Нарушитель омерты

Михаил Трепашкин, заключенный специальной Нижнетагильской колонии для сотрудников правоохранительных органов, утверждает, что он знает, кто отравил Литвиненко. И обращается к английскому правосудию, к общественности посредством писем. Вот выдержки из них:

“Уважаемый Александр Вальтерович! Я сочувствую Вам в связи с отравлением... Если и далее Вы будете бросать лишь лозунги, а не описывать доказательственную конкретику и молчать по изложенным фактам, то Вас уничтожат!”

“Литвиненко, я — не последние в цепочке преследуемых. Завтра в этой цепочке может оказаться любой из вас. Подумайте об этом. И, может быть, смерть Литвиненко заставит вас поверить в реальность того, о чем он говорил! Поверить и начать действовать более активно”.

“Литвиненко А.В. я предупреждал еще в 2002 году о создании группы по его уничтожению. Еще ранее я описывал конкретную ситуацию об использовании в ФСБ спецядов для уничтожений людей. Уже в 1994 году некоторые из сотрудников ВКР (военная контрразведка — ред.) выкрадывали эти яды с объектов разработки и пытались продать знакомым предпринимателям для устранения конкурентов. На этом и погорели, нарвавшись на агентуру... Эти яды не оставляют следов в организме. Чаще всего отравленным констатируют при вскрытии сердечную недостаточность. Яд обычно аэрозолем или кисточкой наносится на руль и дверные ручки автомобилей, в месте, где работает кондиционер, на телефонные трубки и т.д. В описанном мною случае было 10 видов ядов различного действия (через дыхательные пути, через кожу, через слизистую глаз и т.д.). Следы подобных ядов присутствуют в деле об убийстве Кивелиди (банкир — ред.), Щекочихина и других. Не исключено, что такие яды применены для убийства Литвиненко А.В.”

Узнав что, Литвиненко отравили пoлонием-210, Трепашкин прокомментировал: “Они хотели, чтобы его смерть выглядела естественно. Но они не рассчитали, что полоний-210... оставит след”.

Сидя в колонии, он не мог знать, что яд обнаружился чудом. Свидетельствует Марина Литвиненко, жена убитого Александра Литвиненко: “Сашу проверили на радиацию... проверяли гамма-излучение, которое на поверхности. А у него оказалось альфа-излучение, и внутри. И его показал только какой-то специальный, очень сложный анализ мочи... Эти результаты были в лаборатории за три часа до Сашиной смерти... Если бы он умер раньше, никакого специального анализа мочи уже бы не сделали... И никто бы не узнал...”

Встретиться со следователями Скотленд-ярда Трепашкину не позволили, потому как он сидит по особой статье — за разглашение государственной тайны. Разгласил он ее полковнику ФСБ Шебалину, то есть человеку, старшему по званию (Трепашкин — подполковник ФСБ) и имеющему больший доступ к оперативным и прочим секретам. Вот что пишет об этой встрече сам Трепашкин: “В ходе той беседы я сказал Шебалину В.В.: “Забудьте Литвиненко А.В.! Он в Лондоне. И хватит грязных дел по сведению личных счетов. Есть дела более важные для ФСБ РФ — в Москве появился задерживавшийся мною ранее полевой командир... по прозвищу Абдул. Он — специалист по террористическим операциям. Его в декабре 1995 года приказал отпустить Патрушев Н.П. Тогда он рванул в Турцию... И вот он в Москве, ...мне известно, что с мая 2002 года в Западном и Юго-Западном округах появилось много вооруженных чеченцев, смело устраивающих “стрелки”, безбоязненно приходя на них с оружием. Что-то готовится, и надо срочно работать в этом направлении, а не с Литвиненко сводить счеты!”. Я тогда передал Шебалину (для ФСБ РФ) справки 1995-1996 г. со старыми местами проживания “Абдула” и его связей. Но в ФСБ РФ не отреагировали. Грянули события в ДК на Дубровке (“Норд-Ост”), повлекшие 130 смертей заложников. Эпизод встречи с Шебалиным и предупреждения о готовящемся террористическом акте мне вменен как разглашение государственной тайны, раскрывающее сведения о планах ФСБ РФ!”

Выглядит сущим бредом. Но, видимо, Трепашкина надо было срочно изолировать. Он к тому времени уже не служил в ФСБ. Вначале его уволили, он восстановился по суду, а затем уволился сам. Он рассказывал о том, что при разоблачении банды, “крышевавшей” один из банков, столкнулся со своими, которые назвались “внедренными агентами”. А также о том, что пытался разобраться, кто в Москве снабжает чеченских боевиков оружием, а ему не позволили: “Задержанный в 95-м году боевик Висурди Новиков и другие указали, что есть склад в Загорянке. И нарисовали схему: сколько там пройти от железной дороги и прочее. Казалось бы, известно, что оружейный склад, ясно, кому принадлежит, они даже сказали, кто его охраняет, сколько там человек и чем вооружены. Езжай и бери — все известно. Но это как раз и не дали реализовать”.

Самое главное — к тому времени, 2003 год, Трепашкин был адвокатом, представлял потерпевших в деле по взрыву домов в Москве и Волгодонске. Он говорит, что при изучении дела обнаружил там фоторобот, в котором опознал “внедренного агента” из банка. За неделю до начала процесса, в октябре 2003 года, адвоката Трепашкина арестовали. В его машине “обнаружили” пистолет и патроны. (Впоследствии даже наш суд опроверг эти факты.) Заодно обвинили и в разглашении государственной тайны. В мае 2004 года приговорили к четырем годам колонии-поселения. Вроде бы смехотворный срок за такое преступление — разглашение гостайны, к тому же в колонии-поселении, то есть почти свобода, просто ссылка с необходимостью отмечаться в комендатуре. Но в лагерях для заключенных из правоохранительных органов колоний-поселений нет. И потому их, “поселенцев”, содержат в отдельном бараке на территории самой колонии, в зоне за колючей проволокой, куда доступа нет никому.

Через год Трепашкина освободили условно-досрочно. Но тут же спохватились. То ли ошибочка вышла, то ли Трепашкин после освобождения кинулся к журналистам. К нему в дом срочно нагрянули и увезли на зону, в Свердловскую область. Сейчас ему там дают карцер за карцером, чтобы никаких условно-досрочных не было. Адвокат опасается, что оставшийся до конца заключения год с лишним он может и не вынести, поскольку у него тяжелая форма бронхиальной астмы, каждую ночь приступы.

Из круга людей КГБ-ФСБ, замешанных в делах последних лет вокруг Березовского, он один из самых старших, опытных. В КГБ СССР служил с 1984 года, затем уже в Российской ФСК/ФСБ — работал в Управлении собственной безопасности и в Управлении перспективных программ, консультантом исполнительного секретаря СНГ Березовского, разрабатывал структуру антитеррористического центра СНГ, в чине полковника возглавлял Следственное управление налоговой полиции Московской области.

Отрывочно известны его воспоминания о том времени. Из них следует, что весь нынешний властный круг так или иначе был тесно связан с Березовским. Что вполне естественно. Все они, нынешние чистенькие политики из высших эшелонов и нынешние чистенькие служаки из высших эшелонов силовых структур, были связаны с не очень почтенными людьми и повязаны не очень благовидными делами. Скандальными, убийственными для репутации в любой европейской стране. Но у нас на такое даже внимания не обращают: так себе, пустяки, кое-какие дела-делишки... И тем не менее — говорить о них вслух никому не позволено. Трепашкин нарушил российскую омерту — закон молчания. И можно считать (если б не астма), что легко отделался. Он же сам говорил: “Аминов был осужден на 3,5 года условно... — это стандарт для людей, которые кому-то не понравились. Патрушев был в суде, Волошин не прибыл... Патрушев выступал в качестве свидетеля”. (Вячеслав Маркович Аминов был советником Березовского, а затем помощником Волошина, главы президентской администрации — ред.)

Что будет дальше с подполковником ФСБ, полковником налоговой полиции и адвокатом Михаилом Трепашкиным — неизвестно. Сейчас идет-тянется суд о неправомерности наказаний, вынесенных ему в колонии. Последними письмами и заявлениями Трепашкин сильно обострил ситуацию. О нем хлопочут международные правозащитные организации, материалы готовятся к передаче в Европейский суд по правам человека.

Али Каитова приговорили к 17 годам тюрьмы. Двух его телохранителей — к пожизненному заключению. Остальных его подельников-подчиненных — к различным срокам заключения.

Это случилось два года назад. Семерых молодых мужчин расстреляли, тела расчленили, сожгли и сбросили в шахту близ города Черкесска. Сделали это по указанию Али Каитова — крупного предпринимателя Карачаево-Черкесии, зятя президента Карачаево-Черкесской автономной республики.

И потому, видно, милиция не спешила искать убийц. И даже наоборот. Соседи слышали выстрелы возле дачи Али Каитова, вызвали милицию, но милицию на дачу не пустили (?). Что не помешало блюстителям порядка составить фиктивный протокол о том, что они дачу осмотрели и не обнаружили ничего подозрительного. Затем Али Каитов куда-то исчез.

Известно было, что семь молодых мужчин поехали ночью 11 октября 2004 года на деловые переговоры к Али Каитову. И — пропали. С 14 октября их родственники начали пикетировать Дом правительства и требовать расследования. Они ворвались на дачу Каитова и обнаружили там следы крови и гильзы. Но власть и, соответственно, телевидение, молчали о происшествии 10 (!) дней. И только когда ситуация в республике вышла из-под контроля, когда родственники взяли штурмом резиденцию президента, а сам президент бежал от них, делом занялась Генеральная прокуратура России, и телевидение сообщило об этом в новостях. Вскоре объявился президент республики и отрекся от своего зятя, а еще через несколько дней зять сдался и начал давать показания. Президент республики подал впоследствии в отставку.

А нынче завершился процесс, вынесен приговор.

Мы с настороженностью относимся к кавказским нравам и обычаям, особенно к клановости. А ведь в Карачаево-Черкесии только они и сыграли свою роль. У семи пропавших без вести нашлись триста родственников и друзей, которые объявили войну местной власти, добились огласки, следствия и суда. А случись такое где-нибудь в срединной России? Если бы где-нибудь в Марьиванской области пропали на даче губернаторского зятя семь наших юношей — поднялись бы триста их родственников и друзей, взяли бы штурмом губернаторский дворец?

В эти же дни, когда выносился приговор банде Али Каитова в Черкесске, в Москве Верховный суд России принял решение по кассационной жалобе комитета “Голос Беслана”. Его члены не согласны с тем, что по делу о захвате и гибели заложников в Бесланской школе осудили только одного, случайно оставшегося в живых террориста Нурпашу Кулаева. “Весь мир знает, что в этом деле кроме террористов виноваты и силовики, которых уже два года покрывает наше правительство”, — говорит Элла Кесаева, лидер “Голоса Беслана”.

“Почему из тел убитых заложников не извлекли пули и не отправили их на экспертизу? — спрашивала она на заседании Верховного суда. — Это обычная процедура, ее обязаны провести при таком преступлении. Почему уже 4 сентября все вещественные доказательства свезли от школы в щебёночный карьер? Почему показания свидетелей о том, что в спортзал залетали огненные шары, и воздух там горел, когда пожара еще не было, следствие игнорировало? Десятки свидетелей говорили, что первый взрыв был спровоцирован извне”.

“Я видела, как террорист, который был на педали (от управления взрывным устройством — ред.) завалился вбок, — свидетельствовала на суде бывшая заложница Светлана Маргиева. — А потом нам стали говорить, что это он взорвал бомбу. Но это не он! Пожара не было, а огонь летал по спортзалу. У меня тело горело. Террористы не стреляли, это стреляли с улицы”.

Верховный суд России, выслушав стороны, принял решение: жалобы пострадавших отклонить, приговор Верховного суда Северной Осетии оставить в силе. То есть пожизненное заключение Нурпаши Кулаева — и делу конец. Больше виновных в смертях детей и родителей нет.

Но вместе с тем Верховный суд России вынес частное определение о нарушениях закона, допущенных в ходе следствия бывшим заместителем Генерального прокурора Николаем Шепелем.

Это, на мой взгляд, сенсация. Такое признание нарушений закона со стороны государства не выносил еще ни один суд по крупным делам последних лет. Разумеется, только и единственно под давлением общественных комитетов “Матери Беслана” и “Голос Беслана”. Это они, еще на процессе во Владикавказе, ходатайствовали об отводе главного государственного обвинителя Николая Шепеля. За распространение ложной и оскорбительной информации как во время слушаний, так и вне стен суда: “Ему бы больше расследованием заниматься, а не давать интервью! Мы плачем в суде, когда видим, что все идет по какому-то сценарию без доказательств и очевидных фактов. Где данные экспертизы, что террористы были под наркотиками, как заявляет Шепель? В деле их нет! Почему он говорит, что на нас напали международные террористы? Мы видели, среди них были ингуши и чеченцы!”

Общественные комитеты добились своего. Николая Шепеля отправили в отставку, а теперь — вынесли частное определение о том, что он нарушал закон.

Что же до общего приговора Верховного суда, то после его вердикта как высшей судебной инстанции пострадавшие имеют право обратиться уже в Европейский суд по правам человека.

Что они и намерены сделать.

И снова я заговорю о Кавказе. Мы считаем, что там азиатчина, там “ханский способ правления”, они там “всё стерпят от своего хана”. Так, наверно, думал и заместитель Генерального прокурора Николай Шепель, направляясь во Владикавказ, ожидая встретить там забитых и покорных кавказских женщин. Иначе бы он не осмелился на неслыханное процессуальное нарушение — давать интервью средствам массовой информации в ходе судебного следствия!

Но оказалось, что и родственники убитых в Черкесске, и родственники убитых в Беслане не боятся “ханов” — и добиваются справедливости, как они ее видят.

Вот я и думаю уже много лет: а почему в Москве свободные, европейские люди-москвичи ведут себя иначе? У московских отцов и матерей горе слабее? Или чувство справедливости притупленное? Конечно же, нет. Но почему тогда смерть 129 заложников “Норд-Оста”, убитых, отравленных спецназом, так и осталась без расследования? Даже парламентской комиссии не было! И все с этим покорно смирились.

Неужели всё дело в том, что огромная Москва разобщает людей? И они не могут объединиться даже в горе?

Не верю. Дело в другом.

Карина Гличьян и Игорь Тарасов встретили Новый год на свободе. А могли и даже должны были — в тюрьме. И провести там какое-то количество лет. Но пути российской Фемиды неисповедимы. Во всяком случае — загадочны. Например, убийцы генерала Гамова остались в тюрьме, но их срок в сравнении с содеянным — всё равно что свобода.

Все три суда проходили одновременно, в разных концах страны, от Южно-Сахалинска до Москвы и Ставрополья. Что и подчеркивает общую закономерность.

Дело Карины Гличьян тянулось полтора года. Хотя выеденного яйца не стоило. В мае 2005 года она на своем джипе “Тойота Ленд Крузер” выехала на большой скорости на разделительную полосу. Ее остановили милиционеры. Далее стороны излагают события по-своему. Автоинспекторы говорят, что она их обматерила, выбросила документы в окно и рванула машину с места. Карина утверждает, что нажала на педаль случайно, потому что нервничала, так как торопилась отвезти ребенка к врачу. Так или иначе, ее машина тронулась и сбила второго автоинспектора, Сергея Ромашкова, протащила его по асфальту и врезалась в близстоящую “Газель”. Что, видимо, и спасло жизнь инспектору. Он получил сотрясение мозга, сильные ушибы.

Вначале милиционеры были злы, настроены решительно. Но дело почему-то тянулось. Суд состоялся только перед Новым годом. Пострадавший Сергей Ромашков изменил предварительные показания и говорил на суде, что Карина Гличьян его не видела и сбила совершенно случайно. Карину Гличьян за “оскорбление представителя власти” и “применение насилия в отношении представителя власти” (срок до 5 лет!) приговорили к трем годам в колонии-поселении и тут же амнистировали в связи со 100-летним юбилеем Государственной Думы.

Все всё понимали. Только прокурор пытался до чего-то докопаться и спрашивал Ромашкова:

— Вы покупали себе 19 июня 2005 года новый автомобиль марки “Хундаи?”

— Да, покупал.

— Сколько вы за него заплатили?

— Тринадцать тысяч долларов.

— С чем связано, что вы решили купить себе новую машину, находясь в больнице?

— Очень захотелось купить себе новый автомобиль.

— Откуда вы взяли деньги?

— По статье 51 Конституции я могу не отвечать на этот вопрос.

По слухам, Сергей Ромашков за год стал обладателем еще одной иномарки, большой квартиры и некоторого другого имущества.

Отец подсудимой — Александр Гличьян, член совета директоров компании “Ирбис”, владеющей одним из крупнейших таможенных терминалов в Москве. Живет семья не где-нибудь, а на Рублевском шоссе, непосредственно на Николиной горе.

Несколько другая история с судом над мэром города Пятигорска Игорем Тарасовым. Здесь следствие провели за три месяца. Установили, что в ночь на 23 августа 2006 года Тарасов на машине “Тойота Ленд Крузер” со скоростью 130 километров в час выехал на встречную полосу и врезался в “Жигули”. Три пассажира погибли на месте, двое скончались в больнице. Тарасов же скрылся с места происшествия. Кто знает, вызови он сразу помощь, может, двоих бы спасли.

Пять человек убил!

Однако на суде уголовное дело вообще прекратили “за примирением сторон”. Трем родственникам убитых Тарасов выплатил по миллиону рублей. Закон это предусматривает. “Я очень удивлен, — заявил бывший начальник ГАИ России, ныне сенатор Владимир Федоров. — Если пострадавшие не имеют к подсудимому претензий, то их к нему должно иметь государство”. Государство обязано было покарать Тарасова по статье “Заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии”. Суд этого не сделал. Прокурор внес протест: “Суд должен был учитывать степень общественной опасности содеянного”. Чем кончится — покажет время.

И, наконец, третье дело, рассмотренное нашей Фемидой в те же предновогодние дни. Самое громкое преступление 2002 года. Убийство генерала Гамова, начальника Южно-Сахалинской территориальной пограничной службы. Ночью 21 мая неизвестные бросили через окно в его квартиру в Южно-Сахалинске четыре бутылки с зажигательной смесью. Генерал и его жена получили страшные ожоги. Их отправили в Саппоро. Японские медики спасли жизнь Ларисы Гаммовой, а Виталия Гамова — не смогли.

Вся страна, начиная с высоких должностных лиц, заговорила, что это месть “рыбной мафии”. Или — “крабовой”. Через год, 22 апреля 2003 года, на пресс-конференции в Южно-Сахалинске тогдашний министр внутренних дел Борис Грызлов объявил, что известен один из заказчиков убийства — главарь сахалинской преступной группировки Василий Наумов по кичке “Якут”. Но как раз к тому времени, пятью днями ранее, Якут был застрелен в южно-корейском городе Пусан. И был он не заурядным паханом братвы, а императором — под ним ходила практически вся рыболовная отрасль края, оборот его криминального бизнеса — примерно два с половиной миллиарда долларов. Хотя к 2003 году его уже вытесняли какие-то мощные силы.

В 2005 году задержали исполнителей убийства Гамова — трех молодых парней. Их и судили в Южно-Сахалинске на исходе 2006 года. Вначале инкриминировали статью “Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля”— тюремный срок от 12 до 20 лет, либо смертная казнь или пожизненное заключение. А потом пересмотрели — “Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенные из хулиганских побуждений..., повлекшие по неосторожности смерть человека...”.

В общем, похулиганили пацаны! И по ошибке генерала замочили. Который по случайности оказался стражем рыбных и крабовых богатств края. За “хулиганку” много не дают — всего четыре года. А поскольку год они провели в следственном изоляторе, то осталось им три года. Скорее всего — через год-полтора освободят условно-досрочно, за хорошее поведение.

Как так? Что там происходит? В России, “на материке”, процесс замолчали. Пресса сообщить сообщила, но никак не комментировала. Что тоже весьма показательно. И никто из высших должностных лиц, которые 4 года назад заявляли, что генерал Гамов боролся с “рыбной мафией”, не сказал сейчас ни слова!

А там, на Сахалине, на Дальнем Востоке, вновь поднялась волна мутных слухов. С одной стороны, о том, что вся милиция и суд куплены на корню рыбно-крабовой мафией. А с другой стороны, о богатствах генерала Гамова, о сотнях тысяч долларов в его служебном сейфе. О том, что его и не думали убивать, а лишь предупреждали. Если б хотели убить — действовали по-другому. Ведь девятилетний сын Гамовых не пострадал, выбежал из квартиры. Но Гамов, якобы, бросился спасать спрятанные в домашнем тайнике доллары, и даже, будто бы, охваченный пламенем, вынес сумку с долларами из квартиры.

Говорят, что такой процесс выгоден и власти, и мафии. Потому что настоящее следствие и настоящий суд могли вскрыть всю подоплеку тамошней жизни. Кто ж им даст...

А так — всё шито-крыто, и концы в воду.

Тихий океан, он глубокий.