Когда рассматриваются итоги 8-летнего правления Путина, часто речь идет о достигнутой стабильности, о том, что сделано главное: Россия сохранена от распада, состоялась как послесоветское государство. Тут есть элемент правды. И, тем не менее, поговорим о том, что не сделано. И что предстоит исполнить новому президенту.
Ситуативные улучшения, о которых хорошо известно, недостаточны для долговременного прогноза. Произошли ли в России нужные структурные изменения? Ответ: нет. А деталей, противоположных улучшениям, тоже хватает. Например, снова стали кое-где задерживать пенсии и зарплаты, увеличилась инфляция, и выросли цены.
Почему "во все более богатеющей стране России" 2 миллиона беспризорных детей? Почему ныне рождается только 5 процентов здоровых, а остальные в той или иной степени больны и, вообще, слабоумны? Что происходит с генофондом нации и останется ли нация при таком положении дел?
Возьму совсем уж мелочь, пустяк. И посмотрю сквозь него на нравственность населения.
Домашние животные
Известно ли вам, что в России фактически во всех городах узаконены убийства собак и кошек? Делают это случайные люди, не имеющие лицензий на эвтаназию животных. Прямо во дворах и на улицах забивают палками, а то и стреляют среди собравшегося народа.
Но и это только цветочки. Вот типичный российский сюжет. На охоту за собаками вышли подростки. Они шумной ватагой окружают собачку, а то и отбирают ее у девочки, вышедшей прогуляться со своей любимицей, и зверски убивают. Арматурой, камнями, палками. Проведя несколько часов за "охотой", они тащат трупы замученных животных в "пункты приема" и получают за каждую собачью душу 100 рублей. А потом дружно их пропивают или прокуривают ("травкой"). Девочка в это время находится в психологическом шоке в больнице.
Уверяю вас, что ничего хорошего из этого подрастающего поколения не получится.
Маркиз де Кюстин пишет, что во Франции его времени (1830-e годы) уже давно действовали законы против жестокого обращения с животными. В сегодняшней Америке есть службы Animal police и Animal Rescue, которые спасают животных, попавших в беду. В основном, в беду от своих хозяев, которые их плохо кормят, не лечат или (это уж не дай Бог) бьют. И такие хозяева получают здесь либо приличные штрафы, либо даже тюремный срок. Каждый день любой американец может увидеть эти сцены в программе Animal planet. Таким образом у детей воспитывается гуманизм.
В США пару лет назад проходила целая кампания против содержания кур-несушек в клетках под девизом: "Даже курица в Америке имеет право на достойную жизнь". Люди перестали покупать яйца от заключенных в клетки кур. И тогда кур выпустили на свободу, а на упаковках яиц стали писать Free of cage — без содержания в клетке.
Еще хуже обстоит дело в Китае. Там отлавливаемых животных (а для содержания собаки или кошки нужно иметь особое разрешение, которое мало кому дается) не просто убивают палками, но умерщвляют специально садистскими методами. Запихивают плотно в ящик и закрывают, и там несчастные медленно задыхаются. Когда моя сестра спросила у одного китайца, зачем они поступают столь жестоко, тот, ухмыляясь, ответил, что нечего им объедать простого китайца. Пусть знают, гады, наша месть ужасна. О корейском народном обычае долго истязать собаку "для большей вкусности мяса" я вообще умалчиваю.
Напомню, как в летних лагерях Гитлерюгенда специально готовили будущих эсесовцев. Каждому давался на воспитание кролик. "Гитлеровский юноша" его кормил, вычесывал, играл с ним. В конце смены юный нацист должен был собственноручно зарезать друга. Кто этого сделать не мог, вычеркивался из списка. Потом отличники жестокости становились показательными охранниками в концлагерях, членами зондеркоманд и операторами газовых камер.
Как видите, есть прямая связь.
Инновации
Все 8 лет правления Путина, при всех его положительных качествах, Россия не сдвигалась с места. Деньги за нефть-газ текли рекой, но не произошло никакой не только модернизации промышленности или прорыва в инновациях, но и никаких структурных изменений в самой системе управления. Вертикаль власти, которую восстановили, это всего лишь возврат к той вертикали, что была в стране ранее, в том числе, при коммунистах. Это не новое, но подрастраченное во времена ельцинской вакханалии старое. Реформа управления привела пока что к росту чиновничьего аппарата, который достиг немыслимой цифры в 1,5 миллиона, а приобщение этой армии к компьютеру и интернету провалилось полностью. Теперь, в конце июля 2008 года, Медведев издает грозный приказ о том, что все чиновники без знания компьютера будут уволены. Много лет назад такой приказ издавал Путин.
Но и укрепление властной вертикали имеет свои темные стороны. Начались раздоры между министерством обороны и генштабом, между силовыми ведомствами, и, вообще, наметилось двоецарствие.
Не странно ли, что вновь и вновь объявляя о каких-то приоритетах, вроде нынешней нанотехнологии, Россия пока не предъявила миру ничего поразительного. Даже какого-нибудь "смарт-телефона". Да, прорывы в инновациях, в модернизации промышленности, в научных свершениях — только это могло бы обеспечить России приличное будущее. А для этого в свою очередь нужно совсем не поколение собакоубийц, наркоманов, алкашей, аморальных и растленных типов.
Достигнутая стабильность ничуть не гарантирует хотя бы целостность страны. То есть, наступил как бы "демократический застой", но чреватый очень большим падением. Большим, чем крах, которым завершился застой коммунистический.
Вопрос — почему? Я бы выделил две нерешенные проблемы, к которым можно свести остальные.
Национально-территориальный вопрос
Россия полностью унаследовала ленинско-сталинский национально-территориальный принцип своего членения, а этот принцип — острый нож для ее устойчивости. Нынешние примеры: СССР, Югославия, Чехословакия. Сегодняшний день: — Сербия и Косово, Грузия и Абхазия с Южной Осетией. Даже там, где этого принципа нет в явной форме, как, например, в Канаде, и то у правительства все время головная боль по поводу франкоязычного Квебека.
Дело началось с революционной теории свержения царизма в России. Согласно Ленину, все должно быть подчинено сначала революции, захвату власти, а потом и ее удержанию. Если можно каким-то образом ослабить царское правительство, чтобы легче было его потом свалить, — нужно непременно это делать. В части национального вопроса следует всячески распространять идею о России как о тюрьме народов и подбивать угнетенные народы к выходу из империи. Это считалось настолько важным приемом по ослаблению государства, что требование самоопределения наций вплоть до их отделения было включено большевиками в свою программу еще в 1903 году.
А ведь население в дореволюционной России вовсе не делилось по национальностям, а только по сословиям и вероисповеданию. В административном отношении страна делилась также отнюдь не по национальному признаку, а чисто по территориальному (районы или владения, области, губернии). Поэтому, как ни странно это покажется, но так называемый "национальный вопрос" не стоял в дореволюционной России, а если и существовал, то в едва заметной латентной форме.
Когда в октябре 1917 года большевики пришли к власти, то вроде бы их программное требование оказалось выполненным. От бывшей Российской империи в результате антипатриотической деятельности большевиков под лозунгом "За поражение своего правительства в войне" отвалились Польша, Финляндия, Прибалтика, Средняя Азия, Закавказье. Даже произошло столь любимое впоследствии большевиками "перевыполнение плана", и от страны почти отпал весь Дальний Восток (ДВР) — уже не по национальному признаку, а по соображениям отдаленности. Казалось бы, живите да радуйтесь своей прозорливости, выказанной в программе 1903 года. Но нет, дух имперской власти у них оказался много сильнее чувств интернационализма и любви к освободившимся народам.
Уже в конце гражданской войны (1920 год), когда ее исход для большевиков был ясен, они начали с помощью Красной Армии потихонечку "подтягивать" отколовшиеся куски бывшей империи в новое "пролетарское" государство — Российскую Социалистическую Федеративную Республику. Федеративной она была названа сразу же в день захвата власти 25 октября 1917 года. Но если есть Красная Армия, а также латышские, китайские, венгерские и прочие стрелки, то какой же смысл большевикам был в этих играх в федерацию и, как срифмовал Галич, "хренацию"? Очень простой.
Во-первых, нужно было продемонстрировать свою принципиальность и последовательность: мы же за полную автономию и за право на отделение вон еще когда ратовали.
Во-вторых, федерация и прокламированное в ней право на отделение очень облегчали подтягивание отколовшихся кусков. Логика была примерно такой: ну, что же вы, глупые нацмены, боитесь и даже сопротивляетесь? Вот же вам закрепленное в конституции право на отделение. В 1921 году Ленин восклицал: "Мы дали всем нерусским национальностям их собственные республики или автономные области" (ПСС, т. 44, с.146). А если не понравится, так сразу же и отделитесь. Как не понравится — так сразу. Это право "на отделение" механически переносилось во все конституции страны Советов вплоть до "брежневской" 1977 года.
Имелась одна тонкость, которая делала обещания про отделение вполне допустимыми в устах большевиков. Это была надежда на скорую мировую революцию. Да что там надежда — уверенность.
Пожар мировой революции раздували в начале 20-х годов в Венгрии, Болгарии, Германии, даже в Англии пытались, а в конце 20-х — в Китае. Было уже и название для новой страны победившего социализма, да еще в нескольких вариантах: "Всемирная республика Советов"; "Советская мировая республика"; "Республика Советов мира". Говорить при этом о стране вроде как нет смысла. Какая же это страна, если она уже "всемирная"? Словосочетание "всемирная страна" вроде как не звучит, тем более, что слово "страна" заимствовано из церковнославянского языка вместо древнерусского слова "сторона", а здесь куда ни сунься, везде одна сторона — советско-всемирная. Ну, а уж если скоро-скоро будет одна советская "страна", то ведь и выходить вроде станет некуда. Не так ли?
А еще чуть позднее не только некуда будет выходить, но даже и некому! Мы ведь не забыли, что, согласно марксистским представлениям, отдельные нации будут сливаться в одно всемирное человечество, и наций с их реакционным желанием куда-то выйти из "советской страны" просто не останется!
Приведу хотя бы один пример того, как "чудесный грузин" (характеристика Сталина Лениным) устраивал национально-территориальное членение советской России. В 1920 году из четырех с половиной старых областей (одна половина Акмолинской области осталась за Россией) была образована Киргизская автономная республика. А в 1925 году во время так называемого "размежевания Средней Азии" большой специалист по национальному вопросу начертал трубкой на карте, что отныне эта территория будет называться Казакской автономной республикой. Именно так, через "к" — Казакской. Но к 1936 году стало ясно, что народ не верит, что это те самые казаки, которых истребляли, истребляли, а они все еще немножко оставались. Это какие-то неведомые, большевиками придуманные "казаки". И тогда товарищ Сталин по случаю принятия новой конституции переименовал КазаКскую республику в Казахскую (нынешний Казахстан) с придачей ей и некоторым другим статуса союзной республики.
Исторически же на этой территории никогда не было страны с таким названием. Эти территории (как и большинство территорий Средней Азии) входили в VII-VIII веках в Тюркский каганат, затем были под владычеством то каракитаев, то монголов, то Тимура. А в середине XIX века они оказались в составе Российской империи. На этой территории проживали тюркские племена, родственные тем, что жили на землях современных Туркменистана и Узбекистана. Самое обширное племя называлось киргиз-кайсаки. Вот отсюда-то и была взята "Киргизская АССР", а потом Казахская (казахи — искаженное от кайсаки).
A как же поступили с Киргизской республикой, так неожиданно ставшей Казахстаном? Просто: в том же 1925 году для "размежевания Средней Азии" взяли совсем другие земли на территории бывшего Туркестана, да и назвали Кара-Киргизской областью. Потом спохватились, что "Кара" переводится как "Черная" (еще счастье, что не белая) и переименовали многострадальную землю в Киргизскую республику. Так эта республика снова вернулась — совсем на другом месте и с другим населением. А еще позже, как раз тогда, когда новоиспеченным республикам давали статус союзных (в 1936-37 годах), заодно уж расстреляли как авторов "Черно-Киргизии", так и остальных контрреволюционеров и национал-уклонистов.
Точно так же волюнтаристски тасовались другие территории: нарезали из туркестанского края Таджикистан, Узбекистан, Туркмению, придумали никогда ранее не существовавший Азербайджан. Литве передали польский Вильнюс, в котором в 1940 году проживало менее 3 процентов литовцев, Украине отдали Новороссию, Харьковщину, Донбасс, Крым с русским населением. Грузии — Южную Осетию, Абхазию, Аджарию, где почти не было грузин, Азербайджану — Карабах с армянами и Нахичевань. И везде потом заполыхало. Или еще заполыхает.
Вот поразительный эффект неверной теории: придумав членение территории по титульным нациям и изобретая эти нации там, где их даже не было, коммунисты подвели мину замедленного действия под ими же выстроенную империю. Нетрудно видеть, что советская империя распалась на отдельные государства в точности по границам, которые из политических соображений и во исполнение принципа "разделяй и властвуй" были начертаны строителями красной империи — большевиками.
Элита
Вторая нерешенная проблема — необходимость замены элиты. Правящая элита (она же — политически активный и правящий класс) — это нечто вроде мозга организма, вернее, его волевого центра, в котором и возникают как раз главные решения и подается энергетика для реализации этого решения. Пока он здоров и силен, социальный организм справится с тем, что Тойнби называл внешними и внутренними вызовами.
За все время истории было опробовано два способа изменения правящего слоя. Петр I заменил боярство дворянством, причем без всяких казней бояр. Он просто окончательно отменил родословные книги, и места в государственной иерархии люди стали занимать не по знатности происхождения, а по своему образованию и деловым качествам. Для дворян служба была обязательной, потому они не были паразитирующим классом, коим постепенно стали впоследствии. Дворянин, не проходивший службу, именовался недорослем. Эта необходимость в службе так укоренилась, что даже после подписания "Указа о вольности дворянства" Петром III в 1762 году всякий дворянин хоть немножко, но служил по гражданской или военной части. Только получив какой-нибудь чин, пусть поручика, он уходил в отставку и уезжал в свое поместье (двор к тому времени превратился в наследственное имение — поместье). Если же он совсем не служил, на что имел право по указу о вольности, то до седин должен был подписывать все официальные бумаги "недоросль такой-то", ибо тогда слово "недоросль" значило вовсе не возрастную категорию, а служебно-государственную, и означало, что человек не дорос до службы или не достоин ее.
После отмены обязательной службы дворянство постепенно стало разлагаться. Апофеозом оного разложения стала значительная коррупция в придворной и чиновничьей среде, и все это закончилось верховодством Гришки Распутина, когда для получения постов в его приемной толкались высшие чиновники и генералы.
Изменить положение плавно никак не получалось. Слишком тесны были связи между слоями-кланами, семьями, корпорациями, между разными этажами власти.
Связи родственные, дружеские, корпоративные держат всякого своего как спасательный надувной круг. Властный слой становится настолько изъязвлен метастазами мздоимства и сребролюбия, гедонизма и разнузданности, что даже непонятно, с чего начинать операцию. Возникает сильнейшее искушение, взять все да и вырезать. Именно это и сделали большевики. Октябрьская революция понадобилась как раз потому, что Февральская не решила вопроса о смене элиты. Элита продолжала черпаться из прежнего резервуара. Если Иван рубил головы отдельным боярам или даже отдельным боярским родам, то большевики объявили весь правящий слой потенциальными (а часто и актуальными) заложниками. Новая элита вербовалась из никак не связанной с прошлым среды — рабоче-крестьянской.
Сейчас элита по инерции состоит из бывших коммунистов или пронырливых комсомольцев, вроде Кириенко. Реформы не идут как раз поэтому. Нет элиты, нет национально ориентированной власти. Некому их проводить.
Как для запуска всякого бизнеса нужен начальный капитал, так для социальных преобразований нужен начальный административный ресурс. Нужен некий рычаг с точкой опоры, чтобы поднять махину. Для России этим ресурсом, конечно, являются спецслужбы.
Конституция позволяет президенту (Медведеву под водительством вождя Путина) менять элиту.
Откуда ее брать? Из россиян, уехавших из России. Иначе говоря — из нынешней эмиграции. Новую элиту нужно искать там — среди высоких профессионалов, ученых, менеджеров, компьютерщиков. Этот слой весьма обширен — в общем, миллиона два наберется. У них масса преимуществ. Они отменные специалисты. Они никак или очень мало связаны с нынешней элитой (иначе бы не уехали). Они знакомы в деле с современными технологиями управления. Они не подвержены коррупции (у них нет такой привычки). Они знают языки и у них личностные контакты с западным менеджментом (чем-то напоминают дворян, которых Петр посылал учиться за границу). То есть, они — в каком-то смысле аналог служивому шустрому дворянству, пришедшему на смену бородатому боярству. И если нынешняя элита только черпает из природной кладовой, то у той, новой гипотетической элиты могло бы проснуться чувство своей миссии, чувство причастности к историческому свершению.
Единственное условие — давать зарплаты, соизмеримые с их нынешними доходами. А лучше — выше (чтобы не было унижающего падения качества жизни). Не Бог весть какая жертва для государства, в котором огромное число нынешней элиты жирует на совершенно наглых синекурах по десяткам и даже сотням тыс. долларов в месяц на постах каких-то бесчисленных директоров, консультантов, членов коллегий, наблюдательных советов и фондов.
Конечно, идея немного утопическая. Хотя, кто знает?
Добавить комментарий