Окончание. Начало в «Чайке» №7, 1-15 апреля 2012 г.
antonov zhukov w.jpg
Наступил 1944 год, и самой яркой страницей полководческой деятельности выдающегося стратега стала Белорусская операция, известная под названием «Багратион». Как всегда, весной поступили предложения командующих фронтами о возможных предстоящих действиях на их направлениях. Оценив и взвесив эти соображения, учтя дислокацию и состояние гитлеровских армий, Антонов с участием ведущих специалистов Генштаба разработал принципиально новый оперативный замысел. Главным в летней кампании 1944 года становился разгром белорусской и львовской группировок противника. Связанные с этим операции намечались на огромном пространстве, а подготовка напоминала круто закрученный детектив.
Полностью с задуманным планом были знакомы всего пять человек: первый заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генштаба и его заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Переписка на эту тему была запрещена, телефонные разговоры и телеграммы — тоже. Оперативные планы для фронтов разрабатывали секретно 2-3 штабиста, писались они от руки и докладывались командующими при личном контакте в Ставке.
Была организована широкомасштабная кампания по дезинформации противника. С этой целью в войсках развернули работу по совершенствованию обороны. Чтобы сбить с толку немецкую разведку, приняли, как пишет Штеменко, и такие меры: «Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы только по оборонительной тематике. Вся устная агитация была нацелена на прочное удержание занимаемых позиций. Работа мощных радиостанций временно прекратилась. В учебно-тренировочные радиосети включались только маломощные передатчики, располагавшиеся не ближе 60 километров от переднего края и работавшие на пониженной антенне под специальным радиоконтролем».
Надо было убедить гитлеровское командование, что главные удары Красной Армии будут нанесены на юге и в Прибалтике. С этой целью на Третий Украинский и на Третий Прибалтийский фронты были отправлены директивы о проведении мероприятий по оперативной маскировке. Предлагалось показать за одним из флангов каждого фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий с приданными им артиллерией и танками. Всё это сделать на макетах, но сопроводить оживленным перемещением людей, машин, орудий и так далее. Возле макетов поставить настоящие зенитки, организовав в то же время патрулирование истребителей — для «противовоздушной защиты». Видимость и правдоподобность ложных объектов предписывалось проверить фотографированием с воздуха.
Кроме того, две танковые армии, находившиеся на юго-западном направлении, демонстративно оставались на месте, не двигаясь. А новые танковые соединения скрытно формировались в других местах, откуда они могли быть быстро переброшены на белорусское направление.
И немцы поверили. В своих послевоенных воспоминаниях командующий Четвертой армией вермахта Курт фон Типпельскирх отметил, что гитлеровская верхушка ожидала нападения на юге и в Прибалтике, но никак не в центре.
14 мая разработка плана в Генштабе была завершена. Окончательный вариант представлял из себя короткий текст и карту. 20 мая, после нескольких дней раздумий, как пишет Штеменко, его скрепил своей подписью Антонов. Еще через несколько дней план тщательно обсудили в Ставке с присутствием Жукова, Василевского, командующих фронтами и некоторых других военачальников.
Операция «Багратион» началась 22 июня, неожиданно для противника — как снег на голову посреди лета — и проходила под бдительным оком Алексея Антонова. Она продолжалась 68 дней и завершилась полным разгромом немецкой группы армий «Центр», а также крупными победами на львовском и выборгском направлениях. Историками она единогласно признана крупнейшей военной операцией за всю историю человечества. На фронте в 1100 километров было осуществлено продвижение в глубину на 600 километров. Полностью освобождены Белоруссия, часть Прибалтики и восточная часть Польши. Одновременно это стало крупнейшим поражением немецкой армии во Второй Мировой войне.
Антонов? Пусть остается в тени...
Награждения не заставили себя ждать. Уже 29 июня Рокоссовский получил маршальскую звезду, а 30 июня — звание Героя Советского Союза. Звание Героя было присвоено Василевскому, Баграмяну и другим военачальникам, а также полутора тысячам участников сражений. Жуков стал дважды Героем. Сталин получил восхищенные поздравительные телеграммы от Черчилля и Рузвельта.
Возникает естественный вопрос: а как был отмечен автор и разработчик этого уникального замысла? Его тоже не забыли — дали орден. Суворова первой степени... Но почему, по сравнению с остальными, такая низкая награда?!
Попробуем рассуждать логично и психологично. Предположим, что Антонову тоже дали бы и звание маршала, и Героя Советского Союза, которые он, безусловно, заслужил. Для многих это стало бы открытием — оказывается, рядом со Сталиным находится человек с выдающимся военно-стратегическим дарованием. И кое у кого могли бы возникнуть нездоровые мысли о том, что именно этот человек что-то подсказывает Верховному Главнокомандующему. Таким образом на недосягаемый, не омраченный никаким посторонним влиянием облик Вождя могла быть брошена тень. А Сталин уже не собирался ни с кем делиться славой.
Не знаю, что творилось на душе у Алексея Иннокентьевича, могу только предполагать. Но Антонов вождю был еще нужен. Он разрабатывает все последующие крупные операции, включая Берлинскую. До конца войны он «делает погоду» в Ставке, все вопросы Верховный решает с ним. Высшие военачальники это хорошо знали и, прибыв по вызову, прежде чем идти к Сталину, заглядывали к Антонову. Отправляли ему копии своих докладов вождю и представители Ставки на фронтах.
В начале февраля 1945 года маршал Василевский назначается командующим 3 Белорусским фронтом, а генерал армии Антонов — начальником Генерального штаба Красной Армии.
Алексей Иннокентьевич входит в состав советской делегации на Ялтинской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании. Уже с осени 1944 года, собрав группу военных экспертов, он занимался подготовкой этой встречи. А открылась она 4 февраля 1945 года. В первый день Антонов выступил с докладом о положении на советско-германском фронте. Договорились о координации действий войск союзников — поручалось это Генштабу совместно с главами союзных миссий в Москве. Согласовали вступление СССР в войну с Японией.
В связи с этим там же, в Ялте, Антонову со своими помощниками пришлось срочно рассчитать, когда и какие советские войска перебросить с запада на восток. Расчеты оказались настолько точными, что, когда дело дошло до реальных действий, почти ничего в этих планах не надо было менять.
Участвовал Антонов и в работе первой послевоенной конференции стран-участниц антигитлеровской коалиции в Потсдаме.
В опале
Война закончилась. Дружба с Антоновым больше вождю ни к чему, и напоминание о нём, как о стратеге, крайне нежелательно. Сталин, признанный гроссмейстер интриги, проводит такую многоходовую комбинацию. Первый ход — 4 июня 1945 года Антонова награждают орденом Победы. Это же замечательно! — воскликнут читатели — да еще с такой формулировкой, как я уже приводил раньше: за планирование и координацию боевых действий фронтов. Действительно — признание заслуг. Но есть два нюанса.
Во-первых, награда дана не во время войны, как почти всем остальным, а после войны. А во-вторых, в тот же день с такой же формулировкой орденом Победы был награжден и маршал Тимошенко. Человек, который, будучи командующим различными фронтами, завалил несколько операций, был снят с командных постов и дослуживал представителем Ставки. Причем, в наградном листе Тимошенко шел первым. Тем самым в глазах многих военных, бывших далеко от Кремля, антоновский орден терял свой блеск. Вождь никогда ничего случайно не делал.
Следующий ход — беспримерный и по замыслу, и по исполнению: 26 июня 1945 года устанавливается звание Генералиссимуса Советского Союза, а на следующий день оно присваивается выдающемуся стратегу Иосифу Виссарионовичу Сталину — за победу над Германией. Тем самым Антонов уходит в еще более глубокую тень.
Сталин прекрасно понимал, что быть гениальным руководителем, спасшим страну во время войны, — это самое высокое признание в народе и беспрекословный авторитет. Теперь всё, что он делал в прошлом, делает в настоящем и будет делать в будущем, станет признаваться не только верным, но и великим.
Между тем, задуманная вождем операция «Антонов» продолжается. В марте 1946-го он возвращает Василевского на пост начальника Генштаба, а Алексея Иннокентьевича переводит в его первые заместители. Дескать, дали порулить товарищу — и хватит. Но есть еще одна мысль у вождя. Колоссальные по объему Вооруженные силы, укомплектованные для боевых действий, в мирное время не нужны в таком количестве. Предстояло их расформировать и перекроить. И Антонову поручают проведение демобилизации.
Что ж, Сталину нельзя отказать в правильной оценке своих кадров — он точно выбрал человека для такого сложного дела, требующего огромных организаторских усилий. В то же время теперь вся Красная Армия узнает, наконец, Антонова — но лишь как генерала, который проводил демобилизацию.
В 1948-м задание выполнено, отправлены по домам восемь миллионов фронтовиков. Больше Антонов в Москве не нужен. Сталин выводит его из Генштаба и отправляет служить заместителем командующего Закавказским военным округом. Это уже откровенная ссылка. В 1950-м он становится там командующим, что, впрочем, не намного почетнее.
В самых высших военных кругах о роли Антонова в прокладывании нелегкого пути к Победе знали все. Последнее назначение бывшего начальника Генштаба воспринималось как пощечина. И одновременно — как знак всем, кто собирался писать о войне: он в опале, нечего о нём вспоминать. Такое решение устроило впоследствии некоторых мемуаристов, поскольку замалчивание роли стратега повышало их собственную роль и значимость.
Через год после смерти Сталина Антонова возвращают в Генштаб первым заместителем начальника. Не потому, что решили воздать должное его прошлым заслугам, а потому что появилась новая тяжелая, многоплановая работа. В противовес НАТО Советский Союз собирает в Варшаве руководство стран социалистического лагеря, и они заключают договор о коллективной безопасности. Надо создавать новые формирования, организовывать обучение и совместные военные учения, координировать действия органов управления. И в 1955 году Антонова назначают начальником штаба Объединенных Вооруженных сил государств-участников Варшавского договора.
В том же году его постигает большое личное горе — умирает его жена, Мария Дмитриевна Телюк. Они поженились еще в двадцатых и идеально подходили друг к другу. Она была такой же спокойной, доброжелательной, уравновешенной. Ее знакомая, жена маршала бронетанковых войск Михаила Ефимовича Катукова, вспоминает Марию Дмитриевну как красивую брюнетку с прекрасными манерами, внимательную, располагающую к себе. Алексей Иннокентьевич тяжело переживал потерю любимой женщины. На ее могиле на Новодевичьем кладбище установил красивый памятник, каждое воскресенье приезжал туда с огромным букетом цветов.
Антонов и Ольга Лепешинская
А потом произошло событие, о котором его участница, случайно встретившаяся с Антоновым, рассказывает так: «В 1956 году был какой-то прием в гостинице «Советская». Он был в штатском. Я была в обыкновенном платье. Ни я не знала, кто он такой, ни он, кто я. Мы вышли одновременно из дверей гостиницы. Большой театр по какой-то причине не прислал за мной машину, или она опаздывала, не помню. Шел сильнейший дождь. Я металась в поиске телефона. Мужчина, увидев, что я без машины, предложил меня подвезти. Дорога была довольно длинной, нужно было долго разворачиваться по Ленинградскому шоссе. Мы разговаривали. Прошло какое-то время, и я почувствовала, что мое сердце как-то очень странно забилось. Я поняла, что это любовь».
Эти слова принадлежат выдающейся балерине Ольге Лепешинской. Народная артистка СССР. Четыре Сталинских премии. Около десятка орденов и медалей, начиная с ордена Ленина. Награды семи иностранных государств. Это всё Лепешинская — «стрекоза», как называл ее вождь.
Она была на 20 лет моложе Антонова. У них нашлись общие точки соприкосновения. Алексей Иннокентьевич — лирик по натуре, поклонник музыкальной классики. Иногда, когда он работал дома, фоном негромко звучала музыка его любимых композиторов — Шопена и Рахманинова.
olga lepeshinskaja w.jpg
Отдельный разговор — мужчины на ее жизненном пути. В 1935-м у нее начался роман с режиссером Ленфильма Ильей Траубергом. В 1940-м они расстались. В начале войны она встретила Леонида Федоровича Райхмана и стала его женой. Райхман был генерал-лейтенантом госбезопасности. Пришло время, его арестовали и посадили, а выпустили только после смерти Сталина и Берии. Но в тюрьме ему помогла выжить женщина-врач, и он остался с ней.
А в 1956-м она встретила Алексея Антонова. О том, кто явился инициатором этого знакомства и дальнейшего развития отношений, нетрудно судить по воспоминаниям уже упоминавшейся Екатерины Сергеевны Катуковой: «Тогда в Москве очень много говорили об этой дружбе. Ольга Васильевна — умная женщина, она сумела покорить Алексея Иннокентьевича Антонова. Для него началась совершенно иная жизнь, чем до сих пор. Мария Дмитриевна была ровной, тихой, жизнь их шла размеренно и спокойно. Теперь все пошло по-иному. Алексей Иннокентьевич очень много работал, почти без отдыха, был уже нездоров. Свой брак с О.В.Лепешинской по закону не оформил».
И тут надо сделать одно, но очень существенное отступление: был еще один мужчина в жизни юной Ольги. Иван Гронский, журналист и редактор, одно время близкий друг Сталина, в своих воспоминаниях пишет о том, что в середине тридцатых вождь нередко возвращался от балерины далеко заполночь. Он не упоминает фамилии, но ее знали и без него. Как бы то ни было, но ее не за что винить. Она стала одной из жертв кремлевского диктатора, вслед за ней пришла очередь певиц Большого театра...
Союз с серьезным военным человеком не изменил привычного образа жизни балерины. После каждого спектакля, в котором она танцевала, артисты дружно отправлялись отметить это событие к ней домой — то есть на квартиру Антонова. Богема — она и есть богема. Работа в эти годы у Алексея Иннокентьевича была нервной и напряженной. Раньше, приходя вечером домой, он мог расслабиться и отдохнуть. Но так было раньше...
Узнал я обо всём этом только в начале 90-х, когда многие закрытые прежде темы стали освещаться в неожиданных ракурсах. И тогда я вспомнил давнюю реплику Людмилы Иннокентьевны по поводу второй жены ее брата и осознал ее смысл.
Другой вопрос — почему Антонов не написал мемуаров — тоже нашел свое разрешение. В силу интеллигентности, уважения к людям Алексей Иннокентьевич не мог ни лгать, ни скрывать ошибки — свои и чужие, ни приписывать заслуги одних другим. И хотя, безусловно, мог бы написать воспоминания сам, без помощников, — говорить о себе в одобрительном тоне тоже не считал возможным.
Финал короткой, всего шестилетней совместной жизни балерины и генерала оказался неожиданным. Алексею Иннокентьевичу стало плохо прямо на работе, и 18 июня 1962 года он скончался. Для Ольги Васильевны это была трагедия — попытка свить семейное гнездо завершилась неудачей в третий — и последний раз. Дальше ее ждало одиночество.
Антонов ушел из жизни в должности крупного деятеля международного значения. Урну с его прахом пронесли по Красной площади руководители страны и партии. Хоронили у кремлевской стены. Стоял жаркий июньский день. У Лепешинской уже давно болели глаза. От немилосердно палившего солнца, от стресса она потеряла зрение.
Ей помогли — направили на лечение в Италию. Оно прошло успешно, но танцевать она больше не смогла. Преподавала — за границей, поскольку в Большом театре места педагога для нее не нашлось. Скончалась совсем недавно — в 2008 году.
Забвение
А имя Антонова после его смерти словно кануло в Лету. Возглавивший в 1953-м страну Никита Хрущев не забыл верных ему во время войны людей и щедро раздал им звания маршалов и Героев Советского Союза. Антонов в эту обойму не попадал ни по каким показателям. Пришедшего на смену Хрущеву Леонида Брежнева больше всего волновала собственная персона. Из появившихся в печати славословящих публикаций по всему выходило, что войну выиграли, в первую очередь, благодаря ему, Брежневу. И присвоили дорогому Леониду Ильичу звание маршала, а в 1978 году дали орден Победы, и уже шла речь о присвоении генералиссимуса. Не успели. Правда, ордена Победы после его смерти все-таки лишили.
В этой круговерти генсеков и их амбиций оставались в той или иной степени незыблемыми лишь два имени — Жукова и Сталина. И это несмотря на то, что еще в 1946-м Сталин инициировал разбор персонального дела Жукова, обвинив его в присвоении чужих заслуг, а в 1956-м Хрущев сверг с пьедестала самого Сталина.
Казалось бы, после распада Союза, в эпоху гласности и доступности архивов, должна была открыться честная история страны, скрывавшаяся до того по идеологическим или личным мотивам. Герои должны быть названы героями, прохиндеи — прохиндеями, а каратели — карателями. Увы, если это и произошло, то в малой степени и выборочно.
В 2003 году отмечалось 60-летие Курской битвы, и в связи с этим группа военачальников обратилась к тогдашнему президенту России Владимиру Путину с ходатайством о присвоении звания Героя России (посмертно) генералу армии Алексею Иннокентиевичу Антонову. Им отказали.
Выскажу свою личную точку зрения: я не сторонник того, чтобы сейчас, задним числом, давать мертвому то, что он заслужил при жизни. Во-первых, потому, что эти звания — и Героя, и маршала — успели обесцениться. А во-вторых, потому что дело не в званиях, а в признании. Пусть Антонов остается генералом без золотой звезды Героя — в конечном итоге, это свидетельство особенностей той эпохи. Но пусть его имя будет в одном ряду с именами других выдающихся полководцев, которые добывали Победу не только и не столько ценой миллионов жизней, сколько своим умом и талантом.
Ведь если, говоря о Великой Отечественной, ограничиваются двумя именами — гениального стратега Сталина и Маршала Победы Жукова, это вопиющая несправедливость и перед лицом фактов, и перед судом Истории. А если иметь в виду нравственные критерии, — просто предательство по отношению к Антонову, человеку, который так много сделал для своей родины, а по сути, и для всего человечества.
...Несколько лет назад на одной из улиц в восточной части Гродно случился пожар. Вспыхнул и сгорел дотла простоявший более века небольшой деревянный дом с мемориальной доской — дом, в котором родился генерал армии Алексей Антонов, и где размещался посвященный ему музей. Виновника пожара не нашли, да и не старались искать. А в том, что это — поджог, не сомневался никто. Слишком удобно был расположен домик — неподалеку от городского рынка. И действительно, очень скоро на этом месте появилось коммерческое предприятие.
Нет больше единственной на всём постсоветском пространстве мемориальной доски, посвященной генералу. Так легко и просто исключить неудобную почему-либо личность из памяти поколений — достаточно росчерка пера или зажженной спички!
Мы жили в стране лозунгов. Нас убеждали, что главный из них — «Всё во имя человека, всё для блага человека», а он на поверку оказался элементарным обманом, пустым набором слов. Неужели такой же фикцией является и другой, глубокий по смыслу девиз: «Никто не забыт, ничто не забыто?»
Добавить комментарий