Так называлось шоу с участием четырех знаменитых танцовщиков, представленное агентством “Ардани артист” с 23 по 26 февраля в нью-йоркском Сити-Центре. Название, громкое и претенциозное, настораживало. Король — “профессия” в танце достаточно редкая. В XX веке таких было всего три: Нижинский, Нуриев и Барышников. А тут — сразу четыре, и все вместе в одном спектакле. Но чего не сделаешь ради рекламы!
 |
|
|
|---|
Чисто мужской балет? В памяти всплыли мужики в пачках и на пуантах в “Лебедином”. Технично, даже красиво, но при чем тут мужской балет? Традиционно в балете царит ее величество Женщина. Мужчине отведена вспомогательная, поддерживающая роль. Такая красивая подставка для балерины. Если эта “подставка” умеет еще высоко прыгать и крутить 32 фуэте, — то и совсем хорошо. Бунт представителей балетного сильного пола за восстановление своего престижа можно было предвидеть. Он и произошел, а мы стали тому свидетелями.
Крамольные мысли впервые закрались в светлые головы двух ведущих танцовщиков Американского балетного театра: испанца Ангела Кореллы и американца Итана Стифеля. Казалось, чего им не хватает? Оба — премьеры, оба сверхзаняты в текущем репертуаре родного театра, оба успешны, популярны и востребованы в других компаниях. Но во всех случаях они вписывались в предлагаемый им репертуар. Никто не предлагал им написать балет специально для них, с учетом их особенностей. Для этого нужно было самим придумать и предложить что-то оригинальное. Что-то такое, что могло бы заинтересовать хореографов и будущих продюсеров. Кто из двоих первый сказал “Э!” — сейчас уже неважно. Идея понравилась: “Три тенора!” Эврика! Почему трем тенорам можно, а трем танцовщикам нельзя? И почему обязательно их должно быть три? А если четыре? Но при условии, что они должны быть высочайшего класса, разных индивидуальностей, представлять разные балетные школы и разные страны.
К идее был подключен Сергей Данилян, президент “Ардани Артист”. Пригласили: датчанина Йохана Кобборга из Королевского балета и грузина Николая Цискаридзе из Большого балета... Я даже оскорбилась за “нашего” Цискаридзе, когда обозреватель “Лос-Анджелес Стар” назвал его известным менее других. Вот тебе и впереди планеты всей! К моему (и всеобщему) удовольствию, Цискаридзе показал такой класс в триптихе “Кармен” на музыку Бизе в хореографии Мориса Бежара, что аудитория буквально встала на уши. Он танцевал и за Кармен, и за Хозе, и за Эскамильо с изяществом и грацией, неожиданной для его шестифутового тела и длинных ног. А уж юмора и иронии в нем было!
Хореографы тоже были с “лица необщим выраженьем”, разным возрастом и опытом работы. Каждый привнес в новую постановку свои национальные особенности. Голландец Нилс Крист поставил “Творца волн” для Итана Стифеля на музыку Джона Адамса. Датчанин Флемминг Флиндт возобновил свою же, ставшую классической, постановку балетной версии пьесы Ионеску “Учитель”.
Она стала настоящим шоком: партию учителя поочередно танцуют Кобборг, Корелла и Цискаридзе. Это — единственный номер, где артисты заменяют друг друга. А в балете “For 4” (“Для четырех”) на музыку Франца Шуберта “Смерть и девушка”, поставленном британцем Кристоферов Уилдоном, все четверо танцуют вместе. Этой абстрактной композицией открывается трехактовый спектакль. Одетые в разного цвета облегающую униформу, танцовщики демонстрируют не столько скульптурную красоту своих тел, сколько их неисчерпаемые пластические возможности. Хореография Уилдона свежа, изобретательна и полна неожиданных находок, которые едва успеваешь осмыслить и оценить, как они сменяются другими, еще более интересными. Например, совсем “не балетное” движение ладоней над головой — подобно колыханию калифорнийских пальм. “Моя задача, — говорит Уилдон, — не выставлять напоказ их очевидную виртуозность, а шлифовать и рафинировать ее”. Кстати, к Калифорнии нью-йоркская премьера имеет самое непосредственное отношение: там, в “Оранжевом графстве”, в городке Коста Меса пересеклись пути ее участников, там идея спектакля зародилась и на сцене Театрального центра была впервые опробована с 16 до 19 февраля.
Я с удовольствием любуюсь бессюжетными постановками, подобными этой: они невероятно эстетичны и открывают возможности танцоров, как, пожалуй, ни один литературный балет, но все же по-настоящему люблю танец, в основу которого положен сюжет. Даже такой ужасный, как в “Уроке” Эжена Ионеску. Я смотрела этот спектакль с Кобборгом — Учителем, Гудрун Бойессен — Ученицей и Дейдрой Чэпмен — Пианисткой. Он шел в декорации балетного класса со станком и настоящим пианино. Закомплексованный психопат-учитель; властная, прямая, как палка, Пианистка, и робкая, сияющая от счастья Ученица, пришедшая на свой первый урок к знаменитому учителю. Вся она — послушание и внимание. Между этими тремя складываются странные отношения. Пианистка ревнует Учителя к Ученице. Учитель, входя в раж и усложняя задачу, доводит Ученицу до отчаяния. А затем, подстрекаемый Пианисткой, душит ее. Помимо сложнейших танцевальных задач, актеры должны показать — и показывают — незаурядное актерское мастерство. Успех был обвальный.
Красавчик Ангел Корелла (он младший из группы, ему 30) показал композицию под названием “We got it good”. Она идет под музыку Билли Стрейхорна и Дюка Эллингтона. Обаяшка плейбой со свободно болтающимся галстуком-бабочкой и конечностями, движущимися, как на шарнирах, заразительно танцует радость и любовь к жизни.
Разочаровал “Послеполуденный отдых Фавна” на музыку Дебюсси. Я ожидала его в гениальной интерпретации Нижинского, а получила нечто непохожее в постановке Тима Руштона. По-видимому, скандальная слава, которая тянется за этим шедевром, побудила Руштона откреститься даже от намека на подобную интерпретацию. Балет затянут. Йохан Кобборг танцует в джинсах, полураздетый Он в клубах пара (облаков?), весь устремленный к солнцу и купающийся в его лучах. Пластически сюжет сделан интересно, но он совсем о другом. В нем нет эротики, а есть страх человека перед надвигающейся смертью. По мере того, как солнце заходит, Фавн тускнеет и съеживается.
У Этана Стифеля — другая задача: он хочет послужить моделью для молодых мужчин-танцовщиков, чтобы привлечь их к работе в балете. В качестве артистического директора Ballet Pacifica in Orange County он в этом кровно заинтересован. В 2000 году Стифель снялся в главной роли в фильме “Center Stage”, и с тех пор сделался наиболее узнаваемым актером из всей четверки.
Вначале предполагалось дать прелюдию из классических ролей, которые танцовщики исполняют у себя дома. Но поскольку собрать всех в одно время оказалось сложным, вместо этого сняли 14-минутный фильм, рассказывающий о репетициях, буднях и отдыхе актеров. Заодно дали послушать их рассуждения. Трое говорили по-английски, Цискаридзе — по-русски, перевод возникал на экране. Одно его высказывание меня просто покорило:
— Мы все очень разные, и не надо нас сравнивать, — сказал Николай, — разве можно сравнивать, — я ожидала, что он скажет “яблоко и апельсин”, или что-нибудь в этом роде, но он сказал: луну и солнце. Разве плохо увидеть на сцене одновременно и солнце, и луну?
Русскоязычная публика благодарно засмеялась. Тот, кто писал Николаю текст этой шутки, вероятно, считает ее очень остроумной. Наверное, Цискаридзе думает так же, иначе он исключил бы ее из своего текста. Интересно, какую роль он предназначил для себя: солнца или луны? И как быть с двумя другими партнерами?
Добавить комментарий