В СССР, будь ты семи пяде “при исполнении” — за казенным столом, в белом халате и галстуке. Годы выдают седина и, похоже, радикулит, в остальном, Алан Лансинг по-американски вне возраста — румянец на обе щеки, ясный ум, прекрасное чувство юмора. Тема нашей беседы с доктором не о тонкостях кардиохирургии, о которой я имею весьма смутное представление, а о проблемах американского здравоохранения.
 |
|
|
|---|
— Д-р Лансинг, глядя на вас, можно обойтись без интервью. С американской медициной все в порядке!
— Так и не начинайте.
— Ну, нет, я не ради себя к вам пришел. Среднестатистический читатель русской прессы в США, увы, немолод, и многие из наших иммигрантов начинают открытие Америки с аптек и больниц. Опыт общения с американским здравоохранением, прямо скажем, неоднозначный и противоречивый. И мы к этому вопросу еще вернемся. Но сначала позвольте несколько частных вопросов. Нас вынудили покинуть страну коммунизм, бедственная экономика, развал СССР, а как вы стали иммигрантом? Ведь Канада — одна из самых благополучных стран мира. Или вам там плохо жилось?
— Да нет, нормально, хотя я вырос в небогатой семье железнодорожного служащего в маленьком городке провинции Онтарио. Наш дом был всего на две спальни. А в США привела учеба, потом работа, и я никогда не чувствовал и не считал себя иммигрантом.
— А в Кентукки?
— Тоже работа, и немного романтики. Когда мне предложили работу в Луисвилле, я почти ничего не знал об этом городе. На интервью я добирался на своей машине. Дело было весной, погода скверная, дождь со снегом, соответственно, настроение. И вдруг, на подходе к Луисвиллу, солнце, радуга, распускающиеся деревья, душа поет! Я про себя решил — это знак: если примут, я остаюсь в этом городе. Здесь я уже свыше сорока лет.
— Вы — гражданин США или Канады?
— У нас в семье интернационал. Я с американским паспортом, жена — с канадским. На это нет никаких идеологических или патриотических причин, просто так удобней. Мне по работе, жене — не было необходимости менять гражданство. Кстати, я женился рано, мне было всего 20 лет, и больше полувека мы вместе. Много лет Донна патронирует основанный мной и ею факультет медсестер в луисвиллском университете Беллармин.
— Что вас привело в кардиохирургию?
— Случайность. Когда я работал в чикагском Пресвитерианском госпитале, я был общим хирургом. Мой шеф предложил мне кардиоспециализацию, так и пошло. Потом, опять по стечению обстоятельств, я стал заниматься заменой изношенных сердец на искусственные.
— А чем естественные донорские сердца хуже?
— Не хуже, просто на донорские операции громадные и долгие очереди, спрос намного превышает предложение. Изобретение техасца Джарвика должно было сократить этот дефицит. Но сами знаете, насколько тернист путь от изобретения до внедрения. Луисвилл первым решился на эти операции, и мы не прогадали. Потом мне пришлось освоить пересадку печени и лазерную кардиохирургию. Спустя 15 лет луисвиллские медики начали вживление сердец нового поколения Jarvik-7. Главные особенности новых сердец — компактность и полная автономия пациента от громоздких систем жизнеобеспечения.
— Мой дядя в войну был военным хирургом. У него есть фотография со Сталиным в белом халате во время посещения тем прифронтового госпиталя. Так мой дядя за годы войны ампутировал 700 одних только ног. Сколько операций вы сделали за всю карьеру?
— Около 20 тысяч.
— Wow!.. Юристы прячут ошибки в тюрьме, врачи в могиле. У вас были фатальные ошибки?
— Ошибка ошибке рознь. Есть ошибки непрофессионализма и ошибки рокового стечения обстоятельств. Если они у меня и были, только те, за которые я не испытываю угрызений совести.
— Из черного юмора советских врачей. Пожилой доктор наставляет молодого: запомни, коллега, историю болезни пишут не для пациента, а для прокурора. Как в Америке?
— Для всех — врача, начальства, пациента, адвокатов. Не забывайте, что в США шаг ступи, наступишь на юриста, и с ними всегда надо держать ушки на макушке.
Читайте полную версию статью в бумажном варианте журнала. Информация о подписке в разделе “ПОДПИСКА”
Добавить комментарий