В середине февраля бруклинский федеральный судья Лео Глассер должен заслушать последнее ходатайство супругов Яковлевых и возражения прокуратуры.
Незадолго до этого прокуратура предоставила защите очередную порцию компромата, имеющегося у нее на супругов. Это компактный диск с записями телефонных разговоров, записанных властями с 22 сентября по 26 ноября прошлого года. Как явствует из судебных документов, звонивший сидел в бруклинской федеральной тюрьме MDC. Это, очевидно, Дмитрий Яковлев, который звонил своей жене Юлии, проходящей по тому же делу, но выпущенной под залог.
Заключенных предупреждают, что их телефонные разговоры прослушиваются, но они, тем не менее, иногда не фильтруют базар. Потом эти разговоры цитируются властями в суде.
Кроме того, защита получила копии заявлений, которые сделали супруги под присягой 8 и 9 августа 2005 года, когда в верховном суде бруклинского графства Кингс разбирался иск Юлии (выступавшей под своей девичьей фамилией Сочилина) против человека по имени Александр Basalgya. Если я правильно понимаю, на этом иске работала исчезнувшая судебная переводчица, знакомство с которой Юлия отрицала.
Когда их арестовали прошлым летом, Яковлевы сделали ошибку, типичную для новичков: они согласились разговаривать со следователями без адвоката и дали им разрешение на обыск своего дома. Сейчас Яковлевы отрицают, что все было сделано по закону, и требуют, чтобы Глассер исключил из материалов дела и записи их первоначальных допросов, и протокол обыска, который был произведен без судебного ордера, но с разрешения хозяина.
Речь идет о самом зловещем деле в русском Нью-Йорке за последние годы. Прокуратура подозревает, что Дмитрий и Юлия Яковлевы имели касательство к исчезновению трех человек, чьими банковскими счетами и картами они начали пользоваться сразу после их пропажи. Похоже, что на данный момент у властей недостаточно доказательств, и пока Яковлевых обвиняют лишь в хищении денег и личности судебной переводчицы Ирины Малежик, которая по-прежнему именуется в судебных документах как Джейн Доу №1, хотя обе стороны прекрасно знают, о ком идет речь.
Ниже я процитирую последнее ходатайство прокуратуры, в котором она просит судью отвергнуть вышеуказанные требования Яковлевых. Сразу оговорюсь, что на данный момент Яковлевы считаются невиновными.
По словам прокуроров, Яковлевы начали пользоваться чеками и кредитными картами Малежик 15 октября 2007 года. В этот день Ирину в последний раз видели живой. С тех пор она исчезла бесследно и так и не появилась в родном Киеве, хотя первая защитница Юлии Яковлевой — Анна Вал утверждала, что Ирина вернулась на Украину.
Юлия, кстати, решила отказаться от услуг Вал, чья фотография давно висит у нее на "Одноклассниках", и заменила ее адвокатом Алексом Гроссштерном.
В день исчезновения Ирины супруги начали класть на свои счета подписанные ею чеки. Прокуратура утверждает, что подписи Ирины на них явно поддельные. На следующий день Яковлевы начали пользоваться четырьмя кредитками Ирины. Они делали покупки и вынимали Иринины деньги из банкоматов. В частности, Юлия выдала себя за Ирину и приобрела у одного бруклинского ювелира две пары часов Franck Muller за 16.210 долларов. При этом она звонила ему с сотового телефона пропавшей и предъявила ее собесовскую карточку.
Ювелир опознал Юлию по фотографии. Она также была заснята охранной телекамерой в магазине уцененной одежды "Сенчури 21" в городе Вестбери под Нью-Йорком, пишет прокуратура.
Супругов арестовали 24 июля прошлого года и обвинили в мошенничестве, хищении личности и преступном сговоре. Как обычно, группа захвата пожаловала к ним с первыми петухами, конкретно в 6.05, и быстро заключила, что Яковлевы спят по отдельности: Дмитрий на втором этаже их бруклинского дома, а Юлия, их малые дети и ее родители — на первом.
Первым делом у Дмитрия спросили по-английски, имеется ли в доме огнестрельное оружие. Он по-английски же ответил, что нет, и предложил группе захвата обыскать дом. Следователи попросили его повторить, что он разрешает им произвести обыск без ограничений, и Яковлев повторил. Через несколько минут незваные гости повторили этот вопрос, и Яковлев в третий раз санкционировал обыск.
Береженого Бог бережет, и ему дали подписать согласие на обыск, напечатанное по-английски. Дмитрию зачитали текст этого документа, и он его подписал.
Следователи, наконец, приступили к обыску и нашли у него в спальне сейф с комбинированным замком. По их просьбе Яковлев назвал им комбинацию замка. Поскольку в подписанном им документе было разрешение изъять все, что обыскивающие сочтут нужным, они забрали с собой целую кучу добра: три компьютера, шесть сотовых телефонов, три папки с финансовыми документами, ключ от камеры хранения под номером 62, конверт с финансовой документацией и четыре кредитных карты.
Из сейфа забрали два компьютерных диска DVD, 11 пар часов, три паспорта Юлии Яковлевой, два конверта с ключами от сейфов в банке "Астория федерал сейвингс", черную коробочку с ключами от других сейфов, чек на 10 тысяч долларов, выписанный на имя Дмитрия, и коробку с чеками и квитанциями из разных банков.
Будучи на первом этаже дома, члены группы захвата обратили внимание на бейсбольную шапочку Nike, висевшую на вешалке. Это была точно такая же шапочка, в какой камера запечатлела Юлию, когда она якобы вынимала из банкомата деньги несчастной Ирины Малежик.
Шапочку изъяли, причем прокуратура подчеркивает, что ни один из супругов не возражал.
После ареста Яковлевых по отдельности отвезли в штаб-квартиру ФБР для оформления и допроса. Когда Дмитрия спросили, хорошо ли он понимает по-английски, он сказал, что хорошо. Тем не менее, следователи предложили вызвать русского переводчика. Яковлев отказался. Ему изложили по-английски его права и предъявили форму на русском, в которой они перечислялись. Яковлев ее подписал.
Он отказался от адвоката, и его допрашивали примерно два часа. По словам прокуроров, за это время он ни разу не жаловался, что не понимает своих собеседников или не может что-то выразить по-английски. Выразил он следующее.
Он иммигрировал в США из России в конце 1990-х годов. В России он работал врачом и служил в армии офицером. В данный момент он работает на себя, занимаясь недвижимостью и продавая медицинское оборудование в Россию, где он проводит много времени. Помимо собственного дома, он владеет несколькими доходными домами.
Поначалу Яковлев отрицал, что когда-либо пользовался чужими кредитками. Следователи не отставали, и через некоторое время он признал, что в прошлом ему несколько раз разрешали пользоваться своими кредитками люди, которые были должны ему деньги. В частности, он одолжил некоему Виктору 30 тысяч долларов и потом пользовался его кредиткой. Других случаев Яковлев не припоминал.
Он сказал, что бывал в магазинах "Сечури 21" в Бруклине и в Вестбери, но ни разу не пользовался там чужими кредитками. Он также никогда не покупал на них часы.
Его спросили, пользовался ли он когда-нибудь кредитками Ирины Малежик. Тут Яковлев вспомнил, что ссудил ей 20 тысяч. По его словам, она работала переводчицей в судах и в ФБР. Он познакомился с нею, когда она переводила тяжбу, которая была у Яковлевых с пожарной охраной. По словам Яковлева, Ирина давала ему уроки английского. Встречались они не друг у друга дома, а "на пляжах и в тому подобных местах".
Он точно не знал, зачем Ирине понадобились эти 20 тысяч, но смутно помнил, что она хотела купить мебель. По его словам, Ирина дала ему свои кредитки в обеспечение долга где-то в 2007 году. Они встретились для этого недалеко от ее дома на Брайтоне. Яковлев позвонил ей по сотовому, Ирина вышла из дома с черного входа, села в его внедорожник "Лексус", вручила ему кредитки и пошла домой. С тех пор от нее не было ни слуху, ни духу.
Следователи спросили, не находит ли Яковлев это странным. Он сказал, что нет.
Задержанный признал, что платил Ириными кредитками в "Сенчури 21", но считал это нормальным, поскольку она ему разрешила. Подтвердил он и покупку часов у ювелира с бруклинского района Манхэттен-Бич, которому тоже заплатили кредитками Джейн Доу №1.
Он заявил, что никогда не подписывал чужих чеков и тем более не подделывал чужую подпись на чеках. Его спросили, брал ли он собесовскую карточку Ирины. Яковлев сказал, что она, возможно, дала ему свой собесовский номер, но точно не карточку. Сперва он отрицал, что брал у Ирины чеки, но потом сказал, что, возможно, таки брал.
По его словам, он узнал об исчезновении Ирины от соседа. Яковлев сказал, что оно его не обеспокоило, и предположил, что "она вернулась в Россию", то есть, конечно, на Украину, где она, однако, не появлялась. Пограничный контроль говорит, что у него нет данных о ее выезде из США.
Яковлев отрицал, что у него когда-либо был Иринин мобильник. В ответ ему заметили, что после ее исчезновения с этого телефона неоднократно связывались с ее банковским счетом. "А, да", — покачал головой допрашиваемый.
В заключение Яковлев заявил, что не имеет понятия о местонахождении Ирины. Когда ему сказали, что днем его доставят в суд, он был раздосадован тем, что пропустит из-за этого запланированное катание на мотоцикле.
Яковлев не набрал на залог и с тех пор находится в тюрьме MDC в Бруклине.
Юлию допрашивали в другой комнате, предварительно объявив ей ее права по-английски. Она согласилась отвечать на вопросы без адвоката. Допрос продолжался часа полтора. В ходе него Юлии дали поесть и несколько раз отводили в туалет.
Она сообщила, что они разошлись с мужем месяца за два до этого, хотя еще не разъехались. Дмитрий работал на взятом у нее компьютере, посредством которого она раньше переписывалась и делала покупки. Она подтвердила, что часто отоваривается в "Сенчури 21" в Бруклине и Вестбери, а также в Bed Bath and Beyond, и пользуется при этом своими или мужниными кредитками. Юлия заявила, что никогда в жизни не платила чужими кредитками, в том числе в "Сенчури 21", и никогда не пользовалась чужими чеками.
Допрашивающие показали ей снимок часов Franck Muller. Юлия сказала, что ни у нее, ни у мужа таких сроду не было. "То есть вы никогда таких не покупали?" — невинно спросили следователи. Юлия сказала, что нет. Общие знакомые отзываются о ней как о приятной молодой женщине, но отмечают, что она не блещет умом.
Она также отрицала, что знает ювелира, у которого она, по данным следствия, купила эти часы, выдав себя за Ирину. Юлия предположила, что часы мог купить без ее ведома Дмитрий, воспользовавшись ее кредиткой.
Ей предъявили фотографии, на которых она была изображена в "Сенчури 21". Юлия подтвердила, что это она, муж и одна из их дочерей. Но она начисто отрицала, что была знакома с Ириной, пользовалась ее кредитками или подписывала за нее чеки. Когда ей предъявили снимок Ирины, она сказала, что такого человека не знает.
Следователи заметили, что Ирина исчезла, и что свидетели видели, как Юлия пользуется ее кредитными картами. Юлия повторила, что такой не знает, и что она никогда не расплачивалась чужими кредитками.
Под конец она спросила у фэбээровцев, почему им понадобилось столько времени, чтобы ее найти. Меня при этом не было, но не думаю, чтобы они ответили. Сотрудники ФБР всегда раздражали меня своей привычкой не отвечать на вопросы.
В конце допроса на нем присутствовала русская переводчица ФБР. Допрос шел по-английски, но переводчица перекинулась словами с Юлией и потом поведала фэбээровцу, что та не очень сильна в английском.
Вышесказанное не сулило Яковлевым добра, и вот 8 декабря Дмитрий подал в суд аффидавит, в котором утверждал, что он тоже не силен в английском, и что, во-вторых, он подписал согласие на обыск, не читая его, и лишь потому, что следователи ему приказали. Иными словами, он не ведал, что творит, и поэтому требует, чтобы судья исключил из рассмотрения и первоначальный допрос, и результаты обыска.
Судья, как говорилось выше, заслушает доводы сторон 12 февраля.
Добавить комментарий