Еврейский народ на протяжении своего существования постоянно подвергался жестоким преследованиям. Подобная ненависть и нетерпимость имеет вполне научное определение – антисемитизм, или юдофобство. Начиная с античных веков и заканчивая сегодняшним днём, это явление стало неотъемлемой частью существования евреев как этнической группы. Невольно приходит на ум миф о легендарном персонаже Агасфере, обречённом скитаться из века в век по Земле и ставшем в мировой истории не просто метафорой, а символом вечности. Вот так и евреи, несмотря на выдающиеся заслуги перед человечеством (одних лауреатов Нобелевской премии за время её существования более 220 человек – 22 процента от общего числа лауреатов), вынуждены вечно существовать в обстановке антисемитизма.
В корпусе исследований, посвящённых этому постыдному явлению, особое место занимают труды филолога, историка культуры, профессора Шеффилдского университета (Великобритания) Евгения Александровича Добренко.
Уроженец Одессы, в 1984 году он окончил Одесский государственный университет, а затем преподавал там же с 1987 по 1991 годы. В 1991 году Евгений Добренко поступил на работу в РГГУ (Российский государственный гуманитарный университет), расположенный в Москве.
Областью его научных исследований является советская и постсоветская культура. В 1993 году вышли в свет две его книги: «Красная конница Исаака Бабеля» и «Метафора власти: Литература сталинской эпохи в историческом свете». В 1992 году Евгений Добренко был приглашён на должность доцента кафедры славянских языков и литератур в Университете Дьюка (США), которую он занимал пять лет. В 2000 году Добренко получает гражданство Соединенных Штатов Америки. С 2007 года он является профессором кафедры русских и славянских исследований в Университете Шеффилда (Великобритания).
За два последних десятилетия Евгений Добренко опубликовал около двадцати книг, посвящённых сталинскому и постсталинскому периоду существования СССР. Для широких читателей большой интерес представляет «Политэкономия соцреализма» (2007 год), где автор, обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам сталинского периода, показывает, как соцреализм становится, по существу, фабрикой по производству «реального социализма». В книге «Музей революции. Советское кино и сталинский исторический нарратив» (2008 год) Евгений Добренко, анализируя литературные, исторические, политические нарративы, и прежде всего − кинематограф, показывает, как сталинизм работал со временем, памятью и историей, используемых для построения советской идентичности.
В 2020 году в издательстве «Новое литературное обозрение» вышел двухтомник Евгения Добренко «Поздний сталинизм: эстетика политики» − фундаментальный труд, на написание которого, по словам автора, «ушло несколько лет серьёзных научных исследований».
В книге на основе анализа произведений литературы, кино, театра, музыки, живописи, архитектуры исследуется послевоенная советская культурная политика. Обращаясь к основным вехам этого временного отрезка, автор показывает, как политика сталинизма позволила создать новую советскую нацию, сформировала образ врага и весь ментальный профиль, который, окончательно сложившись после войны, пережил сталинскую и советскую эпоху и определил лицо сегодняшней России.
Поражает объём работы, проделанный автором при написании книги: он сумел, говоря словами Владимира Маяковского, «Извести, единого слова ради, / Тысячи тонн словесной руды», то есть «перелопатить» горы дремучего пропагандистского бреда. Евгений Добренко наглядно показывает, что социалистический реализм, диалектический материализм, партийность, идейность — вся эта словесная шелуха придумана властью с одной только целью – укреплять себя и подавлять соперников. Перед читателем предстаёт паноптикум различных деятелей cталинской культуры, таких как «народный академик» Трофим Лысенко, алкоголики драматург Суров и писатель Бубеннов.
В задачу очерка не входит подробный анализ «Позднего сталинизма». Для наглядности приведём названия лишь некоторых глав книги:
− «Музей войны: Кинематограф сталинских ударов»
− «Из жизни вирусов и микробов: Госромантическая фантастика»
− «Сталин – лингвист; Фундаментальный лексикон»
− «Свинцовая горошина от того секретаря»: Постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград»
− «Родина слонов: Криминальная история науки»
− «Социализм дураков: Пути творчества. Картины маслом»
− «Дело и тело: Хроника мёртвого времени»
Представляет интерес большой иллюстративный материал, приведённый в книге – фотографии, кадры из кинофильмов, живописные полотна, почтовые марки.
Для тех, кто знаком с художественным творчеством эпохи позднего сталинизма, данная книга весьма увлекательна, хотя бы нарочито подобранными цитатами из абсолютно пародийных сочинений, забытых и полузабытых, увенчанных Сталинскими премиями «автоматчиков партии».
К слову сказать, восприятие текста книги для широкого читателя несколько усложнено, ввиду перегруженности иностранными терминами: некоторые из них вполне можно было бы заменить русскоязычными синонимами.
В 2010 году в журнале «Новое Литературное Обозрение» №1 вышла в свет статья Евгения Добренко «Сталинская культура: скромное обаяние антисемитизма».
На первый взгляд, может показаться, что заголовок статьи носит несколько претенциозный характер, но чем глубже погружаешься в текст, тем сильнее ощущаешь точность авторского попадания в суть явления, называемого антисемитизмом.
Подтверждение этому тезису мы находим в книге французского романиста и драматурга Жана-Поля Сартра «Портрет антисемита» (1946 год). Лауреат Нобелевской премии по литературе, анализируя характерные черты присущие антисемитам, приходит к выводу: «В подавляющем большинстве эти люди ни в чём не выдающиеся, заурядные, и чем ниже их образовательный ценз и материальный достаток, тем привлекательней для них становится ненависть к евреям.»
Обратимся к тексту статьи Евгения Добренко «Скромное обаяние антисемитизма». В разделе с подзаголовком «ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ВМЕСТЕ: ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА» автор показывает, что советский антисемитизм не был прямым продолжением антисемитизма, процветавшего в дореволюционной России, а возродился как побочный продукт советского национально–государственного строительства. Опираясь на исторический и бытовой антисемитизм, на всю мощь государственных институций, он всё-таки носил негласный характер, продолжая оставаться полуофициальным явлением.
Предпосылки для перехода бытового антисемитизма на уровень государственного возникли с фактическим отказом от марксистской модели развития (вместо этого «социализм в отдельно взятой стране») и от интернациональной доктрины. Сюда же следует добавить личную юдофобию Сталина, питавшуюся как люмпенским происхождением и семинарским образованием, так и его личной неприязнью и завистью к образованным организаторам и ораторам революции, среди которых было немало евреев. (Общеизвестна взаимная ненависть Якова Свердлова и Иосифа Сталина, возникшая ещё во время туруханской ссылки.) Социальной базой сталинской политики государственного антисемитизма стала новая руководящая смена, пришедшая на смену «пламенным революционерам» во время «Большого террора» второй половины 1930-х годов. Подавляющее большинство мест в партийной и государственной номенклатуре заняла заражённая бытовым антисемитизмом генерация выходцев из деревень и городских окраин.
Евгений Добренко убедительно показывает, что легитимизация послевоенного советского антисемитизма началась с развёртывания «антикосмополитической кампании», сопровождаемой рассуждениями о «засоренности», о засилье «нерусских кадров» и «лиц еврейского происхождения». Именно в это время родилась и получила широкое распространение поговорка: «Чтоб не прослыть антисемитом, зови жида космополитом». Безусловно, во главе антисемитской кампании стоял Сталин, который так и не решился на открытый антисемитизм (по образцу нацистской Германии), предпочитая камуфляж и эвфемизмы типа «космополитизма», поскольку это создавало пространство для политического маневра. Вождь все придумывал и разыгрывал новые зловещие заговоры, тасовал палачей, что то просчитывал, политиканствовал, ставя все новые кровавые спектакли, да вдруг, посередине антисемитской вакханалии под названием «Дело врачей–убийц», взял да и скончался.
В разделе статьи с подзаголовком «ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПОЖАРНАЯ КОМАНДА» Евгений Добренко обращается к самым зловещим страницам в послевоенной жизни советских евреев. К ним можно отнести уничтожение руководства Еврейского антифашистского комитета и деятелей еврейской культуры, закрытие всех ее институций — от школ и театров до издательств и журналов (1948—1952), кампанию борьбы с космополитизмом (1949) и, наконец, к счастью, незавершённое «дело врачей» (1952—1953 годы). Название подзаголовка взято из дневника австрийского писателя и журналиста Йозефа Рота. В 1926−1927 годах Рот посетил Советскую Россию в качестве корреспондента газеты «Франкфуртер цайтунг». 10 октября 1926 г., будучи в Киеве, он сделал в своем дневнике следующую запись: «Если бы я писал книгу о России, пришлось бы изобразить погасшую революцию, догоревший огонь, мерцающие остатки и очень большую пожарную команду». К подобным выводам даже самые проницательные историки придут лишь спустя десятилетие.
Одним из доминирующих тезисов, взятых на вооружение отечественными антисемитами, является миф о «еврейском засилье» среди большевиков и, хотя социал-демократия родилась в России фактически из Бунда − еврейской социалистической организации, именно с бундовцами Плеханов и Ленин вели непримиримую борьбу. Если где и доминировали евреи в революционном движении России, то как раз среди злейших врагов большевиков — меньшевиков. В числе самих большевиков оказались в основном евреи, не только потерявшие всякую связь с еврейством, но вовсе чуждые какой бы то ни было национальной среде и боровшиеся за «классовые интересы», не признавая за евреями даже права называться нацией.
Приход Сталина к союзу с нацизмом был не случайностью, не тактикой − он был порожден самой сутью большевизма, явно вырождавшегося в одну из форм популистского антилиберального агрессивного тоталитаризма. Именно в годы Большого террора появляются первые дела «еврейских заговорщиков», а подписание советско–германского пакта, массовые депортации на оккупированных Советским Союзом территориях и прекращение антинацистской пропаганды в СССР привели к фактическому игнорированию немецких преступлений против евреев.
Сложившееся на фронтах трагическое положение Красной Армии, миллионы пленных, массовая эвакуация тысяч предприятий вынудили Сталина пойти на создание Еврейского антифашистского комитета, во главе которого оказались практически все ведущие еврейские поэты, писатели, актеры, деятели науки и искусства. Этот хитроумный маневр Сталина, помимо достижения политических и пропагандистских целей, имел и экономическую подоплёку — материальная помощь американских евреев советским собратьям была реальным вкладом в Победу. Как только необходимость в деятельности ЕАК отпала, Сталин немедленно принялся за демонтаж ЕАК, резко ужесточив прежнюю политику в отношении евреев.
«Дело врачей» стало кульминацией сталинской политики в отношении евреев: оно должно было деморализовать еврейскую интеллигенцию и стать прелюдией к некоему сталинскому варианту «окончательного решения еврейского вопроса».
Подводя итоги сталинской антисемитской политики, можно отметить, что, подобно тому как результатом Холокоста стало создание государства Израиль, так и события в СССР в 1948— 1953 годы навсегда сорвали процесс ассимиляции российских евреев, начавшийся в середине XIX века, фактически усилили еврейский национализм и в конце концов привели к практическому исходу евреев из СССР/России.
В более широком плане вывод, который автор делает на основе анализа послевоенных событий, сводится к следующему: борьба Сталина с евреями была, по сути, продолжением все той же классовой борьбы, — борьбы люмпена с интеллигенцией. К сожалению, события в России, произошедшие в конце XX и в начале XXI века, показали, что интеллигенция как социальный слой, выступающий за просвещение и модернизацию – а в чём-то даже против рабства и национальной традиции - потерпела в этой стране сокрушительное поражение.
Прошло тридцать лет со времени распада СССР, и можно сказать, что советский антисемитизм не то, чтобы «почил в бозе», но сильно «скукожился». Конечно же, бытовой антисемитизм никуда не делся, но главное – в стране резко уменьшилось количестве евреев, что, кстати, привело к значительному сокращению научно-технических достижений в новой России. Зато значительно оживился антисемитизм в тех странах, куда эмигрировали советские евреи, в первую очередь, в США, Канаде, Германии и даже в Австралии.
Чем больше погружаешься в историю советского антисемитизма, тем чаще приходят на ум слова мудрого Исаака Бабеля: «Временами мне кажется, что я могу понять всё. Но одно я никогда не пойму – причину той чёрной подлости, которую так скучно зовут антисемитизмом.»
Добавить комментарий