Они давно заприметили друг друга. Трое израильтян, приехавшие вместе с женами провести две недели на восточно-европейском курорте. В перерывах между процедурами и солевыми ваннами они сухо здоровались, слегка кивнув головой. На долгих и пышных обедах посылали многозначительные взгляды, украдкой заглядывая друг другу в тарелки. На очень полезных для здоровья прогулках периодически раскланивались, любезно улыбаясь и пропуская вперед. Пока, наконец, в один ненастный вечер, когда за окном завывал ветер, а в окно хлестал совершенно декабрьский, по израильским меркам, дождь, все трое не встретились в жарком, натопленном зале дорогой гостиницы. И так как они уже привыкли к кивкам/улыбкам/взглядам, то абсолютно естественно все трое расселись на трёх креслах, обитых красной тканью, вокруг маленького, полированного столика.
Старший из них курил трубку. В тяжелых боях с местной администрацией он сумел-таки доказать, что он, как врач, ответственно заявляет, что дым от трубки не доставляет лёгким отдыхающих ничего, кроме удовольствия, а значит запрет на курение не него не распространяется. Другой, добродушный толстяк с усами, все время поглядывал по сторонам, посылая плутоватые взгляды официанткам, медсестрам, буфетчицам, массажисткам и секретаршам. А третий, по виду моложе остальных, носил брутальную черную повязку на глазу, чем вызывал у персонала страх и почтение, а у отдыхающих – явное любопытство.
- Всю жизнь людей спасал, врачом работал, а теперь вот, отдыхаю. – То ли с досадой, то ли с усталостью сказал Курильщик.
- А я всю жизнь в авиации провел, – сообщил Толстяк. – Сначала на военном вертолете летал, потом на пассажирских самолетах. Теперь – заслуженный пенсионер.
Двое поглядели на Одноглазого.
- Я сорок лет в армии провел. Войну прошел. Глаз потерял. В танке, – сухо и деловито отрапортовал он.
- Когда? – не выдержав испытания неизвестностью, спросил Толстяк.
- В 73-м. Танк горел, напарник погиб на месте. Меня спасли. Доставили в госпиталь. Глаз удалили. Вот. – И он протянул маленький искореженный жетончик. – Вместе горели…
- Постой, постой! – Толстяк суетливо вытащил из кармана футляр, нацепил над усами очки, внимательно разглядел жетон. – Так это же я тебя в госпитале на вертолете переправлял. Еще думал, не успею, ты весь в крови, а лететь-то… а ты корчишься, стонешь…
- А ну-ка, дайте сюда! – Оторвался от трубки Курильщик. Повертел недоверчиво жетончик в руках. - Можно взглянуть? – осторожно приподнял повязку. – Похоже, что я тебя оперировал.
Трое поглядели друг на друга, потом на сморщенный жетончик. Обнялись, склонили головы и застыли в долгом молчании.
Добавить комментарий