shanghai street w.jpg
Как сообщают аналитики на Западе и в самом Китае, заемщики, взявшие в последние годы огромные кредиты, испытывают все больше и больше трудностей с их выплатой. Чтобы погасить старые долги, они влезают в новые; ссудный процент при этом растет, одновременно общая хозяйственная конъюнктура, а с ней и прибыли, из сумм которых заемщики предполагали расплачиваться с кредиторами, проседают. По ценным бумагам, которые выбрасывают на рынок компании-должники с целью привлечения нового капитала, они вынуждены предлагать покупателям теперь куда большие дивиденды, чем в прошлом. Все чаще в аналитических справках, посвященных экономике Китая, фигурирует страшное слово «дефолт», кризис неплатежей, банкротство.
Суммарная задолженность одних только промышленных и сервисных компаний, не считая финансовых, может превысить в 2014 году 150 процентов ВВП. Всего два года назад этот показатель был равен 139 процентам. Но и этот показатель самый высокий среди десяти ведущих экономик мира: во Франции, к примеру, он составляет 108 процентов, в Японии — 103, в США — 78. Центральный банк КНР в создавшейся ситуации балансирует. С одной стороны, он принимает меры, чтобы остановить рост официального и полуофициального кредитования, которое осуществляют подведомственные ему финансовые организации. С другой — не может себе позволить слишком резких шагов, дабы не перекрыть полностью движение кредитных потоков, что вызовет панику и хаос во всей финансовой системе.
«Финансовый пузырь есть следствие избыточного стимулирования экономики, которое центральное правительство КНР проводило, начиная с конца 2008 года, — говорит Гордон Чан, один из ведущих в США специалистов по экономике Китая. — Правительство добилось стимулирования роста, но дорогой ценой: стоимость активов, в первую очередь, недвижимости, достигла заоблачных высот. Это и есть финансовый пузырь. Воздух из него должен быть выпущен. Цены активов на таком нереально высоком уровне удержаться не могут. Споры идут только о том, когда это произойдет.»
Финансовый пузырь, идет ли речь о стоимости недвижимости, акций, сырьевых ресурсов или «тюльпанной мании», охватившей Голландию в середине XVII века, это, согласно классическому определению, заметное и длительное отклонение цены актива от той, которую диктуют фундаментальные составляющие спроса и предложения. Отклонения эти становятся все более значительными, пока пузырь, наконец, не лопается, и цена не возвращается к ожидаемому уровню. Механизм образования пузыря, как правило, нелегко объяснить, как сложно точно предсказать и срок его сдувания. Характерный пример — ничем не оправданного взлет курса акций интернет-компаний, основанных в Америке с 1995 по 2000 годы, после чего последовало обрушение рынка акций высокотехнологических компаний NASDAQ. То же верно в отношении пузыря, возникшего на рынке недвижимости в США в конце 90-х годов прошлого века: цены в течение 6-7 лет прирастали в среднем ежегодно на 10 процентов, после чего махом скатились к почти что к предбумовой отметке. Так что случай с Китаем никаких загадок не таит
— На конец 2008 года пришелся пик финансово-экономического кризиса в США и в Западной Европе, являющихся основными импортерами китайской продукции, продолжает Гордон Чан. — Опасаясь, что сокращение экспорта ослабит быстрый и планомерный рост производства, — а именно в нем Компартия видит залог своей легитимности, — центральное правительство решило оживить работу промышленности, ориентированной на внутренний рынок. В свете этого госбанкам было предписано начать льготное кредитование предприятий и проектов региональных органов власти и управления. Политическая задача была временно решена, ВВП продолжал расти. Так что, стимулы сработали, но чисто номинально. Итогом их внедрения стали автомобильные и железные дороги, ведущие в никуда, и разбросанные по всей стране безлюдные города-призраки.
— Осознавало ли центральное правительство риски, на которые оно идет?
— Власти понимали, что посредством этой безумной денежной экспансии они рискуют разогнать маховик инфляции и создать финансовые пузыри в разных отраслях экономики. Сильных и независимых рыночных институтов, которые могли бы потенциально сдержать этот административный угар, в КНР нет. Ставка делалась на то, что эти мероприятия кратковременные, вызванные к жизни экстренными обстоятельствами, и что они будут свернуты, как только неразбериха на Западе уляжется, и объем импорта из Китая восстановится. Пекин не рассчитал — кризис в странах-импортерах затянулся, и за это время долги частных лиц, предприятий, главным образом, государственных, и органов управления на местах выросли невероятно. Центральное правительство знает, что сдерживание эмиссии денежной массы — это сегодня для него приоритет номер один, но как этого добиться сравнительно безболезненно, ему невдомек.
— Какие-то меры, тем не менее, были предприняты?
— Дважды в 2013 году, в июне и декабре, Центробанк, согласно официальным заявлениям, делал попытки ужать денежную массу, хотя, строго говоря, это было не сжатие, а лишь отказ от предоставления должникам еще более крупных кредитов. При этом оба раза даже эти паллиативные меры вызывали общесистемные перебои с платежами, вплоть до временного закрытия отдельных банков, что власти пытались скрыть от населения. Центробанк Китая перепугался и вернулся к прежним темпам кредитной эмиссии... На настоящий момент, как мне кажется, центральное правительство наконец-то честно призналось самому себе, что не знает, как решить проблему задолженности.
Как полагает Гордон Чан, все это доказывает, что китайская модель госкапитализма отнюдь не лучше западной, что Китай не решил проблемы кризиса, который постиг США и Европу, а лишь отодвинул его. При самом лучшем раскладе Китай избежит катастрофы, но не избежит стагнации наподобие той, которую переживала Япония в течение двух десятилетий после сдувания своего финансового пузыря.
Оптимисты надеются, что перед лицом надвигающейся катастрофы или, как минимум, застоя — Китай пойдет на глубокие реформы. В частности, либерализует рынок труда, перестанет искусственно занижать курс юаня, разорвет смычку госбанков и госпредприятий, которые зачастую являются в своих секторах монополистами, тормозящими инновации. Пессимисты, в их числе, лауреат Нобелевской премии по экономике Гэри Беккер, не верят, что центральное правительство решится на фундаментальные перемены, так как высшее руководство прекрасно понимает, что преобразования неминуемо натолкнутся на сильнейшее сопротивление в регионах. Госпредприятия не расстанутся добровольно со своим привилегированным, по сравнению с частным сектором, статусом получателей льготных кредитов. Ну а госбанки не распахнут объятия конкурентам из-за рубежа, чей капитал мог бы очень пригодиться и отечественным коммерческим фирмам, и гражданам, испытывающим острую нехватку потребительского кредита.
Добавить комментарий