MagnussenWeaverPierce w.jpg
Такое событие было отмечено... пресс-конференцией, на которой было объявлено, что спектакль будет идти в театре имени Джона Голдена на Вест 45-й стрит.
Драматург Кристофер Дюрэнг, а вслед за ним режиссёр Николас Мартин и актёры Сигурни Уивер, Дэвид Хайд Пирс, Кристин Нилсен, Дженевьив Энджелсон, Шалита Грант и Билли Магнуссен показывают, что человеческая натура не меняется в зависимости от времени и места действия, будь то Россия конца XIX века или Америка начала XXI-го.
Ваня и Соня никогда не покидали свой фермерский дом в округе Бакс, штат Пенсильвания, а их сестра Маша в это время стала знаменитой киноактрисой. И вот эта Маша неожиданно приезжает в родной дом в сопровождении молодого любовника, Спайка, и всё переворачивается вверх дном.
Драматург Кристофер Дюрэнг взял чеховские пьесы «Вишнёвый сад», «Чайка», «Три сестры», «Дядя Ваня», перемешал их и получилась... нет, не пародия, а самостоятельная комедия с использованием ситуаций и персонажей чеховских пьес. Американцы хорошо знают пьесы Чехова, и потому параллели вызывают бурную смеховую реакцию. У Дюрэнга неженатый Ваня — гей, прислугу зовут Кассандра, и она не говорит, а предрекает в духе греческой трагедии, юную актрису зовут Нина. Но автор не ограничивается прямыми намёками на Чехова. Там есть узнаваемые намёки на голливудские фильмы. И всё это замешано на абсурдизме. А в конце, как у Чехова — одиночество, старость, депрессия, безнадёжность.
Актриса Сигурни Уивер, которую зрители знают по фильмам «Чужой», «Охотники за привидениями», «Дэйв», «Аватар» — в этом спектакле показала себя совершенно иной, ярко комедийной актрисой.
— Я не считаю себя экспертом по Чехову. В его пьесах не играла. Играла только в отрывках из пьес, в инсценированных рассказах. Но могу сказать, что в своей роли в кинофильме Анга Ли «Ледяной ветер» я отталкивалась от чеховской Маши, хотя в «Чайке» никогда не играла. Мне не раз предлагали чеховские роли, но каждый раз что-то мешало. Надеюсь, ещё сыграю. Очень хочу. У Чехова много юмора, иронии. Это мне нравится, и я бы с огромным удовольствием сыграла любую чеховскую женщину, если мой возраст не станет препятствием.
— В Америке, практически, нет репертуарных театров. Вы вложили большой труд в свою роль в этом спектакле, жизнь которого на Бродвее ограничена четырьмя месяцами. Не жалко?
— Четыре месяца, с марта по июнь, не так уж много, но до этого мы играли сначала в Нью-Джерси, а потом на сцене Линкольн-центра. Целый год для одного спектакля — достаточно. Ведь играем каждый день.
VanyaSonia_w.jpg
— Из чеховских пьес я ставил только «Вишнёвый сад». В будущем году я буду работать над «Чайкой». Я всегда боялся ставить Чехова. Не боюсь ставить Шекспира, мюзиклы или что угодно в любом жанре. Но Чехов пугает меня своей глубиной и многоплановостью. Я считаю, что режиссёр должен быть чуть ли не на уровне самого Чехова, чтобы ставить его по-настоящему. Когда я ставил «Вишнёвый сад», у меня была замечательная труппа. Мне удались второй и третий акты, но первый и второй надо было ставить иначе. Сейчас я бы ставил по-другому.
— Как по-вашему, пьесы Чехова написаны в жанре комедии, драмы?..
— В этом его трудность: он над жанрами, над стереотипами. Он говорит о человеческом характере, о человеческих слабостях, над которыми может смеяться, но которые прощает. Он показывает жизнь, как она есть, со смешными сторонами и трагическими.
Исполнительница роли Нины Дженевьив Энджелсон:
— Я играла Нину в «Чайке» и Ирину в «Трёх сёстрах».
— Это вам помогало или мешало в работе над ролью в спектакле почти по Чехову?
— Мне всегда помогает не мой сценический опыт, а мой жизненный опыт. Вот что питало меня в работе и над чеховскими героинями, и над моим образом в пьесе «Ваня, и Соня, и Маша, и Спайк». Чем больше ты приносишь на сцену из реальной жизни, тем правдивее в твоём исполнении звучат слова Чехова и любого другого драматурга. А в этой пьесе Нина мне очень близка. Она почти как я. Мы обе — молодые актрисы, мечтающие о большой сцене.
— Значит, вы играете себя?
— Нет. Я типичный продукт Нью-Йорка. А Нина в этой пьесе — девушка из маленького городка в Пенсильвании. Так что в этой роли я больше Нина, чем Дженевьив. Это пьеса не Чехова, а Кристофера Дюрэнга. В ней показана современная жизнь в современной Америке. Я играю Дюрэнга, а не Чехова. Если повезёт, с удовольствием буду играть в чеховских пьесах. Когда-нибудь хотела бы сыграть в «Чайке» Аркадину.
Ваню в спектакле играет Дэвид Хайд Пирс:
— Мы когда-то играли «Вишнёвый сад» в Москве, Петербурге и Тбилиси. Это было в 1989 году. Постановка Питера Брука. Играли на английском языке в помещении московского Театра на Таганке. А в Петербурге — кажется, на сцене Малого драматического театра. Это было потрясающее ощущение: играть Чехова по-английски для русской публики. Постановка Питера Брука, которого знают в Москве, была очень хорошая, и публика принимала нас великолепно.
— Что вы можете сказать о постановках чеховских пьес в Америке?
— Чехова трудно ставить и играть. Я видел очень хорошие постановки чеховских пьес в Америке. И очень плохие. Просто ужасные. Самое трудное в работе над Чеховым — найти верное соотношение между реальностью и скрытым гротеском, между комическим и драматическим. Найти такой баланс очень трудно. Одни режиссёры бросаются в крайность, создавая из чеховских пьес чуть ли не цирковое представление, другие увлекаются драматической стороной и создают очень серьёзные, тяжёлые, скучные постановки. Самое лучшее, по-моему, — это золотая середина. В пьесах Чехова абсолютно реальные люди действуют в абсолютно реальной ситуации. Но концентрация чувств и действий настолько высока, что это доходит и до смешного, и до трагического.
— В большинстве чеховских пьес кто-то умирает, погибает или кончает жизнь самоубийством. Чехов смеётся над этим или плачет?
— Вспомним финал «Вишнёвого сада». Он очень грустный. Все разъезжаются. Дом запирают. И в последний момент появляется старый Фирс, о котором забыли. В зависимости от актёра, от режиссёрского решения эта сцена может быть очень смешной или очень печальной. Но в самой лучшей постановке это и смешно, и грустно в одно и то же время. Кстати, мы в нашем спектакле «Ваня, Соня, Маша и Спайк» пытаемся соблюдать этот баланс. Мы играем комедию, это несомненно комедия, но мы не забываем, что играем реальных людей и реальные человеческие отношения. Публика смеётся, но и сопереживает.
— Вы играете для интеллектуалов? Для тех, кто знает творчество Чехова и реагирует на намёки, на цитаты из его пьес?
— Лучшая аудитория — смешанная: разного возраста, разного жизненного опыта, разного уровня образования. Наша комедия очень хорошо воспринимается и теми, кто ничего не знает о Чехове. А те, кто знают, улавливают ссылки на Чехова. Мне нравится, когда публика в зале разная.
Драматург Кристофер Дюрэнг:
— Я люблю пьесы Чехова. Я изучал их в колледже, я смотрел их в театре. Я считаю его пьесы психологическими драмами, хотя сам он называл их комедиями. В каждой его пьесе есть доля трагизма. Судьбы его персонажей трагичны. Не случайно они у него кончают собой. Но и юмора в его пьесах тоже много. Не так давно я видел «Вишнёвый сад» в театре «Классическая сцена». Там Раневскую великолепно играла Дайен Уист. Она играла трагикомедию. Это и есть Чехов.
— Чехов очень часто говорит о смерти, некоторых героев своих пьес он убивает. Не иронизирует ли он по поводу смерти и самоубийств своих персонажей? Не насмехается ли над ними?
— Если говорить о Тузенбахе из «Трёх сестёр», то он смешён, и даже смерть его нелепа до смешного. Константин в «Чайке» стреляется. Но его смерть мне не кажется смешной, я здесь не вижу никакой иронии. Финал «Чайки» очень грустный: Костя разочарован, он потерял любимую девушку, мать не верит в него, он чувствует себя несчастным, жизнь потеряла для него всякий смысл...
— Это трагедия талантливого человека или бесталанного?
— Трудный вопрос. В моей пьесе Ваня пишет пьесу, как чеховский Константин. Я не знаю, пьеса, написанная Константином, опередила своё время или просто плохая. Я не могу ответить на вопрос, талантлив ли Константин.
— Может быть, Чехов смеётся над его бесталанностью и предпочитает, чтобы бесталанные драматурги лучше уж стрелялись, чем писали пьесы?
— Если бы я ставил «Чайку», я бы, наверное, поставил перед актёром задачу играть Константина как человека талантливого, но непонятого и недооценённого даже собственной матерью.
Добавить комментарий