18 февраля 2009 года исполнилось десять лет с тех пор, как в международном аэропорту им. Кеннеди в Нью-Йорке был арестован бывший премьер-министр Украины Павел Лазаренко, неблагоразумно попросивший политического убежища прямо на паспортном контроле. А днем раньше исполнилось ровно пять лет с тех пор, как на его судебном процессе в Сан-Франциско начался отбор присяжных. Сейчас он сидит в тюрьме в ожидании нового приговора и исхода новых апелляций.
Как говорила мне в феврале 1999 года член его адвокатской команды, бывшая москвичка Марина Серебряная, если бы он сперва вышел в Нью-Йорке из аэропорта на улицу, а потом попросил убежища, его, возможно, в тюрьму не посадили бы.
По словам Серебряной, согласно новому на тот момент иммиграционному закону 1996 года, "если человек летит в Америку, идет в туалет, спускает туда паспорт со своей законной визой, выходит из самолета, подходит к INS и говорит: "Я люблю Америку! Я выбрал свободу!" — ему отвечают: "Отлично! Свободу выбрал? Ну, иди-ка сюда", — и сажают его в тюрьму. И никак по-другому не бывает, если человек просит убежища прямо на въезде".
Лазаренко арестовали, отобрав деньги, часы и галстук, и освободили лишь через 52 месяца, то есть 13 июня 2003 года, назначив ему залог в 86 миллионов долларов. Я подобных сумм никогда не видел и думаю, что в будущем такой залог могут назначить только бин Ладену. В 2004 году калифорнийские присяжные признали Лазаренко виновным в ряде преступлений, прежде всего в отмывании через американские банки миллионов долларов, полученных незаконным путем на Украине, где он, пользуясь своим служебным положением, вымогал у бизнесменов "откат".
Два года спустя сан-франциский федеральный судья Мартин Дженкинс приговорил его к 9 годам тюрьмы, но, невзирая на протесты прокуратуры, оставил осужденного на свободе до решения апелляционной инстанции, в данном случае самого либерального в Америке апелляционного суда 9-го округа.
26 сентября прошлого года эта инстанция аннулировала шесть пунктов обвинения, но оставила в силе восемь и распорядилась, чтобы Лазаренко вынесли новый приговор.
Четыре дня спустя Павла Ивановича посадили снова, и сейчас он ожидает приговора в тюрьме г. Дублин под Сан-Франциско. Почитать украинскую прессу, так он попросился туда сам.
Я слышал, что люди иногда просятся в тюрьму, но сам с такими случаями не сталкивался и думаю, что они крайне редки. В любом случае, в тюрьму можно проситься, сколько угодно, но вас туда не возьмут. В тюрьму попадают по-другому. А вот Лазаренко взяли!
В первых числах октября украинская и российская пресса пестрела сенсационными заголовками типа: "Экс-премьер Украины просит убежища в тюрьме", "Лазаренко решил спрятаться от Тимошенко в тюрьме", "Лазаренко добровольно возвращается в тюрьму!", "Лазаренко предпочел вернуться в тюрьму!", "Экс-премьер Украины решил переждать смуту в американской тюрьме", "Лазаренко решил спрятаться от Ющенко и Тимошенко в тюрьме", "Лазаренко узнал, что его хотят убить и добровольно сел в тюрьму", "Лазаренко в целях безопасности снова сел в тюрьму" и т. д, и т.п.
Выходило, что Лазаренко — самосад.
Я сомневаюсь, чтобы на Украине и в России можно было просто так "спрятаться" в тюрьме, хотя по нынешним временам, кто знает? Может, за деньги и спрячут. Но в США точно нельзя. Здесь прячут людей в программе по защите свидетелей, но не в тюрьме. И проситься в программу бесполезно: в нее определяют лишь тех, кто дал показания на опасных бандитов, а не тех, кто просто чего-то боится, пусть и небезосновательно.
У меня нет данных о том, чтобы Лазаренко дал на кого-то компромат, хотя, с другой стороны, в его судебном деле на данный момент 1481 документ, и несколько десятков из них засекречены; как правило, это происходит тогда, когда кто-то кого-то закладывает. Но относятся ли они к самому Лазаренко, я понятия не имею, так как они засекречены, sealed.
Авторы газетных материалов, снабженных приведенными выше заголовками, ссылались на один-единственный источник — Марину Довгополую, киевского адвоката Лазаренко. Она, в свою очередь, ссылалась на американских адвокатов Лазаренко.
Если так, то, боюсь, Довгополая вводила прессу в заблуждение, поскольку американские адвокаты ничего подобного не говорили. Я точно знаю, что они говорили, потому что я залез в дело Лазаренко, и все заявления его защиты по этому поводу лежат передо мной. Они занимают десятки страниц, смысл которых сводится к тому, что он рвется из тюрьмы на свободу.
В тот самый момент, когда украинская пресса сообщала с восклицательными знаками, что Лазаренко "спрятался" в тюрьме, его американские адвокаты, конечно, уже подозревали, что на него вот-вот снова наденут наручники. Тем не менее, они, как ни в чем не бывало, ходатайствовали, чтобы судья разрешил Лазаренко на следующий день отлучиться из-под домашнего ареста и пойти на прием к его лечащему врачу Виктору Ляпису. Тот изучил рентгеновские снимки больной спины Лазаренко, сделанные другим врачом с близкой нам фамилией Димитрий Кондрашов, и должен был решить, рекомендовать ли Лазаренко операцию.
Прокуратура, со своей стороны, подговаривала судью упечь Лазаренко в тюрьму, где его будут пользовать другие медики.
Когда его выпустили в 2003 году под залог, ему назначили целый ряд условий. Он должен был жить в двух- или трехкомнатной квартире в Сан-Франциско, в доме, насчитывающeм не более шести квартир. В квартире должна была быть только одна телефонная линия, по которой Лазаренко мог связываться с адвокатами и рядом других лиц из списка, утвержденного дублинской тюрьмой.
У меня есть этот список. В нем два украинских адвоката, Марина Долгополая и Ханна Короткая, чьи фамилии стоят рядом и приводят на память Толстого и Тонкого, один швейцарский, один барбадосский и шесть американских адвокатов, деловые знакомые — Людмила Матийко, Наталья Донец, Леонид Гадяцкий и Олег Стеблянко, переводчики — Элизабет де Бомон, Оксана Цыкова (нынешняя жена Лазаренко, с которой он сочетался браком в Америке), Юрий Люблин и Юрий Галашов, дочери Леся и Катерина, сын Александр и Екатерина Карова, которая характеризуется как "родственница" и на которую, как утверждала прокуратура, Лазаренко заставил одного из потерпевших переписать свое имущество.
За его звонками следили не живые люди, а установленные ФБР самописцы (pen registers), которые фиксировали все номера, с которыми он разговаривал.
Лазаренко мог покидать квартиру лишь для поездок в суд или визитов к врачам. Он должен был носить электронный датчик, который был связан с властями посредством другой телефонной линии, предназначенной лишь для этой цели. Лазаренко должен был нанять за свой счет частное охранное агентство, которое должно было наблюдать за квартирой круглосуточно в три восьмичасовых смены. Каждая смена состояла из одного невооруженного охранника с рацией.
Охранник должен был заносить всех посетителей Лазаренко в специальный журнал и немедленно сигнализировать властям и его адвокатам, если он покинет квартиру без разрешения или допустит иное нарушение. Приходить к нему могли лишь лица, которым разрешалось навещать его в дублинской тюрьме. Продукты и другие припасы приносили раз в день его сын Александр, будущая жена Цыкова или его адвокаты. Им запрещалось баловать Лазаренко наркотиками и спиртным.
После того, как апелляционный суд 9-го округа частично утвердил вердикт присяжных (а именно по пунктам об отмывании денег), прокуратура потребовала, чтобы осужденного отправили обратно в тюрьму. Она отмечала, что уложение о наказаниях теоретически предусматривает в его случае срок от 151 до 188 месяцев, поэтому у Лазаренко может появиться неодолимый соблазн уйти в бега.
По словам прокуроров, Лазаренко может бежать в ряд стран, в которых он будет чувствовать себя, как дома, то есть в бывшие советские республики, у многих из которых нет договора о выдаче с США. Это Россия, Украина, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан, Киргизия и Туркмения.
Адвокаты Лазаренко утверждают в своих прошениях, что он "активно сопротивляется" попыткам украинского правительства добиться его экстрадиции на родину, но он опрометчиво дал ряд интервью СМИ Украины, которые сейчас цитирует прокуратура. Она представила суду переведенный текст интервью Лазаренко, показанного по украинскому телевидению 10 ноября 2005 года, в котором осужденный говорит, что рвется на Украину, потому что не может жить вне родины.
Я нашел в украинской печати заголовок "Павел Лазаренко: "Каждую ночь засыпаю с мыслью о том, когда вернусь домой". Это цитата из интервью, данного им в январе прошлого года накануне своего 56-летия. "Того горя, которое выпало на меня и на нашу семью за время вынужденного пребывания вдали от родины, хватило бы на сотни судеб, — сказал в нем Лазаренко. — Только две ценности заставляли меня бороться — это моя семья и желание поскорее вернуться домой".
Здесь все не так. Лазаренко попросил убежища еще в аэропорту, так что его пребывание в США не совсем "вынужденное": он сам сюда попросился (хотя, конечно, просился не в тюрьму). Любая тюрьма — не подарочек, и он хлебнул лиха, но я видел много людей, которые хлебнули, куда больше, — и не истратили на защиту миллионы долларов, которых у них не было. Что до семьи, то их две: в Америке наш герой развелся с женой, от которой у него двое детей, и завел себе вторую — вышеуказанную Цыкову, которая родила ему сына и дочь.
Прокуратура отмечает, что в марте 2006 года днепропетровцы избрали своего знаменитого земляка своим депутатом, и заключает, что он вполне может убежать из-под залога.
Она также напоминает суду, что Лазаренко так и не представил полных данных о всех своих активах, разбросанных по офшорам. Наконец, нанятая им охрана работала из рук вон плохо.
Однажды проверяющие из ФБР нашли охранника спящим. Он к тому же так плохо знал английский, что когда у него попросили журнал учета посетителей, он не понял, чего от него хотят. Притом это был не единственный случай, когда охрану заставали спящей. В другой раз охранника на месте вообще не оказалось.
У другого стража не было ключа от охраняемой квартиры, и ему пришлось попросить его у Лазаренко. Во время недавней проверки охранник забыл спросить у следователей документы и не занес их в журнал. Кроме того, он сообщил, что в квартире находится жена осужденного, но там оказались лишь их двое маленьких детей.
Однажды сотрудники ФБР увидели у подъезда таинственный черный лимузин, в котором двое мужчин переговаривались по-русски. Хотя следователи легко могли проверить его номера, прокуратура об этом не упоминает, но отмечает, что если Лазаренко захочет бежать, то сделать это будет легко.
Так получилось, что 1 октября его снова забрали в дублинскую тюрьму. С тех пор его адвокаты засыпают суд ходатайствами, требуя его освобождения, но пока судья внимает доводам прокуратуры, и Лазаренко продолжает томиться в калифорнийском узилище.
Добавить комментарий