствуют о некоторых внутренних запретах и ограничениях (как называл это Кант , «нравственный закон внутри меня»), противостоящих варварской вседозволенности.
Может, они кажутся несколько «провинциальными», но такова уж судьба России - мы вечно отстаем. В статье я как раз и размышляю об «отставшем» русском гении.
***
Вызывает удивление тот факт, что один из трех выдающихся русских художников эпохи романтизма - Орест Кипренский, - не принял участие в таком, во многом революционном для России событии, как начало живописания обнаженной женской модели.
Его младший современник и друг - Карл Брюллов и «тихий гений» - Алексей Венецианов предприняли разработку этого мотива уже в начале 30-х годов 19-го века («Вирсавия» Карла Брюллова (1832, ГТГ) и , конечно, вслед за «великим Карлом» «Вакханка» у Венецианова (1832).
Нужно отметить, что в академических аудиториях России женская обнаженная модель не ставилась, что продлилось до 90-х годов 19 века! Ждать этого эпохального события оба художника не стали. Брюллов мог писать и рисовать обнаженную женскую модель в итальянских академиях и пользуясь услугами нанятых натурщиц. Впрочем, в «Вирсавии» угадывается возлюбленная Брюллова - графиня Юлия Самойлова, изображенная даже с той же девочкой-арапкой, что и на замечательном портрете, хранящемся сейчас в Америке («Портрет графини Юлии Самойловой, ее воспитанницы Джованнины Пачини и арапки» (1832-1834, музей Хиллвуд, Вашингтон).
«Вирсавия», как и все образы, посвященные взбалмошной графине, написана вдохновенно. В ней нет ничего от библейской героини. Это живая, современная художнику женщина, яркая и соблазнительная. Брюллов совершенно свободно и с большим артистизмом вошел в европейскую традицию, когда художники под видом Вирсавий и Венер живописали своих возлюбленных.
У Венецианова были крепостные крестьянки, которых он писал в роли обнаженных античных богинь. Получалось, впрочем, не слишком похоже на вакханок и Диан. Крестьянки явно конфузились. Да и у художника в работах подобного рода ощущается некоторая скованность, которой нет в его блистательных крестьянских жанрах. Все же изображение женской наготы было для России новостью и довольно шокирующей.
А что же Кипренский? У него, как и у Брюллова, была возможность в Италии писать обнаженную женскую натуру. Гравер Федор Иордан пишет, что в Риме (судя по всему, имеется в виду второй приезд Кипренского в Италию – с 1828 по 1836) ,-«модель у него имелась почти ежедневно»[1].
Но что-то ему мешало.
Отмечу, что в графике Кипренского, хоть и редко, но встречаются обнаженные женские персонажи, явно восходящие к работам с античных женских торсов. В их числе, например, аллегорическая композиция «Счастье-ложное» (1814, Частное собрание), посвященная, как полагает Валерий Турчин, судьбе Наполеона.[2]
В центре композиции изображена Фортуна в виде обнаженной женщины с развевающимся шарфом. Перьевые линии очерчивают классическую фигуру в духе античной Афродиты, предстающей на античных гипсах. Ничего «наблюденного», как выражаются художники, тут нет.
Как мне кажется , автору совсем не нужна была обнаженная женская (как и мужская) модель и для карандашного листа из альбома начала 20-х годов «Иосиф и жена Пентефрия» (ГТГ). Ветхозаветный сюжет решен вполне академически – с пафосно убегающим Иосифом и вполне условной, проработанной не без воспоминаний об античных женских торсах женой Пентефрия. Достаточно сравнить брюлловский эскиз обнаженной женщины («Нимфа»(1827-1828) для композиции «Гилас, увлекаемый нимфами в воду», чтобы стало ясно различие.
Карандашный эскиз со спины сделан Брюлловым с живой натурщицы. Оригинальна поза, фигура дана в динамике и пронизана сильным чувством. Еще более разителен контраст рисунков Кипренского с графической аллегорической композицией Брюллова «Невинность, оставляющая землю»( 1839). В чертах лица и в очертаниях узкого вытянутого вверх тела «Невинности» узнается молодая жена Карла Брюллова Эмилия Тимм, брак с которой был редкостно неудачен и продолжался всего несколько месяцев.
Так что же мешало Кипренскому? Или он вообще избегал изображения обнаженных натурщиков? Однако в ученические годы он блистал именно в своих натурных композициях с изображением нагих мужчин.
Вообще «идеальным» возрастом для художественной системы Кипренского было детство и отрочество, наиболее «естественные» и живые с точки зрения романтиков[3].
Мне кажется, Кипренский не изображал «реальной» (а не условно-гипсовой) женской наготы вследствие двух причин. Во первых, в его «подкорке» жили запреты древнерусского искусства, где нагими изображались только черти и грешники в аду. Он вообще был художником «суровой» традиции, не любившим роскоши и аксессуаров, что вполне в духе иконописания.
И второе,- излюбленный его возраст - юное, несозревшее существо, девушка-девочка, «нимфетка», как сказал бы Набоков, которую как-то и неловко было изображать нагой. Вообще в художественной системе Кипренского женщина в идеале ассоциировалась с ангелом, который и вовсе бесплотен. Недаром в виде ангела он изображал свою «благодетельницу» императрицу Елизавету Алексеевну, давшую ему пенсион для поездки в Италию (Рисунок пером «Ангел-хранитель»,1813).
Самая последняя, утраченная картина Кипренского,- называлась «Ангел-хранитель детей» и писалась с жены Мариуччи (1836).
При таком высоком представлении о женщине он не хотел нарушать внутреннего запрета на изображение женской наготы. А вот нагого мальчика-натурщика он все-таки изобразил, что говорит о существующем интересе к мотиву («Обнаженный мальчик-натурщик», нач. 30-х годов 19 века, Музей Торвальдсена, Копенгаген).
Работа зрелого Кипренского совсем не напоминает натурных штудий его ученической поры. Никаких «мифологических» аллюзий, никакого пафоса, мускулов, физического напряжения.
Мальчик, опершийся рукой о стену и слегка склонивший курчавую голову к плечу, изображен в необыкновенно легкой, импровизационной манере. Кажется, что он вот-вот взлетит- столько живости в его фигуре, представленной в узком и затененном пространстве комнаты. Художнику важно изобразить не только нежное подростковое тело, но и осмысленный, задумчивый взгляд. Кипренский словно бы вспоминает себя самого в детстве - невысокого, ладного, курчавого, полного нерастраченных сил.
Но и в этом случае действует какой-то внутренний запрет. Недаром картина написана на оборотной стороне «Портрета армянского священника». Работу он не «записал», но ограничил к ней доступ.
В художественной системе Кипренского запрет на «натурную» женскую наготу может считаться некой данью «архаике», но , не вступив на этом поприще в творческое соревнование с Карлом Брюлловым и Алексеем Венециановым, Кипренский оставил нам наиболее одухотворенные женские образы эпохи. Иными словами, его «архаизм» давал ему некоторое преимущество перед «новаторами» в изображении поэтической, строгой и одухотворенной, истинно российской женственности.
Комментарии
Очень хорошая статья. Приятно
Очень хорошая статья. Приятно читать заметки и статьи компетентного человека. Да, в журнале попадаются интересные материалы, как например, архивные письма Натальи Роскиной, продолжение которых я жду с нетерпением. К сожалению не все в журнале написано на таком профссиональном уровне. Стремясь выполнить план по количеству, редактор «допускает» на страницы журнала явно слабые материалы. Не хочу никого обидеть, но некоторые материалы написаны на уровне заводской стенгазеты, а не такого солидного издания как «Чайка». И уж тем более негодиться ставить статьи на полиитеческие темы, где возможны такие «перлы» о здоровье Хилари Клинтон, какие приводятся в статье Романа Солодова. Вообще лучше не помещать явно политические статьи на современные темы, оставьте это право другим изданием, которых предостаточно.
Не надо мне кажется гоняться за количеством, публикуя по две статьи в день, лучше немного меньше но качественней.
Cпасибо за критику и советы
Дорогой Борис,
редакция рада Вашему отзыву и ждет новых отзывов от читателей журнала. Обязательно учтем Ваши замечания и пожелания. Наш журнал рассчитан на широкий круг читателей, поэтому мы стараемся не ограничиваться статьями о литературе и искусстве. Дискуссионный вопрос, нужны ли журналу статьи о политике. Все же общество сейчас живет этими проблемами, и полностью их игнорировать, нам кажется, нельзя. А низкий уровень некоторых материалов, о котором Вы говорите, иногда оправдан молодостью наших корреспондентов; мы надеемся, они выучатся и выработают профессионализм. Спасибо Вам еще раз за Ваше доброжелательное письмо!
ИЧ
Добавить комментарий