Центральная рада ответила Совнаркому «крайне резким и вместе с тем уклончивым заявлением» (Антонов. С. 122).
Точная дата отправления ответа Центральной рады, как и сам его текст, нам не известны. Мы можем судить о содержании документа только по ответу Совнаркома, который сначала решил обсудить его 11 января, а затем по какой-то причине перенес обсуждение на 12 января. В основу ответа Совнаркома лег проект Ленина.
Скорее всего в ответе Центральной рады был в очередной раз обойден скользкий вопрос о Каледине и выставлены свои требования. Об одном из них мы можем судить по фразе из проекта Ленина: «Что касается до вывода войск из Украины, то этот вопрос может быть поднят лишь при условии прекращения военных действий и тогда этот вопрос становится неизбежно, а разрешение его не может встретить трудностей» (Декреты Советской власти. С. 304).
Если такое требование в ответе Центральной рады имело место, то оно было оправданным.
Внешне поход частей Южной группы советских войск выглядел борьбой против Каледина. Эти части зашли на территорию Харьковской губернии и вполне вольготно расположились в самом Харькове, несмотря на дислокацию в этом городе двух украинизированных полков. Но теперь намерение Совнаркома прервать смычку между Областью Войска Донского и Украиной, в соответствии с выработанным в Петрограде планом, неизбежно должно было привести к «военным действиям» на территории другой губернии – Екатеринославской. А ее Центральная рада считала украинской, так как украинцы составляли там около 70 % населения.
Получалось, что пока борьба против Каледина не прекратится, а когда и как она закончится предсказать было невозможно, советские войска из Украины не уйдут. А потому намерения Совнаркома напоминали то ли «ввод ограниченного контингента войск», то ли «специальную военную операцию». Еще 7 января 1918 г. командующий Южной группой советских войск сообщал Ленину, что его отрядами были заняты такие города Екатеринославской губернии, как «Луганск, Радаково, Дебальцево» (Антонов. С. 102) и что бой продолжается вблизи «Криничной и Мушкетовки» (Там же).
Луганск отстоял от Харькова на расстоянии около 225 км, остальные упомянутые населенные пункты находились сравнительно недалеко от Юзово (или Юзовки, ныне Донецка), а от Харькова на расстоянии около 240 - 255 км.
Сил у Южной группы советских войск не хватало, но с фронта должны были прийти на помощь латышские отряды, а из Финляндии - матросы. «Подтолкните их» (Там же), писал Ленину командующий Южной группой советских войск, одновременно сообщая, что и «вооружение рабочих идет успешно» (Там же).
Близость частей Южной группы советских войск и «успешное вооружение рабочих» дали толчок к выступлению большевистских сил в некоторых близлежащих городах. В частности, в Екатеринославе (ныне Днепр), главном городе Екатеринославской губернии, уже 8 января удалось установить советскую власть.
Ленин во время этих событий был в отпуске в Финляндии. Сообщение Антонова-Овсеенко он прочитал только 11 января и послал командующему телеграмму: «От всей души приветствую вашу энергичную деятельность и беспощадную борьбу с калединцами» (Декреты революции. С. 404). Этой телеграммы Ленина было достаточно, чтобы уже 12 января Совнарком принял постановление, в котором приветствовал «решительные меры т. Антонова в борьбе против калединцев и их пособников» (Ленин. 35. С. 215), явно, имея в виду под пособниками Центральную раду.
Какие же решительные меры? Ленин в телеграмме от 11 января особенно одобрял и приветствовал «арест миллионеров саботажников в вагоне I – II классов» (Декреты революции. С. 404) и советовал «отправить их на полгода принудительных работ в рудники» (Там же).
Совнарком в точном соответствии с пожеланиями Ленина заодно с одобрением «решительных мер т. Антонова» постановил, что «командующий вправе применять против грозящих вызвать безработицу и голод капиталистов-саботажников репрессии вплоть до отдачи виновных в принудительные работы на рудники» (Ленин 35. С. 215).
Кто были эти люди, украинцы или русские, мы не знаем, но они принадлежали к обеспеченным слоям населения и могли позволить себе ехать в вагонах I и II классов. Немудрено, что такую «классовую» политику отвергали во многих местностях бывшей Российской империи, в частности в Киеве, ее отвергала Центральная рада.
Политические предпочтения Совнаркома и Центральной рады оказались столь противоположны, что их мирное сосуществование повисло на волоске. Уже события в Харькове показали, в какую сторону могут развиваться события.
В ночь на 10 января части Южной группы советских войск «после часового обстрела из броневиков заставили положить оружие 2-й Украинский полк» (Антонов. С. 107). Разоружение этого полка «произвело такое сильное впечатление на Чигиринский Украинский полк, что и этот немедленно по первому нашему требованию, также сложил оружие» (Там же). Заодно части Южной группы советских войск обезоружили и польский отряд из 900 человек.
Ленин, возможно, оценил щекотливость момента и в окончательном тексте ответа Совнаркома фраза о выводе из Украины войск исчезла.
Сам же ответ Центральной рады был назван «настолько неопределенным и уклончивым, что он граничит с издевательством» (Ленин 35. С. 211).
Еще раз Киеву давали понять, что прямая или косвенная поддержка Каледина явится для советской власти «безусловным основанием для военных действий против Рады» (Там же). Кроме того, в ответе Совнаркома было сказано, что якобы неопределенный и уклончивый ответ Центральной рады сорвал «начатые нами мирные переговоры» (Там же). Налицо было искажение истины – переговоры в Смоленске или в Витебске были предложены советской стороной, но не начаты.
Из «неопределенности и уклончивости» Центральной рады следовало, что на нее ложится вся ответственность «за продолжение гражданской войны, которую подняли буржуазные классы разных наций» (Там же). Это тоже было искажением истины, так как именно большевистский переворот вызвал движение Каледина, которое в известной степени можно рассматривать, как начало возникновения гражданской войны в России.
Конец ответа Совнаркома являлся своеобразной индульгенцией, выданной самому себе на случай проведения военных действий против Украинской Народной Республики: «Национальные же требования украинцев, самостоятельность их народной республики, ее право требовать федеральных отношений признаются Советом Народных Комиссаров полностью и никаких сомнений не вызывают» (Ленин 35. С. 212).
Выше уже было видно, как Троцкий старался уйти от признания самостоятельности украинской делегации, ратовавшей за признание на переговорах собственного места за Украинской Народной Республикой. А ее правительство как раз стремилось к «федеральным отношениям»: «к созданию федеративного союза всех республик, какие возникли в данный момент на территории бывшей Российской империи» (Мирные переговоры. С. 49).
А потому «уклончивый и неопределенный, граничивший с издевательством» ответ Центральной рады, по сути дела, ничего не менял. Он мог быть менее уклончивым и более покладистым. Ленин рассматривал Украинскую Народную Республику, ее парламент и правительство – Центральную раду и Генеральный Секретариат, как нечто временное, которое должно было бы уступить место ставленникам Совнаркома – Народному Секретариату и ЦИКу в Харькове.
Украина, по мысли Ленина, должна была быть советизирована в рамках концепции мировой революции, а в случае необходимости – военным путем. И не только Украина, но и другие окраинные области бывшей Российской империи.
Еще в ночь с 30 на 31 декабря 1917 г. большевики в Минске с применением оружия разогнали 1-й Всебелорусский съезд (конгресс). В один из последующих дней Троцкий в Бресте в ответ на обвинение Гофмана оправдывал этот разгон тем, что большинство съезда якобы были членами аграрных союзов. Среди делегатов действительно многие были выходцами из крестьянского сословия, но представляли различные партии, в том числе и большевистскую.
Хотя в первом пункте резолюции (только первый пункт делегаты и успели принять до разгона) речь даже не шла о самостоятельности Белоруссии и отделении ее от России. Говорилось только о создании ответственной краевой власти, но даже такая резолюция не устраивала Ленина и в большинстве случаев послушный его воле Совнарком.
В планы Ленина входила и советизация Финляндии. Уже 13 января 1918 г., спустя всего девять дней после того, как ВЦИК официально ратифицировал независимость этой страны, Ленин распорядился тайно переправить туда партию оружия и 23 января это было сделано. На юг Финляндии отправились отряды красногвардейцев, а также группы петроградских рабочих, которые 27 января и подняли в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) восстание. Началась кровопролитная гражданская война, длившаяся до середины мая 1918 г. Но советизация Финляндии, к счастью для ее народа, не состоялась.
Советскую судьбу Ленин готовил и кавказско-закавказскому региону, с помощью отрядов Бакинского совета, руководимого С.Г. Шаумяном. Для пополнения этих отрядов Совнарком, через руководимый Сталиным комиссариат по делам национальностей, собирался направлять в регион армянских беженцев, а также вооружение, и со второй половины февраля 1918 г. начал это делать.
С Финляндией у Ленина не получилось, а вот Украина, Белоруссия и Закавказье вместе с Советской Россией в декабре 1922 г. стали учредителями Союза Советских Социалистических Республик – СССР.
Но это произойдет позднее. Пока же Совнаркому необходимо было во что бы то ни стало обуздать Каледина. А на этом фронте дела не всегда шли гладко.
Один из самых активных и способных командиров Каледина, полковник В.М. Чернецов, со своим отрядом 10 января отбил Дебальцево. Вся донбасская затея Совнаркома могла закончиться провалом. «Если бы Чернецов вздумал развивать свой успех и действуй он в связи с отрядом генерала Балабина у Иловайской или с казачьими полками у Луганска, он мог бы свести на нет весь наш успех в Донбассе» (Антонов. С. 104). Но казачьи полки не проявили себя боевито и успех Чернецова оказался кратковременным. К вечеру 11 января Дебальцево вновь было занято отрядами Южной группы советских войск и практически в то же время Мариуполь «был занят изнутри восстанием рабочих» (Антонов. С. 107), по-видимому, действительно «успешно вооруженных». На несколько дней на калединском фронте наступило относительное затишье.
Тем временем в Бресте на заседании политической комиссии 11 января делегация оппонентов пыталась подробнее выяснить, как русская делегация понимает право народов на самоопределение. Троцкий на примере Финляндии, практически повторил свои прежние слова, сказанные им 10 января, об обеспечении всем народам этого права «без всяких ограничений и без всяких задних мыслей».
Мы же запомнили эти слова! И 11 января Троцкий еще раз подтвердил, что «все народы, населяющие Российское Государство, имеют полную, никаким внешним воздействием не подверженную свободу самоопределения и, стало быть, свободу полного отделения от России» (Мирные переговоры. С. 72). Но вот что касается Украины, то в ней, в отличие от Финляндии, «демократическое самоопределение еще не закончилось» (Там же).
Последнее утверждение Троцкого было словесной эквилибристикой. Истинная политическая причина различного подхода Ленина к двум окраинным областям бывшей Российской империи, скорее всего состояла в том, что финские парламентарии обратились к Совнаркому с официальной просьбой о признании независимости, таким образом дав понять, что они видят в Совнаркоме законный общероссийский орган власти. В то время как Центральная рада не признавала за Совнаркомом полномочий выступать от имени всей России.
Центральная рада считала, что право украинского народа на самоопределение, не раз декларированное самими большевиками, уже реализовано Третьим Универсалом от 20 ноября 1917 г., когда была провозглашена Украинская Народная Республика.
Троцкий на заседании 11 января вроде бы не возражал против Украинской Народной Республики, как таковой. По его мнению, отсутствие иностранных войск в Украине (части Южной группы советских войск он иностранными явно не считал) и будущий уход старой русской армии способствуют самоопределению Украины. Вывод русских войск не политический вопрос, а чисто технический, и потому, сказал Троцкий, «мы не видим решительно никаких препятствий к тому, чтобы самоопределение Украинского народа происходило на почве признания независимости Украинской Республики» (Мирные переговоры. С. 75).
Делегация оппонентов приняла слова Троцкого за добрый знак.
На следующий день, 12 января, министр иностранных дел Австро-Венгрии Чернин, председательствовавший на пленарном заседании, заявил о признании самостоятельности украинской делегации в качестве «полномочного представительства Украинской Народной Республики» (Мирные переговоры. С. 87). И прибавил: «Формальное же признание со стороны Четверного союза Украинской Народной Республики, как самостоятельного государства, найдет свое выражение в мирном договоре» (Там же). Министр, разумеется, имел виду не заключение мирного договора России со странами Четверного союза, а отдельный договор стран Четверного союза с Украинской Народной Республикой.
Как показали последующие события, путь к заключению отдельного договора стран Четверного союза с Украиной оказался несколько длиннее того, на который, может быть, рассчитывали обе стороны.
Троцкий немедленно откликнулся на выступление Чернина, как он заявил, «в целях информации и устранения возможных недоразумений» (Мирные переговоры. С. 88).
Прежде всего, он отметил, что разногласия между российским и украинским правительствами не имели и не имеют никакого отношения к праву на самоопределение народа Украины, а вызваны лишь политическими противоречиями, нашедшими свое выражение «как на территории Украины, так и за ее пределами» (Там же). Если же говорить о совершившемся на деле превращении «Украины в Украинскую Народную Республику» (Там же), то оно не может привести и не приведет ни к каким разногласиям «между двумя братскими республиками» (Там же).
И дальше Троцкий дал такую положительную политическую характеристику Украине, которой вполне могли бы позавидовать не только Советская Россия, но и современное российское государство.
По его словам, поскольку в Украине существует полная свобода политической жизни, поскольку на ее территории везде действуют Советы Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов, а выборы во все органы самоуправления происходят на основе принципа всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, «нет и не может быть никаких сомнений в том, что процесс самоопределения Украины завершится в тех географических пределах и в тех государственных формах, какие отвечают подлинной воле Украинского народа» (Там же).
Иначе говоря, все та же мысль: Совнарком в принципе не против независимости Украины, но сейчас страна только на пути к подлинному самоопределению, поскольку многие вопросы еще не разрешены. В частности, между Петроградом и Киевом не урегулирован вопрос об общей границе.
Пока же, подтверждая свое заявление от 10 января, Троцкий заверил участников пленарного заседания, что русская делегация «не видит никаких препятствий к самостоятельному участию делегации Генерального Секретариата в мирных переговорах» (Там же).
Чернин предложил последнее заявление Троцкого приложить к актам заседания, а выступивший вслед за ним Голубович посчитал заявление Троцкого достаточным «для нашего участия в дальнейших переговорах» (Там же).
Следующий день 13 января 1918 г. оказался свободным от заседаний. Украинская и германская делегации воспользовались им, чтобы провести секретную встречу, на которой украинская делегация в полуофициальном порядке изложила свои требования.
Использованные источники
1. Антонов: Антонов-Овсеенко В.А. Записки о гражданской войне. Т. 1. – М.: Редакционный Совет, 1924.
2. Декреты революции: Декреты Октябрьской революции. 1. От Октябрьского переворота до роспуска Учредительного собрания. – М.: Парт. изд-во, 1933.
3. Декреты Советской власти: Декреты Советской власти. Т.1. 25 окт. 1917 г. – 16 марта 1918 г. – М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957.
4. Ленин 35: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 35. – М.: Изд-во полит. литературы, 1974.
5. Мирные переговоры: Мирные переговоры в Брест-Литовске с 22/9 декабря 1917 г. по 3 марта (18 февраля) 1918 г. Т. 1. Пленарные заседания. Заседания политической комиссии / Полный текст стенограмм под ред. и с примеч. А.А. Иоффе (В. Крымского), с предисл. Л.Д. Троцкого. – М.: Издание Народного Комиссариата Иностранных Дел, 1920.
Продолжение следует
Добавить комментарий