Не прошло и года, как маэстро Мартин Крид удостоился британской Тернеровской премии за такое вот произведение (уж не знаю, живописи или скульптуры): пустая комната с мигающим в ней светом. Остроумный умелец получил 30 тысяч фунтов стерлингов - и, разумеется, бессмертие в придачу к этим, в сущности, пустяковым деньгам. Теперь - той же самой суммой, правда, в форме стипендии, премирован другой испепеляющий британский талант: госпожа Сесилия (Сил) Флойер. С замиранием сердца спрашиваем себя: каков же ее шедевр? И - не обманываемся в ожиданиях. Художница выставила перед жюри и миром черный полиэтиленовый мешок для мусора, слегка надутый чистейшим воздухом и в горловине перехваченный шнурком.
Г-же Флойер 34 года, она выпускница той самой лондонской художественной школы Голдсмита, которую оканчивал знаменитейший мастер Дамиан Херст, подаривший миру аккуратно рассеченную по продольной оси овцу в формальдегиде. Себя Флойер именует максималистской. Не в обычном смысле этого слова, а в сугубо художественном - в противовес минимализму 1960-х. Напомним, что прославленные мастера минимализма (американцы К.Андре, Д.Джадд, С.Льюит, Р.Моррис, Д.Флейвин и другие), сближаясь с методами геометрической абстракции, выставляли "голые и аскетические", художественно не обработанные (обычно просто заказанные с фабрики) рамы, трубки, плитки, кубы, предлагая зрителю "начать сначала", с всеобщих законов формы и композиции. Теперь публика готова к чему-то большему. Минимализма ей мало. Так, вероятно, двигалась художественная мысль Флойер. И вот - на дворе максимализм.
Премию в форме стипендии г-жа Флойер удостоилась от благотворительного фонда Пола Хамлина, основанного в 1987 году с капиталом в 50 миллионов фунтов стерлингов. К 2001 году этот капитал вырос до 109 миллионов, из которых более трех миллионов было роздано подающим надежды талантам и другим нуждающимся. Фонд поощряет искусства и образование в Соединенном Королевстве, а также поддерживает инвалидов и неимущих в Индии.
В области искусства фонд откликается не на одну работу мастера, будь то хоть леонардов шедевр, а на совокупность работ. Так вышло и в случае с Флойер. Полунадутый пластиковый мешок - лишь одно из ее творений. Другие тоже замечательны. Например, вещь под название Переключатель, действительно, представляющая собою фабричный электрический переключатель (критики усматривают тут ощутимый шаг вперед по отношению к унитазу какого-нибудь минималиста). Есть у нее и вовсе изощренные произведения. Одно из них - Монохромный кассовый чек (Белое). Как легко догадаться, это и есть кассовый чек, монохромный, потому что отпечатан черным по белому, а белое потому, что (соберитесь с духом!) все тридцать шесть поименованных в нем покупок - белого цвета. Какой грандиозный полет воображения!
Есть еще работа, так сказать, кинематографическая. Художница собственной персоной прогуливается по сцене забитого публикой бирмингемского концертного зала в промежутке между исполнением сочинений Бетховена и Стравинского, затем поднимается на дирижерское место, энергично кусает ногти, отступает на сцену, кланяется и уходит за кулисы. Как легко догадаться, вещь называется "Представление "Обкусывание ногтей".
На пресс-конференции фонда представительница жюри фонда Каролина Одмарс сказала: "Мы видим в Сил Флойер одного из самых перспективных художников нашего поколения. Она, как и другие новые стипендиаты, - несомненная завтрашняя знаменитость..." А вот слова из заключения жюри: художница "с необычайной деликатностью и тонкостью воплощает свой душевный опыт в изысканных, элегантных и лаконичных работах..." Ни отнять, ни прибавить!
Спрашивается, что всё это значит? Почему взрослые дяди и тети валяют дурака: одни паясничают, а другие, в качестве дипломированных знатоков, восхищаются и щедрой рукой раздают чужие паяцам деньги? Ответов может быть два. Первый состоит таков: нет никаких паяцов и дуты знатоков. Те, ому они мерещатся, - жалкие обыватели, не понимающие искусства. Таковые преобладали всегда - и всегда мешали истинным творцам. Возьмите импрессионистов: они голодали, нищенствовали, умирали непризнанными, а сейчас их полотна идут за шальные миллионы. Сколько можно это терпеть? Не лучшее ли поощрять художника при жизни? А художника опознать просто: от не-художника его отличает дерзость. Настоящее искусство всегда бросает вызов сытым и самодовольным. Пошлую буржуазию нужно эпатировать, махать перед ее носом красным полотнищем мотодора. При этом художник, одержимый высоким вдохновением, ставит на карту все, включая и свою жизнь. Искусство жертвенно, аскетично, а буржуазия подла, не способна к его восприятию. Плюнуть ей в харю - благородно и в высшей степени художественно.
Другой ответ состоит в том, что искусство (как это и предрекали в первой половине XX века Хосе Ортега-и-Гасет и Владимир Вейдле) умирает. Кризисы искусства бывали и прежде. Они выражались по-разному, но содержанием их всегда было одно: охлаждение, равнодушие к искусству. Это, разумеется, можно сказать и про наше время. Но есть существенное отличие: в прежние эпохи люди только теряли интерес к искусству (и оно вырождалось, блекло), но не профанировали его. Воздухом - не торговали. Покупателей не находилось.
Но теперь народы стали богаче, неизмеримо богаче. Сегодня в цивилизованных странах даже закоренелые бездельники вполне сыты. От голода не умирает никто. Пролетариата нет. С этим, скрепя сердце, соглашаются уже и закоренелые университетские доктринеры. Нет и буржуазии в ее классическом смысле. Эстрадный певец из Битлов Пол Маккартни - богаче британского Ротшильда, но разве он - буржуй? Вместе с буржуазией ушли в прошлое и все мыслимые табу. При ближайшем рассмотрении оказывается, что бедному художнику в наши дни просто некому (и нечему) бросить вызов; всё разрешено; как он ни бесчинствуй, общество и бровью не поведет, оно (будучи сытым и политически корректным) притерпелось ко всему.
Раньше, когда искусство не умирало, а только замирало, художнику платить не хотели - и таланты не шли в искусство. Теперь другое. Наше равнодушие к искусству, подкрепленное богатством народов, простирается до того, что мы готовы платить кому угодно, любому, что выйдет с плакатом "Я - художник!", лишь бы только он к нам не приставал, оставил нас в покое. Мы даже готовы ему вяло поаплодировать - на том же непременном условии. Общество так богато, что откупается от шарлатанов всех мастей. От дутых художников и поощряющих их дутых знатоков-искусствоведов. Им ведь тоже нужно кормиться, и они так или иначе будут сидеть на шее налогоплательщиков. Не очень важно, в качестве безработных, стипендиатов или лауреатов. Денег хватит.
И вот тут возникает еще один вопрос. Если искусство и впрямь умирает (или уже умерло), то не проморгали ли мы нечто важное? На протяжении всей своей истории человечество нуждалось в искусстве. Мы - обходимся без него. Но кто - мы? Не правильнее было бы признать, что мы - больше уже не люди, а иной биологический вид? Не совершился ли за нашей спиной тихий Армагеддон? Ведь и точка омега Тейяра де Шардена (момент зарождения мысли в животном мире, появление вида хомо сапиенс) - тоже никакими особенными знамениями отмечена не была.
Добавить комментарий