Савелий Дудаков и его книга

Saveliy_Dudakov.jpg

В октябре прошлого году скончался выдающийся историк, филолог и публицист, доктор философии Иерусалимского университета Савелий Юрьевич Дудаков. Савелий Дудаков родился в Ленинграде в 1939 году, с начала 1960-х годов активно участвовал в сионистском движении, в 1971 году смог выехать из социалистического рая в Израиль. Его научная и литературная деятельность была посвящена истории и судьбе евреев в России, их вкладу в российскую культуру. Сейчас в Израиле готовится переиздание книги Савелия Дудакова «Антисемитская литература XIX-XX вв. и “Протоколы сионских мудрецов”». Считаю для себя большой честью, что мне было предложено написать предисловие к этому незаурядному труду. Предлагаю вниманию читателей это мое предисловие.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В обширном и весьма содержательном литературном наследии израильского историка, писателя и литературоведа Савелия Дудакова (1939-2017) книга «Антисемитская литература XIX-XX вв. и “Протоколы сионских мудрецов”» занимает центральное место.

Впервые она была издана в 1993 году в Москве, в издательстве «Наука». Это чудо произошло, главным образом, благодаря стараниям близкого друга Савелия Д.А. Черняховского. Видный московский врач-психиатр, человек с широкими знаниями и разнообразными интересами, Черняховский имел большой круг знакомств, в том числе среди видных ученых. На рукопись Савелия Дудакова он организовал несколько отзывов от крупнейших и влиятельных ученых, в числе других от известного филолога и культуролога, члена-корреспондента Российской Академии Наук (позднее академика) С.С. Аверинцева. Рецензии были таковы, что ведущее издательство Академии Наук не могло отклонить рукопись. Книга вышла в свет под общей редакцией Д.А. Черняховского, но не под тем названием, какое ей дал автор. Заголовок: «История одного мифа». Подзаголовок: «Очерки русской литературы XIX-XX вв.». В короткой редакционной аннотации на обороте титульного листа сказано:

«Автор предлагаемой читателю книги, известный израильский ученый Савелий Дудаков подробно и корректно проанализировал особенности развития литературы и общественно-политической мысли России второй половины XIX – начала XX в. Особое внимание уделяется массовой беллетристике этого времени, произведениям ныне забытых писателей – “второго ряда” Вс. Крестовского, Б. Маркевича, С. Эфрона, Н. Вагнера и др.».

О чем же книга?..

Как сообщил мне близкий друг Савелия Дудакова профессор Михаил Давидович Голубовский, на задней стороне обложки была еще одна аннотация, в ней говорилось, что «Протоколы сионских мудрецов» - это фальшивка, сфабрикованная царской тайной полицией. Невесть какая новость, но, перед выходом книги в свет, от Черняховского потребовали заменить обложку, иначе тираж пустили бы под нож.

По словам М.Д. Голубовского, «положение спас художник, предложивший поистине соломоново решение: "извести" аннотацию. Что и было сделано. В течение двух дней сотрудники исторической редакции, включая кое-кого из домашних, стирали намоченными ацетоном тампонами злополучную аннотацию с пяти тысяч экземпляров!»

Напомню, что это было уже в постсоветское время, при президенте Ельцине. Цензура давно была ликвидирована, свобода слова, гласность достигли своего пика. Тем не менее, ведущее издательство Академии Наук, осмелившись издать эту книгу, готовило ее к печати в страхе от собственной смелости.

Почему? Чего опасались издатели?

Ответом на этот вопрос может служить сама книга. В ней исследованы глубинные процессы, которые формировали в России важную составляющую ее общественного сознания, ее духовности – того, чем русские «патриоты» так привыкли гордиться. Дудаков подносит к их глазам зеркало, а из него смотрит тупое узколобое мурло.

В книге вскрывается то, что подготовило и сделало возможным появление «Протоколов сионских мудрецов», главной антисемитской фальшивки XX века, которую видный американский исследователь Норман Кон назвал «ордером на геноцид». 

Широко распространено мнение, что «Протоколы сионских мудрецов» впервые были опубликованы Сергеем Нилусом – в качестве приложения ко второму изданию его книги «Великое в малом», вышедшей в свет в 1905 году. В том же году «Протоколы» были изданы Георгием Бутми. Название его книги предельно просто и выразительно: «Враги рода человеческого». «Протоколы сионских мудрецов» в ней обрамлены обширным вступлением и заключением автора. Текст «Протоколов» в этой книге стилистически, но не по существу, отличается от текста Нилуса.

Однако самая первая публикация «Протоколов» – под не менее выразительным заголовком «Программа завоевания мира евреями» - имела место двумя годами раньше, в десяти номерах газеты «Знамя» (1903, 28 августа – 7 сентября).

Владельцем и главным редактором газеты был Павел Александрович Крушеван (1860-1909), один из ведущих идеологов черной сотни, идейный вдохновитель кровавого Кишиневского погрома, потрясшего мир в апреле того же 1903 года. Опубликовать «Протоколы» ему было нелегко, ибо тогда еще действовал строгий цензурный устав, а он запрещал «натравливать одни группы населения на другие». Крушевану удалось попасть на прием к всесильному министру внутренних дел фон Плеве и получить разрешение в обход цензурного комитета. Сличение газетного текста с двумя книжными вариантами показывает, что Крушеван получил рукопись не от Нилуса, а от Бутми.

Само создание «Протоколов» до сих пор окутано несколькими слоями тайны. Согласно имеющимся свидетельствам, первоначально они были сварганены по-французски, но рукопись не сохранилась. Стилистические различия между текстом Крушевана-Бутми и текстом Нилуса наводят на мысль, что существовало два независимых русских перевода. Заказчик П.И. Рачковский – глава зарубежного отдела российской охранки и матерый провокатор. Исполнители – два видных журналиста и секретных сотрудника той же охранки М. Головинский и И. Манасевич-Мануйлов. В литературе о генезисе «Протоколов» упоминаются и другие «претенденты» на эту роль. Один из них – Илья Фаддеевич Цион – человек, проживший две жизни: выдающийся ученый-физиолог и скандальный международный авантюрист, личный враг крупнейшего сановника двух последних царствований Сергея Юльевича Витте.

Настойчиво проводимая в «Протоколах» мысль о всевластии золота, которое «сионские мудрецы» используют для разложения и порабощения «гойских» народов, иллюстрируется такими подробностями, что не остается сомнений: это стрелы в огород Витте и его финансовой политики, которая была направлена на укрепление и золотое обеспечение рубля.

Этот курс, начатый предшественником Витте на посту министра финансов Вышнеградским, стимулировал приток в Россию иностранного капитала, а вместе с ним быстрый рост промышленности, транспорта, экономики в целом. Но это было невыгодно крупным помещикам – экспортерам хлеба. Выручая за него твердую валюту и расплачиваясь со своими работниками дешевыми «бумажками», они получали двойные прибыли. Финансовая реформа, начатая Вышнеградским и завершенная Витте, положила этому конец, что вызвало невероятную злобу в среде высшего дворянства и чиновничества. Витте пытались опорочить разными способами: наушничали, распускали слухи и сплетни, в том числе о том, что он – ставленник евреев. Для дискредитации министра финансов использовалось еврейское происхождение его второй жены и его известная позиция по еврейскому вопросу. Витте считал, что антиеврейские законы наносили большой вред не только еврейскому меньшинству, но всей России, потому их надо постепенно смягчать и отменять, что тоже вызвало возмущение определенных влиятельных кругов.

Илья Фаддеевич Цион хорошо знал эту ситуацию.

В начале 1870-х годов, когда профессор И.М. Сеченов покидал в знак протеста Петербургскую Медико-хирургическую академию, он, порекомендовал на свое место доцента Санкт-Петербургского университета И.Ф. Циона, чьи научные труды по рефлекторной регуляции работы сердца высоко ценил. Члены Ученого Совета Медико-хирургической академии оценить по достоинству научные заслуги Циона не могли: других физиологов среди них не было. Зато еврейская фамилия кандидата некоторым из них была не по нутру, а, кроме того, ходили слухи о его высокомерии и склочном характере. При голосовании кандидатуру Циона провалили.

Он с этим не смирился и подал жалобу в Военное министерство, так как Академия числилась по этому ведомству. Министерство запросило мнение ведущих физиологов Европы и получило ряд блестящих отзывов от крупнейших мировых авторитетов: Людвига, Бернара, Гельмгольца и других. Тогда военный министр Д.А. Милютин назначил Циона профессором через голову Ученого Совета, что вызвало возмущение всей профессорской корпорации.

Въехав в Академию на белом коне, Цион не пытался наладить отношений с коллегами, а, напротив, шел на обострения – и с ними, и со студентами. Лекции он читал с блеском, сопровождал их множеством экспериментов, проделывал их виртуозно. Препарируя лягушек, белых мышей, голубей, другую живность, профессор не надевал рабочего халата. Его тонкие пальцы артистично орудовали скальпелем, словно дирижерской палочкой. Из рукавов парадного виц-мундира высовывались накрахмаленные манжеты, но после кровавых вивисекций на них не появлялось ни единого пятнышка.

Однако лишь очень немногие студенты заворожено следили за священнодействием профессора-мага. В их числе был Иван Петрович Павлов. Он учился у Циона еще в университете, а, окончив его, поступил в Медико-хирургическую академию, чтобы продолжать у него учебу. Позднее, став всемирной знаменитостью, Павлов подчеркнуто называл себя учеником Циона. Большинство же студентов на лекциях не появлялись, либо слушали лектора вполуха, занимались кое-как, и на экзамене профессор почти всем влепил двойки. Такое было неслыханно. Обычно профессора были снисходительны, и уж о тройке с ними, как правило, можно было договориться. Но не с Ционом.

Начались сходки, протесты. В ответ неукротимый профессор обрушивал на студентов обвинения в лени, невежестве, в том, что они мало учатся и много митингуют, ничего не смысля в политике.

Обнажились глубокие идеологические расхождения между профессором и молодежью, воспитанной на романе Чернышевского «Что делать?», на статьях Д. Писарева, на популярных книжках Фогта и Молешотта, на «Рефлексах головного мозга» Сеченова.

Книга Сеченова воспринималась молодежью как научное доказательство того, что «Бога нет, а есть одни рефлексы». Цион же стоял на том, что рефлексы отдельно, а Бог отдельно, думать иначе могут только болваны. Трудно сказать, верил ли сам Цион в Бога или был юродствовавшим выкрестом, но то, что ни Бога, ни черта он не боялся, он потом многократно доказал.

В своем верноподданичестве Цион, однако, усердствовал сверх всякой меры. Начальству надоело разбираться в скандалах, связанных с его именем, и ему «посоветовали» подать в отставку. Он пытался продолжить научную карьеру во Франции, в лаборатории Клода Бернара, который его высоко ценил. Однако в 1878 Бернар умер. Цион полагал, что возглавит лабораторию, но вакансию предложили другому ученику Бернара, с которым россиянин успел рассориться. Оскорбленный, он ушел из лаборатории и – вообще из науки.

Цион владел не только скальпелем, но и пером. Его острые, полные сарказма памфлеты о нигилизме, атеизме и других модных течениях печатались в журнале «Русский вестник» - рупоре праворадикальных кругов. Цион сблизился с главным редактором журнала М.Н. Катковым, который имел большое влияние в правительственных сферах. После убийства Александра II и воцарения Александра III оно еще больше возросло. Профессор Вышнеградский стал министром финансов по протекции Каткова, и, когда тот попросил составить протекцию Циону, Вышнеградский не мог отказать. Цион стал чиновником особых поручений при министре финансов и был отправлен за границу для совершения крупных сделок по государственным займам. Он оказался превосходным дельцом и дипломатом. Благодаря его энергии и инициативе, деловой хватке и умению пролезть в любую щель, линия Вышнеградского на привлечение в страну иностранного капитала стала наполняться конкретным (денежным!) содержанием.

Однако с таким же умением, с каким Цион обрастал влиятельными друзьями, он плодил и врагов. Стали поступать доносы о том, что, пропуская через свои руки огромные денежные суммы, Цион не всегда делал различие между государственным карманом и своим собственным. Не все донесения такого роды были беспочвенными, и, в конце концов, Вышнеградский должен был дать им ход. Циона вызвали в Петербург для объяснений. Приехать он отказался, чем окончательно себя скомпрометировал. Один из редких случаев, когда «невозвращенцем» стал не противник царизма, преследуемый по политическим мотивам, а горячий сторонник и идеолог режима.

Надеясь вернуть расположение власти, Цион стал использовать свои связи для сбора компромата на своего недавнего покровителя. Доносы он не только рассылал по начальству, но публиковал в западной прессе. Однажды Александру III доставили брошюру Циона о том, что министр Вышнеградский берет крупные взятки. Приводилась даже выписка (Бог весть, как раздобытая) из финансовой ведомости банка Ротшильда о выдаче Вышнеградскому 500 тысяч франков.

В «Воспоминаниях» С.Ю. Витте рассказано, как Александр III попросил его – тогда еще министра путей сообщения – ознакомиться с доносом Циона и высказать свое мнение. Витте сказал государю, что выписка из банковской ведомости, по-видимому, правильная, но в то, что это взятка, он не верит, ибо Вышнеградский слишком умен, чтобы так подставляться. Положение министра финансов таково, пояснил Витте, что он всегда на виду; никакая неблаговидная акция с его стороны не может пройти незамеченной, и Вышнеградский это знает. Выяснилось, что, заключая контракт с банком Ротшильда на размещение во Франции крупного государственного займа, Вышнеградский должен был расторгнуть ранее заключенную сделку с менее надежным партнером, а для этого уплатить неустойку; эти отступные ему возместил банк Ротшильда, так что ничего незаконного в его действиях не было. Витте из этого эпизода заключил, что Цион – человек опасный, от него надо держаться подальше.

Когда он сменил Вышнеградского на посту министра финансов, Цион прислал ему письмо, наполненное грубой лестью и предложением услуг. Витте не ответил. И – унаследовал опаснейшего врага.

Памфлеты и доносы Циона настолько его донимали, что он попросил содействия у главы заграничной агентуры Департамента полиции П.И. Рачковского. Тот организовал тайное наблюдение за Ционом и его виллой в швейцарском городке Территете. В отсутствие хозяина, туда проникли «неизвестные» и выкрали большое число бумаг. Цель состояла в том, чтобы вызнать, какие новые акции против Витте готовит Цион, и по возможности их обезвредить.

По одной из версий, у Циона и был изъят незаконченный памфлет против Витте, в котором изображался «еврейский заговор» с целью порабощения мира при помощи золота и развращения широких масс либеральной демагогией о братстве, равенстве, правах человека и т.п. Эта гипотеза основана на том, что Цион не брезговал подлогами и мистификациями, и некоторые идеи «Протоколов» перекликались с его более ранними памфлетами.

Но это косвенные улики. Доподлинно неизвестно, был ли вообще такой памфлет в составе изъятых бумаг Циона, и если был, то в какой стадии завершенности. Возможно, в числе изъятых материалов был только экземпляр редкой книги Мориса Жоли, которая и натолкнула Рачковского на мысль использовать ее для антисемитской фальшивки. Могло быть и так, что среди бумаг Циона находилась черновая рукопись, не имевшая антисемитской направленности, а обличавшая только самого Витте и его финансовую политику. Такой точки зрения придерживается известный исследователь «Протоколов» Норман Кон. Если так, то Рачковский и его подручные должны были «доработать» черновой текст Циона таким образом, чтобы министр финансов России превратился в «сионских мудрецов»[1] .

Савелий Дудаков, в другой своей книге «Этюды любви и ненависти» (М.2003. с.262-282) детально разбирает все доводы за и против причастности Циона к созданию «Протоколов сионских мудрецов» и склоняется к юридической формуле: «освобожден, но оставлен под сильным подозрением».

Окончательного ответа на вопрос, кто же фабриковал «Протоколы», все еще нет. Какова относительная доля участия названных или каких-то еще неведомых персонажей, до сих пор не выяснено. Таков же вывод и автора последнего и наиболее детального исследования «Протоколов», Пьера-Андре Тагиеффа («Протоколы сионских мудрецов: фальшивка и ее использование», французский оригинал – 2011; русский перевод 2013[2]). Не вызывает сомнения лишь то, что первые издатели «Протоколов», давшие им путевку в жизнь, - Крушеван-Бутми и Нилус.

Если Нилус был человеком религиозным, жил отшельником и проводил время в поездках по монастырям и скитам, в общении с всевозможными старцами, юродивыми, чудотворцами и другими «божьими людьми», то Бутми был человеком земным и политически активным. За короткий срок он издал серию брошюр под рубрикой «Обличительные речи», которые торжественно посвящал Союзу русского народа. В этой серии и появилась книжка «Враги рода человеческого», стержнем которой являются «Протоколы сионских мудрецов», о чем уже говорилось. В течение двух лет он переиздал эту книжку не меньше четырех раз[3], что плохо согласуется с распространенным мнением, будто в дореволюционной России «Протоколы» не пользовались спросом и даже были запрещены властями[4].

Однако примерно с 1908 года имя Бутми исчезает из всех источников, и «Протоколы» в его редакции больше не издаются, тогда как Нилус переиздал свою книгу в 1911 году, и затем в 1917-м. Книга Нилуса была любимым чтением императрицы Александры Федоровны, она увезла ее с собой в ссылку и не расставалась с ней до самого расстрела царской семьи в Екатеринбурге, в ночь с 16-го на 17-е июля 1918 года.

После большевистского переворота черносотенная пропаганда стала твердить, что в России осуществилось то, что было запланировано «сионскими мудрецами». Идеологи черносотенного толка имели большое влияние в пропагандистском аппарате Белого движения. «Протоколы», в версии Нилуса, стали широко распространяться. Двести тысяч жертв еврейских погромов в годы гражданской войны – таков результат первого раунда «протокольных» оргий.

После краха Белого движения «Протоколы» были вывезены на Запад, где стали использоваться для объяснения российской смуты. В короткий срок они были переведены на основные европейские языки и произвели немалую сенсацию. В Соединенных Штатах автомобильный король Генри Форд, в 1920 г. профинансировал издание «Протоколов» тиражом в полмиллиона экземпляров, после чего они перепевались в патронируемой им газете, а затем эти статьи были объединены в книгу «Международный еврей», опубликованную под его именем.

Под влияние «Протоколов» попадали отнюдь не только крайние антисемиты или наивные недоумки. Ознакомившись с ними, Уинстон Черчилль, сказал, что ему теперь ясно, что произошло в России и кто направляет большевистских главарей. А лондонская газета «Таймс» вполне серьезно рассуждала о том, что, выйдя победителем из Первой мировой войны, Великобритания избежала германского господства, но, возможно, стоит перед угрозой еще более страшного порабощения – евреями[5].

В августе 1921 года, в Константинополе, корреспондент той же лондонской «Таймс» Филип Грейвс встретился с беженцем из России, бывшим помещиком. В гражданскую войну он состоял при властях деникинской армии и всерьез искал доказательства подлинности «Протоколов». Случайно он наткнулся на редкую книжку французского публициста Мориса Жоли «Диалоги в аду между Макиавелли и Монтескье». Книга вышла в 1864 году и представляла собой едкую сатиру на Наполеона III и его режим. Тираж был отпечатан в Брюсселе с тем, чтобы нелегально ввезти его во Францию, но на границе он был конфискован, затем уничтожен. Автор был арестован, приговорен с полутора годам тюрьмы «за оскорбление величества», после отсидки прожил недолго: покончил с собой. Чудом уцелело несколько экземпляров памфлета, один из них и попал в руки господина Икс (он просил не называть его имени, и оно осталось неизвестным). Он был поражен, увидев, что «Протоколы сионских мудрецов» - это перелицовка памфлета Мориса Жоли. Саморазоблачительные речи, которые Жоли вложил в уста Макиавелли (Наполеона Малого), превращены в коварные замыслы «сионских мудрецов». Об этом Филип Грейвс рассказал в трех номерах газеты «Таймс»[6].

А несколько раньше в США вышла небольшая книжка Германа Бернстина «История одной лжи». В ней было показано, что основные идеи «Протоколов» заимствованы из фантастического романа сэра Джона Рэдклифа (псевдоним Германа Гёдше (1815-1878)). В романе есть глава, описывающая ночную встречу на еврейском кладбище в Праге, где вставший из гроба раввин посвящает своих единоверцев в тайный план завоевания мира[7]. Как показал Савелий Дудаков, данный отрывок, под названием «Еврейское кладбище в Праге и совет представителей 12 колен Израиля», был издан в русском переводе еще в 1872 году.

Таким образом, «Протоколы сионских мудрецов» оказались двойным плагиатом: текст Мориса Жоли скомбинирован с фантасмагорией Гёдше-Рэдклифа.

Однако только очень простодушные люди могли полагать, что с выяснением правды о фабрикации фальшивки она перестанет кого-либо интересовать. «Протоколы» были оприходованы Адольфом Гитлером и его поначалу карликовой и опереточной партией. По мере ее усиления в Германии и появления аналогичных партий в других странах влияние «Протоколов» стало вновь расти. Они многократно переиздавались не только в Германии, но и во Франции, Италии, Польше, Швейцарии и других странах.

В 1934 году в Берне состоялся громкий процесс, на котором происхождение «Протоколов» было подвергнуто судебному разбирательству. Одним из свидетелей на процессе давал показания известнейший деятель российской политический эмиграции, знаменитый разоблачитель тайных агентов царской охранки, а затем столь же непримиримый враг большевизма, Владимир Бурцев. После процесса он написал и издал книгу, в которой не только показал подложность «Протоколов», но во многом раскрыл технологию их фабрикации. Заголовок книги четко говорит о ее содержании:

«“Протоколы сионских мудрецов” – доказанный подлог. (Рачковский сфабриковал “Протоколы сионских мудрецов”, а Гитлер придал им мировую известность)»[8].

Яснее не скажешь.

Но, увы, со сторонников подлинности «Протоколов» разоблачения фальшивки скатываются как с гуся вода. «Я еще раз тщательно изучаю “Сионские протоколы”. Сегодня днем я говорил о них фюреру. Он полагает, как и я, что “Сионские протоколы” можно рассматривать в качестве абсолютно подлинных», записал в своем дневнике Йозеф Геббельс (четверг, 13 мая 1943 г.).

 «Протоколам» стукнуло 115 лет, а их несомненная подложность известна без малого сто лет, но это оружие массового уничтожения перемалывало человеческие жизни и до, и после разоблачения. Сегодня они продолжают публиковаться и цитироваться, требуя новых жертвоприношений.

Я столь подробно остановился на технической стороне фабрикации «Протоколов» по той причине, что Савелий Дудаков на этом не концентрируется. Его интересует возникновение и постепенное сгущение той ядовитой атмосферы, в которой только и могли сформироваться мифологические представления, материализовавшиеся в форме этого подлога.

Антисемитизм – явление международное, история создания и распространения «Протоколов» это подтверждает. Бациллы ненависти к «малому народу» пересекают моря и океаны, пустыни и горы, государственные, этнические и языковые границы. Такова одна сторона медали.

Оборотная сторона состоит в том, что для культивирования и размножения «протокольных» бацилл необходим хорошо приготовленный питательный бульон. Там, где нет питательной среды, бациллы не могут настолько размножиться, чтобы вызвать эпидемию.

На том, как столетиями готовился этот бульон в России, обретая все большую насыщенность и все более острый аромат, и сосредоточено внимание Савелия Дудакова.

Хотя в подзаголовке книга ограничена рамками XIX-XX века, она охватывает почти тысячу лет, от крещения Руси до поздне-советского времени. Основной метод Савелия Дудакова – вскрытие второго пласта великой русской литературы.

Мы все знаем произведения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова, Бунина, Булгакова и других писателей первого ряда: это часть духовного опыта всех нас, да и каждого культурного человека. Но это только вершины. В то время, когда жили и творили великие писатели, широко публиковались произведения других авторов. Иные из них пользовались успехом и оказывали воздействие на формирование настроений и сознания всего российского общества.

Если мы вспоминаем имя Фаддея Булгарина, то только как доносчика и негодяя, отравлявшего жизнь великому Пушкину. Но во времена Пушкина Булгарин был известным издателем, публицистом, прозаиком. Его роман «Иван Выжигин» был очень популярен и активно воздействовал на читательскую публику. В нем заметное место занимает повествование об образе жизни евреев. «Только жульничеством, грабежом и мошенничеством могли евреи обогатиться и, презираемые и гонимые, они стали истинными хозяевами Западного края» - так итожит идейное содержание булгаринского романа Савелий Дудаков.

Им исследованы биографии и творения таких литераторов, как О.А. Пржецлавский, Б.М. Маркевич, Вс.С. Крестовский, автор клеветнической «Книги кагала» А. Брафман, другой выкрест и ренегат С.К. Эфрон, Г. Бастунич, великая авантюристка Е.А. Шабельская – мать черносотенного террориста, который, уже в эмиграции, пытался застрелить «продавшегося евреям» лидера партии кадетов П.Н. Милюкова, а застрелил В.Д. Набокова – отца будущего великого писателя и тоже одного из лидеров партии кадетов. В книге проходят другие давно забытые прозаики и публицисты, сеявшие в публике «не разумное, доброе, вечное», а семена тяжелых предрассудков, злобы, ненависти.

В книге Савелия Дудакова показано, как под бойкими перьями этих литераторов, постепенно, последовательно и, я бы сказал, неумолимо старинная религиозная нетерпимость к иудеям превращала «врагов Христовых» во врагов России и всего рода человеческого; как бытовое пренебрежение к юрким, полунищим старьевщикам пополам с лютой завистью к преуспевшим «ротшильдам» перерождались в шизофреническую идею жидо-масонского заговора против тронов и алтарей; и как она достигла кульминации в «Протоколах сионских мудрецов».

Большое внимание в книге Дудакова уделено мистической и оккультной составляющей «Протоколов», чему особое значение придавал Сергей Нилус и те, кто воспринял фальшивку из его рук. Нилус жил в мире грез, видений, пророчеств, ожидания скорого апокалипсиса, который должен предшествовать второму пришествию Иисуса Христа. В его мистических представлениях второму пришествию Христа должен предшествовать приход Антихриста, коему прокладывал дорогу «еврейский заговор». Такое специфическое понимание «Протоколов» резонировало со спецификой российского антисемитизма.

Само понятие «антисемитизм» было введено германским публицистом Вильгельмом Марром в 1880 году, в его книге «Путь победы германства над еврейством». Термин оказался востребованным не только в Германии, но и во Франции, Испании, в других странах Европы. Объяснялось это тем, что традиционная, религиозная нетерпимость к евреям, то есть юдофобия, к тому времени утратила эффективность, так как общественное сознание и христиан, и евреев стало более секулярным. Евреи стали вхожи в светские солоны и в профессиональные клубы; заметно увеличивалась их роль в культуре, журналистике, в общественной жизни… На тех, кто продолжал ненавидеть евреев за то, что они «Христа распяли», или за то, что они «пьют кровь христианских младенцев» и т.п., стали смотреть как на недоумков, погрязших в дремучих средневековых предрассудках. Для ненависти к евреям потребовалось более веское, современное, «научное» обоснование. Оно было найдено в расовых теориях, согласно которым человеческие расы делятся на полноценные и неполноценные. Неполноценными, а потому обреченными на жалкое прозябание, были объявлены все «цветные» народы: чернокожие, желтокожие, краснокожие…

В число неполноценных попали и «семиты», то есть потомки Сима –старшего из сыновей праотца Ноя. Большинство из них, арабы, населяли страны Ближнего Востока; их можно было презирать и дискриминировать в основном виртуально, издалека-далёка. Зато их «двоюродные братья», евреи, жили рядом, и коль скоро ненависть к ним как к иноверцам вышла из моды, термин антисемитизм давал возможность их третировать как неполноценных инородцев. К тому же он не позволял евреям уйти от преследований, приняв крещение: если ты неполноценен генетически, то это надолго.

Особенность России состояла в том, что антисемитизм пришел в нее не на смену религиозной нетерпимости, а в добавление к ней. Как известно, массовые погромы 1880-х годов, а затем начала XX века часто совершались во имя божие. Толпы погромщиков двигались на еврейские кварталы не только с вилами и ломами, но и с хоругвями, часто под церковное пение, благословляемые попами. Религиозная составляющая в происхождении «Протоколов сионских мудрецов» особенно глубоко исследована в книге Савелия Дудакова.

Если бы меня спросили, в чем главная особенность этой книги, я бы сказал, что она перенасыщена знаниями. В ней сконцентрирован и осмыслен огромный литературно-исторический материал, тщательно проработанный и переосмысленный автором.

Книга Савелия Дудакова – это могучее лекарство от иллюзий. Она очень нужна евреям, стремящимся понять, как складывалась судьба их народа в России. Но не в меньшей мере она нужна России. Для евреев то, о чем в ней рассказано, -- страшное, жестокое, кровавое прошлое, которое нельзя исправить, но нужно и можно понять и преодолеть. И куда важнее понять и преодолеть это прошлое самой России, ибо это теснейшим образом связано с ее будущим. Россия не сможет стать по-настоящему свободной и процветающей страной до тех пор, пока она, не разберется трезво и непредвзято с темными сторонами своей «духовности». Юдофобия, кульминацией которой стали «Протоколы сионских мудрецов», столетиями дурманила и продолжает дурманить общественное сознание великой страны. Только избавившись от этого дурмана, сбросив с себя эти путы, Россия сможет по-настоящему раскрепоститься и «присоединиться к человечеству» (Чаадаев). Мне неизвестно другой книги, в которой это было бы показано с такой доказательностью и убедительностью, как в книге Савелия Дудакова.