Как ни грустно это сознавать, но концепция устойчивого развития постепенно теряет свои позиции в глазах большинства рядовых людей, будучи теснима так называемой злобой дня. Оставим в стороне специалистов, занимающихся изучением биосферы и вопросами глобального мироустройства, – это всё же довольно узкая прослойка мирового населения. Что же до остальной массы, то она явно охладела к идеям, выдвинутым в 1992 г. на Саммите Земли в Рио-де-Жанейро и тогда же горячо подхваченным политиками, учёными, журналистами десятков стран. Многое с тех пор переменилось, схлынула волна энтузиазма девяностых годов, но не изменилась, увы, тенденция дальнейшей деградации окружающей среды.
«Так что же еще нужно с нами сделать, чтобы нас наконец проняло? Неужели этого вот мало? Он знал, что этого мало. Он знал, что миллионы и миллиарды ничего не знают и ничего не хотят знать, а если и узнают, то поужасаются десять минут и снова вернутся на круги своя». Эта цитата – размышления одного из героев повести братьев Стругацких «Пикник на обочине» («Сталкер»), но она как нельзя лучше характеризует настроения широких масс, отшатнувшихся от того «дискомфортного» знания, которым вооружают нас учёные, исследующие состояние и динамику биосферных процессов. И хотя речь в повести идёт всего лишь о нескольких километрах безжизненной Зоны – следа ужасного посещения Земли инопланетянами, словно черная дыра, втягивающей в себя авантюристов и искателей наживы, а затем выплевывающей их, как отработанный хлам; но чтобы превратить всю планету в такую же огромную Зону, современному человеку не требуется помощь инопланетян – технологическое могущество вполне ему это позволяет.
Задуматься об этом побудил меня 11-й Форум свободной России, прошедший в начале декабря 2021 г. в Вильнюсе с участием Гарри Каспарова и Михаила Ходорковского, где обсуждались перспективы перехода нашей страны на рельсы демократического развития в случае смены существующего режима. Однако, сосредоточившись на политической стороне проблемы – созыве Учредительного собрания, разработке новой конституцией, проведении свободных выборов и т.д., – организаторы Форума упустили из виду ее экологический аспект, словно речь идет не о судьбе великой экологической державы – одном из столпов стабильности земной окружающей среды. (Для сведения читателей – два других ее мировых центра это Североамериканский, включающий северную часть Канады и Аляску, и Южноамериканский с Амазонией и прилегающими к ней горными территориями.) Именно они, вместе с Мировым океаном, с его пока ещё слабовозмущёнными экосистемами, подобны тем китам, поддерживавшим, по представлениям древних, нашу Землю, вносят решающий вклад в обеспечение сохранности биосферы, позволяя ей более-менее успешно противостоять растущему год от года антропогенному прессу.
Так что демократизация российской политической системы это вовсе не только наше внутреннее дело, но вопрос общемирового значения. И дело даже не столько в агрессивной сущности путинского режима, но и в той угрозе, которую он, подобно всем диктаторским режимам, несет окружающей среде. И в силу растранжиривания ресурсов, которые, не будь гонки вооружений, могли бы пойти на стабилизацию биосферы, и по причине хищнической эксплуатации лесных богатств нашей страны, которые, с точки зрения будущего планеты, куда важнее, чем залежи алмазов или золотые слитки в банковских сейфах. Как заметил по этому поводу профессор Б.Б.Родоман, «ради ежегодного вывоза из Якутии одного-двух чемоданов с алмазами изувечена территория размером со Швейцарию». Но если бы только Якутии. Можно привести сколько угодно примеров безжалостного обращения с природными сокровищами Сибири и Дальнего Востока на протяжении последнего двадцатилетия – будь то разорение российского Севера, необратимые изменения Байкальского биотопа и многое другое.
В сохранении дикой природы Сибири и Дальнего Востока мир заинтересован не меньше самих россиян, и надо только, чтобы он это понял. Когда-то, когда Европа и Япония лежали в руинах, разоренные 2-й Мировой войной, на помощь к ним пришли Соединенные Штаты, что позволило им встать на ноги и вступить на путь демократического развития. Политические руины ожидают нас, когда пробьет час путинского режима. И в этот момент нам тоже потребуется что-то вроде плана Маршалла.
Собственно, это было очевидно уже и в горбачевско-ельцинские времена. И непоправимой ошибкой Западного мира видится, на мой взгляд, его слишком слабое участие в российских делах в начале 90-х годов. России сочувствовали, за нее переживали, это верно; она была тогда в центре внимания мировой общественности, но требовалось нечто большее. Более действенная помощь, причем, в отличие от Советского Союза конца 1940-х годов, ельцинская Россия готова была эту помощь принять, что сделало бы невозможным ее возврат в русло тоталитаризма. Но момент был упущен.
Но если правда, что история повторяется, хочется верить, что он, этот момент, еще вернется. И тогда идея европейского патронажа над Белоруссией и Россией не покажется утопичной. Как не покажется таковым и проект экологической специализации России, предложенный профессором Б.Б.Родоманом, о котором я собираюсь рассказать в этой статье.
В двух словах дилемма такова: оставаться ли нашей стране в роли вечно отстающе-догоняющего аутсайдера, поставившего себе целью во что бы то ни стало вписаться в качестве равноправного игрока в общемировую систему, или же, воспользовавшись своими географическими преимуществами, закрепить за собой роль ведущего «экологического донора». «Не надо стараться догонять ушедший поезд – пишет Родоман, – и обязательно выравниваться с остальными странами по каким-то экономическим показателям. <…> Россия могла бы специализироваться на роли экологического сторожа, чтобы охранять природный ландшафт в интересах всего человечества, может быть, опираясь при этом и на вооружённые силы, скорее всего международные, дабы препятствовать, скажем, заселению нашей Сибири. Нельзя допустить, чтобы с ней произошло то, что случилось с Манчжурией всего лишь за одно столетие. Она была такой же таёжной, такой же редконаселённой, как Сибирь» (Здесь и далее цитируется статья Б.Б.Родомана «Экологическая специализация России» – интернет-журнал «ИНТЕЛРОС», 2012.)..
Конечно, мысль о том, что России при её необъятных просторах и относительной малолюдности трудно будет удержать за собой Дальний Восток и Сибирь, высказывалась уже не раз. Однако, по мнению Родомана, ситуация далеко не столь однозначна и при определённых условиях может быть обращена на пользу России – если она сумеет поставить свой богатейший природный потенциал на службу остальному человечеству. И в этой связи он высказывает сомнение по поводу укоренившегося у нас подхода к проблеме депопуляции.
Действительно ли депопуляция представляет для нашей страны абсолютное зло, грозящее перечеркнуть её будущее? И нуждается ли она в притоке мигрантов для восполнения убыли населения и рабочей силы?
Да, иммиграционная подпитка позволяет решить определённые проблемы – стабилизировать численность населения, обеспечить рабочими руками отрасли хозяйства, особенно в них нуждающиеся, – но коренных перемен в нынешнем статусе страны она не сулит. По той простой причине, что, согласно выводам социологов, до 80% её жителей – экономически лишние. Они, как пишет Родоман, не причастны к нефтегазовой трубе, не очень перспективны в качестве производителей и потребителей и обречены на деградацию и вымирание. Целые социально-профессиональные слои, по данным проф. Н.М.Римашевской, погружаются у нас на социальное дно. Так что на фоне нынешней экспортно-импортной ориентации страны следует, скорее, говорить о её экономической перенаселённости. И, вообще, видеть в малолюдности России только её негативную сторону, значит руководствоваться представлениями вчерашнего дня. Для выполнения же Россией её экологической миссии имеющегося населения более чем достаточно.
Родоман проводит в этой связи аналогию между индивидуальной профориентацией и специализацией страны или региона. И так же как отдельному человеку разумнее всего искать приложение своим силам в той сфере деятельности, к которой у него есть способности, так и отставшим странам не следует стремиться любой ценой копировать достижения обогнавших их экономических лидеров, а пытаться реализовать себя там, где у них не будет конкурентов, то есть занять свою неповторимую уникальную нишу. Для России такой нишей, безусловно, являются её природные ресурсы, благодаря которым она может стать экологическим полюсом всего Восточного полушария. И тут мы воспользуемся ещё одной аналогией, к которой прибегает Родоман, сравнивая её с лесопарковой зоной большого города (а сегодня едва ли не всю сушу можно рассматривать как своего рода Всемирный город – Ойкуменополис).
«Отказавшись от «тяжёлой промышленности» и «среднего машиностроения», наша страна могла бы решительно шагнуть в постиндустриальное общество – конечно, не в его деловой центр, но и не на грязные задворки, а в периферийную природоохранную зону. <…> Россия может занять по отношению к Западной Европе такое же место, как Подмосковье по отношению к Москве, т.е. принять на себя глобальные функции «пригородной зоны мира» – быть источником и резервуаром чистой воды и воздуха, местом физического и духовного оздоровления своих посетителей…»
Следовательно, только в связке с развитыми странами Россия могла бы обрести своё по-настоящему достойное место в качестве их равноправного «экологического партнёра». Но для этого нужно, чтобы каждая из сторон осознала ту великую выгоду, которую открывает перед ней такое стратегическое сотрудничество. Прежде всего, это, конечно, сохранение Сибирской и Дальневосточной тайги и прочих очагов девственной российской природы как источника экологических ресурсов мирового значения, чем экономически продвинутые страны нередко озабочены, увы, больше, чем сами россияне. Но также и широкая возможность для экологического туризма* , приобщения к миру нетронутой дикой природы, спрос на которую с каждым годом будет лишь расти.
«Именно глобальный, международный подход к природоохранной миссии России, – считает Родоман, – больше всего способствовал бы её сохранению как уникальной страны и очень специфичной цивилизации». Россия же, со своей стороны, сможет претендовать на соответствующую компенсацию (отступные) за воздержание от эксплуатации лесных ресурсов, от применения химикатов в сельском хозяйстве, от загрязняющих окружающую среду промышленных технологий и прочей экофобной деятельности. То есть иными словами, за бездеятельность. Не «что делать?», а «чего не делать?» – именно так должен быть переформулирован этот извечный для России вопрос при вступлении её на путь экологической специализации. И хотя манией деятельности, этой болезнью современного человечества, чреватой разрушительными последствиями для биосферы, одержимы многие народы, но России, начиная ещё с советских времён, кажется, и тут принадлежит пальма первенства. В самом деле, отказ от скольких воплощённых и невоплощённых замыслов обернулся или мог бы обернуться благом для нашей страны. Вспомним хотя бы освоение целинных земель, осушение болот (которые пришлось потом обводнять), запланированный поворот северных рек и другие грандиозные проекты покорения природы.
Так что в случае её целенаправленной экологизации России есть чем поступиться как в своём прошлом, так и в настоящем. Это и искусственно раздутые расходы на вооружение (вторая по численности армия в мире и одна из самых высоких в мире доля ВВП – 5,4%, – ассигнуемая на военные расходы), и запроектированное строительство гигантской Эвенкийской ГЭС в дебрях Нижней Тунгуски, и разработка геологических месторождений, наносящих ущерб окружающей среде, и производство неконкурентоспособной продукции и т.д. Правда, свёртывание неэффективной или вредной деятельности чревато увеличением числа экономически лишних российских граждан. Но вот за это, по идее, и готовы (или должны быть готовы, когда созреют) платить ей богатые страны, дабы не потерять лесных богатств Сибири или сохранить на правах общемирового достояния чистые Саяны, Алтай, озеро Байкал.
Как явствует из социологических исследований, у нас на внегородской территории круглогодично проживает многомиллионная армия получателей пенсий и пособий, и эти пособия надо увеличивать, чтобы поддерживать сельское расселение. Ведь если миллионы советских людей получали когда-то от своего государства за бесполезный порой псевдотруд адекватную ему мизерную зарплату (вспомним известную шутку тех лет: мы делаем вид, что работаем, а они делают вид, что нам за это платят), то почему бы их детям и внукам не получать от других государств полноценное вознаграждение за воздержание от вредной экофобной деятельности? При этом жизнь на пособие далеко не всегда равносильна паразитизму и праздности. Напротив, при соответствующем настрое она позволяет человеку раскрыться в том виде деятельности, к которой у него по- настоящему лежит душа, – будь то общение с природой, домашнее хозяйство, воспитание детей, художественное творчество или организация малого и среднего бизнеса.**2
С другой стороны, россияне – жители больших городов приобретут более здоровую природную среду для повседневной жизни и творческого труда. Активный умственный труд не только прекрасно сочетается с экологическим туризмом, но, по-видимому, не может без него существовать. Не случайно самыми ярыми фанатами туризма в СССР были инженеры и научные работники из академических институтов и «почтовых ящиков», интуитивно нашедшие эту целебную для себя отдушину в горных восхождениях, в байдарочных походах по порожистым рекам и других формах экстремального отдыха наедине с природой.
Трудно сказать, какую роль сыграл он в реализации нашей космической программы или в создании советского ядерного щита, но то, что он мог бы ещё послужить нашей научной и инженерной мысли, это несомненно. И если свой рабочий класс мы практически уже потеряли, то инженерная и научная мысль всё ещё теплится и может возродиться, если создать для неё соответствующие условия. И вместо того, чтобы налаживать у себя рутинный выпуск штампованной продукции – одежды и обуви, телефонов и компьютеров, конкурируя на этом поле с Китаем, Россия могла бы сосредоточиться на опытно-конструкторском направлении, на экспериментальном и малотиражном производстве, продавая затем свои готовые к внедрению научно-технические разработки тому же Китаю, Индии или Индонезии.
Но если, скажем, Соединенные Штаты это, по преимуществу, городская цивилизация (Ойкуменополис), начавшая свою историю три века назад с чистого листа, то деревенские корни в России всё ещё крепки, сколько ни выкорчёвывали их за семь советских десятилетий. Об этом, в частности, говорит неутолимая тяга новоиспечённых и коренных горожан к своим считанным соткам за городской чертой. Правда, эта страсть зачастую оборачивается бедой для природы, поскольку выделение участков чаще всего прерогатива коррумпированных чиновников, которые поступают как Бог на душу положит и уж, во всяком случае, без учёта интересов окрестного ландшафта, превращающегося зачастую в сплошной человеческий муравейник. А размещённые в лесу дачные поселки, по подсчётам В. Каганского, портят в пять-шесть раз больше площади, чем занимают сами.
А, между тем, без традиционных деревень и уцелевших помещичьих усадеб, без находящегося на грани исчезновения неповторимого среднерусского пейзажа, вдохновлявшего когда-то наших великих художников, народ, по Родоману, не может сохраниться как целое. И кто же способен помочь ему в этом, кроме социально ориентированного государства, озабоченного судьбой его природного и этнокультурного наследия. Или прийти на помощь людям, мечтающим всерьёз (а не только в сезон) связать свою судьбу с русской деревней. И таких не мало.
Вероятно, сегодня концепция Б.Родомана может показаться кому-то оторванной от жизни утопией, и против этого трудно что-либо возразить. Но то, что сегодня видится утопией, завтра может оказаться непоправимо упущенной возможностью. И такое в истории бывало уже не раз. Но одно представляется бесспорным: что будущее России немыслимо в отрыве от цивилизованных стран Европы и что самой судьбой они призваны дополнять и взаимообогащать друг друга.
А после Родомана на этот счёт не остаётся уже никаких сомнений. И хотя в его статье ничего не говорится об устойчивом развитии, но сам его проект являет собой образец творческого подхода к этой глобальной проблеме, которая не может быть решена без глубокого понимания специфики каждой отдельной страны и каждого региона, что и продемонстрировано им на примере России.
См также В.И. Данилов-Данильян, И.Е. Рейф. Биосфера и цивилизация: в тисках глобального кризиса. М.: ЛЕНАНД, 2019. — 304 с. русское издание: http://ecoznay.ru/; английское: https://link.springer.com/book/10.1007/978-3-319-67193-2
----------
* Под экологическим туризмом понимается посещение природных парков и других особо охраняемых территорий при сохранении определенных правил, важнейшее из которых – выполнение любого вида деятельности исключительно на основе мускульной силы.
** Вообще, представление о всеобщей занятости – на службе ли, на производстве – как непременном атрибуте благополучного, процветающего общества во многом принадлежит вчерашнему дню. Сегодня, в условиях глобализации и колоссального роста производительности труда, в этом уже нет прежней необходимости.. И действительно, труд в развитых странах, развивает эту мысль Родоман, «стал настолько производительным, что уже исключает необходимость работы в странах с низкой производительностью и порочными трудовыми отношениями; глобальный мир прощается с господством наёмного труда и сплошной занятости. Не исключено, что вскоре большинство землян будет жить на пособия».
Добавить комментарий