Пожалуй, нет сейчас в Голливуде более популярной фигуры, чем актер Джордж Клуни. Чем только ни наградил его Господь! 44-летний красавец в расцвете сил. Семья уважаемая: папа — бывший ведущий теленовостей, тетя — знаменитая певица Розмэри Клуни. В университете Кентукки Джордж выучился на журналиста, но потом переехал в Лос-Анджелес и вот уже 20 лет как снимается в кино и на телевидении. В кино играл Бэтмена, на ТВ — доктора в сериале “Скорая помощь”. Получил известность после приключенческого фильма про войну в Кувейте (“Три короля”, 1999) и комедии братьев Коэн “О брат мой, где ты?” (2000). Стал звездой, разбогател. Купил поместье в Италии, на озере Комо.
Если верить цитате в кино-энциклопедии 2001 года, скромен и разумен: “Я знаю границы своих актерских возможностей, но моя сила в том, что я выбираю хорошо написанные роли”.
Границы действительно просматриваются без труда. Однако в последнее время Клуни применил дополнительную силу и их раздвинул. Он стал режиссером и продюсером. И в этом качестве загарцевал на белом коне. Ибо его фильмы оказались необыкновенно прогрессивны. Они получили широчайшую поддержку передовой американской интеллигенции, прежде всего масс-медиа. Именно Джордж Клуни ныне воплощает в себе рыцарство без страха и упрека, стоящее c копьем наперевес на страже американских свобод.
Человек он легкий и веселый. Недавно приходил в гости на вечернюю телепередачу к Джею Лено. Вспоминал всякие забавные случаи. Начал с соседа. Был у него сосед, а у того в саду одно-единственное дерево. Сосед невзлюбил за что-то собаку Клуни и выпалил в нее солью. Но и весельчак Джордж не остался в долгу. Спилил ночью это самое дерево.
Потом перешел на Шварцнеггера. Тот, оказывается, неосторожно похвастался, что может перепить любого ирландца. А у Клуни предки как раз ирландцы. Оказались они с Арнольдом вместе на банкете. И тот начал пить Бог знает что — персиковый шнапс. Прозрачная жидкость. Гадость жуткая. В приличном обществе не принята. Но шутник Клуни и тут не оплошал. Дал тайком официанту мелочь — 500 долларов, велел носить Арнольду шнапс, а себе чистую воду. И начал ему подливать. “Что ж ты, говорю, суперзвезда! Давай еще по одной!”
Ах, надо было слышать, с какой небрежной интонацией, с какой открытой белозубой улыбкой произнес знаменитый актер это “суперзвезда”! Много в этом слове чего слилось. Так и померещилось: а вот сунуть бы официанту не $500, а 50 тысяч, тогда ведь вместо персикового шнапса можно бы для смеху и цианистого калия...
Остроумная выдумка удалась. Клуни с удовольствием показал, как Арнольд сидел пьяный в дугу, дурак дураком, свесив тяжелую голову.
Но делу время, а потехе час. Клуни пришел на телепередачу не только смешить народ, а и рекламировать свою новую картину.
Название у нее красиво-загадочное: “Сириана”. Что это значит, никто не знает. Но явно отзывается Ближним Востоком. Картина большая, дорогая, сделана с размахом. Тема грандиозная: нефть и политика. Ставить ее сам Клуни не взялся, только сыграл главную роль. Но является ведущим продюсером.
Дорогу к продюсерству такой высокобюджетной постановки, (стоившей около 60 миллионов), ему проложил предыдущий фильм, где он дебютировал как режиссер: “Доброй вам ночи и удачи”. Это работа гораздо более скромная, камерная. Действие происходит на телестанции Си-Би-Эс в 50-е годы. Редчайший в наше время случай: фильм черно-белый. Поскольку он рассказывает о реальных событиях, Клуни хотел, чтобы он выглядел, как кинохроника. И включил в него документальные куски.
“Доброй вам ночи и удачи”, — слова, которыми завершал свои передачи телеведущий Эд Морроу. Картина эта тоже про политику. Там вспомнили тяжелые времена маккартизма. Как страдал тогда народ под игом охотников на ведьм. Но намекнули и на день сегодняшний.
Про этот самый маккартизм всерьез писать уже невозможно. Добросовестные историки давно все объяснили. Известно, что с 30-х по 50-ые годы советская разведка проявляла большую активность в Америке. Среди множества завербованных ею агентов был один из личных помощников Рузвельта, а также член Конгресса, дочь посла США в Германии, высокопоставленный работник Госдепартамента и другие правительственные чиновники. Об американской компартии и говорить нечего — она была напрямую подчинена Москве и выполняла все ее задания. Сталин назначал и смещал американских генсеков.
В 1938 году при нижней палате Конгресса была создана Комиссия по анти-американской деятельности, которая стала потихоньку все это расследовать. (Потихоньку в смысле темпов работы, а не в смысле скрытности — все велось совершенно гласно). Комиссии сильно помогли показания Уиттекера Чемберса и Элизабет Бентли — бывших советских связных, которые опомнились и явились с повинной. Но до и во время войны разбирательство шло вяло, тем более, что множество американцев симпатизировало “рабоче-крестьянскому государству”. Из-за океана, да еще на фоне своей “Великой депрессии” оно казалось раем. Заключение сталинско-гитлеровского пакта в 1939 году кое-кого отрезвило, но ненадолго. А тут началась война, и СССР превратился в доблестного союзника.
Только после войны, когда Сталин захватил Восточную Европу, выкрал атомную бомбу и устроил войну в Корее, коммунизм начал осознаваться в Америке как нечто не такое уж замечательное. Да и про гулаги, про антисемитизм, если кто хотел, можно было узнать. (Другое дело, что многие просто не хотели и до сих пор не хотят). Тут правительство попыталось всерьез поставить заслон коммунистическому влиянию. В конце 40-х годов компартию США как находящуюся на службе у чужого правительства занесли в список подрывных организаций. Госслужащих обязали подписывать присягу на верность своей стране. (Как прекрасна и трогательна эта вера американцев в то, что слово и дело едины!) Вызвали на Комиссию для дачи показаний десять кинематографистов. В Голливуде было немало коммунистов, они преданно поддерживали СССР во всех извивах его международной политики, главенствовали в профсоюзах сценаристов и актеров, собирали деньги для “прогрессивных” организаций. Комиссия стала довольно неуклюже выяснять, кто там член партии, настаивала, чтобы люди выдавали своих коллег. Требовать “казни коммунистическим собакам” не собирались. Но хозяева студий испугались расследования и стали заносить в “черные списки” — то есть, увольнять — тех, кто мог испортить студии ее общественную репутацию, а, следовательно, и бизнес. Когда “голливудская десятка” (все они были коммунистами) отказалась отвечать на вопросы о принадлежности к партии, их за этот отказ — неуважение к Конгрессу — отправили в тюрьму на год. Что тут разразилось в Голливуде, трудно себе представить. Противодействие коммунизму было объявлено паранойей. О сущности коммунизма, о том, хорошо ли ему способствовать, было вообще забыто. Эти пустяки померкли перед злодейством собственного правительства: оно требует публичных доносов! Отправляет за решетку! Заставляет увольнять с работы! Велит подписывать присягу, нарушает свободу убеждений! Все вывернулось, перекосилось. Антикоммунисты стали считаться врагами свободы гораздо хуже коммунистов. А уж когда казнили несчастных шпионов Розенбергов и когда, под самый занавес, появился неуравновешенный сенатор от Висконсина Джозеф Маккарти и стал перегибать палку, обвиняя в коммунизме всех подряд, этот перекос закрепился в общественном сознании всерьез и до сих пор.
Маккарти — несмотря на то, что Конгресс довольно быстро пристыдил его и призвал к порядку — в этом воспаленном сознании выглядит гораздо хуже Сталина. За прошедшие полвека позиция левых почти не изменилась. Коммунизм — может быть, и нехорошо, но хватит уже заострять на нем внимание. Поговорим о более нам близком и интересном. Американское правительство — вот настоящий враг народа. И пособников его не простим! Когда недавно престарелому кинорежиссеру Элиа Казану попытались дать почетного “Оскара”, в Голливуде разразился скандал. Казан — крупнейший деятель искусства США. Но 50 с лишним лет назад он вышел из компартии и признался комиссии, что был ее членом. И назвал еще троих коммунистов. Никого из них, правда, не сослали в урановые рудники. И вообще не тронули. Но память об ужасном предательстве Казана по-прежнему ввергает многих в истерику.
Мне кажется — беда в том, что у левых американцев в подсознании до сих пор застряли симпатии к коммунизму. Попробуйте сказать кому-нибудь из них, что коммунизм и нацизм — близнецы-братья. Реакция будет бурная и отрицательная. Что нацизм — зло, уже доказано и обсуждению не подлежит. Если бы правительство начало препятствовать распространению и влиянию нацизма в Америке, тут уж с ним не поспоришь. А вот борьба с коммунизмом вызвала лютую ненависть к правительству и к тем, кто его поддерживал. Причем сам коммунизм леваки как бы не защищали. Оставляли вопрос о нем в стороне. А кричали с пеной у рта, что с ним борются неправильно и не что иное, как борьба с коммунизмом губит американскую демократию. То есть ставили все с ног на голову. Недавно по каналу PBS прошла интересная передача о жизни Рональда Рейгана. Один из советников президента вспомнил, что Рейган (который с 1947 по 1952 год был президентом актерской гильдии Голливуда) как-то сказал ему: “У меня до сих пор на спине шрамы от драк с голливудскими коммунистами”. Шрамы, конечно, фигуральные, но память о них осталась на всю жизнь. А ведь Рейган в те времена был либералом (иначе в президенты гильдии — то есть, профсоюза — не выбрали бы).
Сходный бредовый сценарий разыгрывается в США и сегодня на почве борьбы правительства с терроризмом. Левые террористов впрямую не защищают, как не защищали впрямую и коммунизм. Но какое-то оправдание их действиям найти все-таки пытаются. Мол, они не так уж виноваты. Их спровоцировал американский империализм и злодейский глобальный капитализм. Вот они и выступают, как умеют. Недаром левая пресса именует их инсургентами, партизанами, самоубийцами, повстанцами, вооруженным сопротивлением — чем угодно, только не террористами, не преступниками, не убийцами. Иногда можно уловить в отношении к ним даже оттенок чего-то вроде восхищения: вот какие храбрые и самоотверженные, сами себя взрывают. Если послушать левых — а их устами глаголет большая часть масс-медиа, университетских профессоров и распропагандированного ими студенчества — не в исламском терроризме беда. А в том, что нами здесь, в США правят закоренелые лжецы и преступники. Нет у них иной цели, нежели поработить свой бедный народ, заткнуть ему рот. Это нужно злым корпорациям, крупному капиталу, нефтяным компаниям. Правительство шпионит за населением, подслушивает телефоны, лезет в библиотечные формуляры. Преследует имперские цели, хочет установить власть над миром. Обманом развязало войну в Ираке. Врет, что сделало это в ответ на террористическую опасность. Какая уж там такая опасность! На самом деле — чтобы дать капиталистам нажиться. Из тайных тюрем несутся вопли пытаемых мусульман. Кораны швыряют в унитазы. Президент украл выборы и не умеет произносить слово nuclear (ядерный). В Нью-Орлеане по его приказу взорвали плотины, чтобы потопить всех негров (в это действительно верит не так уж мало народу).
Негодование в адрес Вашингтона кипит ключом. И за парами этого бурления как-то расплывается кошмар 11 сентября 2001 года, палестинские бомбы в Израиле, отрезанные головы заложников и прочие нескончаемые зверства. А уж когда в Ираке гремят взрывы, то тут и сомнений нет, кто виноват, — Буш. Школьников в Америке учителя не выводят протестовать против ужасов мусульманского терроризма. Только против своего президента.
Неделю назад один американский врач сказал мне, что Буш и Осама бин Ладен — почти одно и то же. И что Америка подавляет “национально-освободительные движения”! Даже эта коммунистическая терминология до сих пор жива-здорова. По телевидению показали, как знаменитый чернокожий певец и актер Гарри Беллафонте братается с новым президентом Венесуэлы, социалистом Чавесом. 78-летний американец обнимал Чавеса, объясняясь в ненависти к Бушу, — “худшему террористу мира”.
В этой обстановке Стивен Спилберг — человек левых убеждений — вспомнил, что он еще и американец, и еврей, и сделал фильм “Мюнхен”. Его герои — израильтяне, которые мстят палестинским террористам за убийство еврейских спортсменов на мюнхенской Олимпиаде. Но постепенно вырисовывается главный конфликт фильма. И он опять же перевернут вверх ногами! Внимание авторов сосредоточено на душевных муках и сомнениях, которые испытывают мстители. Они начинают думать, что вроде бы их действия ни к чему не приведут. Что насилие применять бесполезно. Мстить нехорошо. (Любимый лозунг либералов: “Око за око — и оба ослепли”). При этом Спилберг не задается вопросом, мучаются ли террористы и как у них обстоит дело с совестью. И ставит сцену ночного разговора израильтянина с палестинцем, где араб жалостно сетует, что у него отняли родину. Выходит, что террористы, не знающие никаких сомнений, в чем-то и правы?
Джордж Джонас, автор документальной книги “Отмщение”, по которой поставлен “Мюнхен”, посмотрел фильм лишь недавно. Никто не счел нужным не только посоветоваться — даже познакомиться с ним, прежде чем писать сценарий. И вот что он сказал после просмотра: “Мюнхен” следует букве моей книги достаточно точно. А дух фильма почти что прямо противоположный. Книга утверждает, что между терроризмом и контр-терроризмом есть разница. По фильму выходит, что разницы нет. В книге нетрудно отличить войну от военных преступлений, в фильме это сделать трудно. Фильм Спилберга обеспокоен моральными проблемами сопротивления террору. Моя книга обеспокоена моральными проблемами, возникающими, когда ему не сопротивляются ”.
В этой обстановке фильм Джорджа Клуни “Доброй вам ночи и удачи” пришелся как нельзя кстати. Сделанный почти что в жанре агиографии — жития святых, он благоговейно прославляет отважного борца не с коммунизмом и не с терроризмом, а, конечно же, с маккартизмом. Герой фильма — довольно заурядный тележурналист Морроу, который в 50-е годы публично выступил против Маккарти. Они схлестнулись на каком-то военном, которого стали выгонять из армии как коммуниста. Морроу хотел, чтобы это дело было раздуто на всю страну, чтобы военные широко обнародовали свои обвинения — пусть народ решит дело демократическим путем. То есть хотел все заболтать и запутать, сделать поводом для левой пропаганды. Военные вроде бы противились. В фильме это — как и все остальное — показано не совсем ясно, многое непонятно. Маккарти тогда говорил, что Морроу сам коммунист, и предъявил доказательства. Морроу не стал отвечать конкретно на эти факты, а начал с телеэкрана обвинять Америку в подавлении свободы. К этому его выступлению, собственно, и сводится весь сюжет. Оно изображено как высший акт героизма, хотя ничем ужасным ему не грозило.
Когда я смотрела в кинотеатре эту картину, чувствовалось, что нас все время уводят от сути дела. Критики потом писали о неясности сюжета. Думаю, что неясность эта намеренная. Но часть публики (в основном, это были пожилые люди) безошибочно реагировала на простые сигналы. Вот на экране появляется Маккарти (настоящий — это кадры кинохроники). Зал злобно настораживается. Вот суровый Морроу клеймит отсутствие свободы в США. Одобрительное шевеление, аплодисменты в конце.
Клуни не только поставил фильм, но и сам сыграл редактора телевидения, начальника Морроу. Он очень импозантен, безумно серьезен, прекрасно выглядит. И все время говорит что-то значительное. Что — вспомнить не могу.
Народ на эту картину ходит слабо. Критика надсадно уверяет, что это шедевр. Национальный Совет обозревателей назвал ее лучшим фильмом года. Гильдии режиссеров, продюсеров, сценаристов и актеров номинировали ее на такое же звание. Она имеет четыре номинации на премию “Золотой Глобус”. То, что это скучнейшее, маловразумительное, демагогическое произведение так расхвалено, говорит о многом.
Успех у масс-медиа фильма “Доброй вам ночи и удачи”, осыпанного наградами и похвалами, позволил Клуни спасать Америку дальше. И он быстро выпустил “Сириану”.
Если предыдущая картина была не совсем понятна, то “Сириану” за невразумительность надо заносить в книгу Гиннеса: тут она побила все рекорды.
В ней множество персонажей. Усвоить, кто есть кто и чем занимается, почти невозможно. Сюжет нарезан кусочками и перетасован, прыгает с места на место, уследить за ним тоже очень трудно. Какие-то люди сидят на заседаниях, летят в самолетах, перебрасываются краткими репликами. Смысл всего этого неясен. Это отмечают буквально все критики, даже те, кто от фильма в восторге.
После просмотра приходится искать материалы, читать рецензии, проводить целое исследование, чтобы хоть как-то разобраться в увиденном. По-настоящему это все равно не выходит. Ум заходит за разум и отказывается возвращаться. Но все же вырисовывается следующее.
В одной ближневосточной стране много нефти. У ее престарелого властителя есть два сына. Один — полный балда и плейбой. Но именно ему как будто бы светит престол. Он хочет продавать нефть Америке. Другой, по имени Назир, — хороший человек. Если придет к власти, установит в стране демократию и даст права женщинам. Как всякий хороший человек, не любит Америку. Вел нефтяные дела с большой американской компанией “Коннекс”, но почему-то раздумал и стал их вести с Китаем.
Разгневанный “Коннекс” в ответ на это сливается с другой американской компанией, поменьше. У той есть соглашение насчет нефти с Казахстаном. Государство должно проверить, законное ли это слияние. Чернокожий адвокат над этим работает. Как именно — Бог его знает. Он вроде бы симпатичный. У него есть отец-алкоголик. Между ними мало понятный конфликт. У “Коннекса” тоже есть адвокат, он белый, пожилой и неприятный. Имеет какие-то неясные, но огромные связи.
У принца Назира в бассейне на приеме утонул ребенок — сын специалиста по нефти из Женевы. Расчетливый специалист пользуется этой трагедией и заставляет Назира взять себя на службу, на очень большую зарплату. Дает ему ценные советы, вычерчивая какие-то схемы палочкой на песке. Играет специалиста звезда Мэтт Дэймон, в глазах которого застыло полное непонимание происходящего. Зачем он в фильме — загадка.
Компания “Коннекс”, потеряв контракт с Назиром, увольняет своих рабочих на Ближнем Востоке. Двое рабочих-пакистанцев (хорошие обездоленные люди) с горя подаются в террористы. Их агитируют в мечети, а потом какой-то египтянин учит их стрелять из “Стингера”. В результате они на лодке врезаются в танкер и взрывают его вместе с собой. Взрыв не показан. Это такая нынче мода в фильмах левого направления: не заострять внимание на подробностях террористических актов. Не надо всякой там крови и кусков тел. Вместо этого экран озаряет белая вспышка, и всё.
“Стингер” этот появился в фильме в результате какой-то невнятной предыдущей интриги с участием американца, сотрудника ЦРУ Боба Барнса... В начале фильма он то ли продает, то ли покупает “Стингеры” у каких-то иранцев, потом зачем-то взрывает этих иранцев в машине, а одна ракета попадает в руки египетского террориста.
Мы понимаем, что Барнс важный персонаж, потому что его играет сам Клуни — в бороде и набравший для этой роли 35 фунтов веса. Поправился он, видимо, для того, чтобы быть похожим на Роберта Бэра — прототипа этого персонажа. Поступок самоотверженный, но странный, ибо почти никто не знает, как выглядит настоящий Бэр, и нам, зрителям, это все равно. Можно было вполне играть его худым и бритым.
Агент ЦРУ Бэр с 1976 по 1997 год работал на Ближнем Востоке, боролся с терроризмом, даже в 1995 году участвовал в попытке ЦРУ свергнуть Саддама Хусейна. Два года провел в Душанбе, столице Таджикистана. На покое написал две книги мемуаров. Первая из них так понравилась авторам “Сирианы”, что они подружились с Бэром и вставили его в фильм как действующее лицо. В титрах даже сказано, что “Сириана” частично основана на этой книге. На самом деле оттуда взяли лишь самого Бэра, а не описанные там события.
Эту книгу под названием “Плохого не замечаю” (See No Evil) я достать не сумела. Фильм “Сириана” так напористо рекламируют, что в библиотеках очередь на книгу на два месяца. Зато прочла следующую, вышедшую в 2003 году, — “В кровати с дьяволом” (Sleeping With the Devil). Ее подзаголовок — “Как Запад продал нашу душу за саудовскую нефть”. Это гневная филиппика против Саудовской Аравии. Бэр описывает ужасы и развращенность правящего там режима. Но еще больше он гневается против Америки, которую Саудовская Аравия якобы купила с потрохами.
Так что книга проводит типичную левацкую линию: в мире много чего плохого, но Америка хуже всех. Она — Америка — всегда опирается на негодяев.
Автор приводит жуткие примеры. Например, когда в 1968 году президентом избрали Никсона, приехал его поздравлять от имени саудовского министра внутренних дел богатый делец Хашогги и “забыл” в Белом доме миллион долларов. Деньги не вернули. Но... тут же Бэр добавляет: “Правда ли это? Не знаю”. Значит, сплетня? Или вот Бэр утверждает, что на саудовские деньги в Америке содержатся все президентские библиотеки, другие культурные и медицинские учреждения — и опять же добавляет: “Во всяком случае, так это выглядит”. Значит, не факт? Особенно не нравится Бэру, что саудовцев в США любят больше, чем лично его. Вернувшись из Душанбе домой, он с трудом, но все-таки нашел не слишком дорогое жилье рядом со своей работой в Лэнгли и стал ездить туда на велосипеде. Однажды на дороге его обогнал эскорт машин — это ехал принц Бандар, посол Саудовской Аравии. “И вот, — негодует Бэр, — меня на моем велосипеде, работника ЦРУ, которому, как предполагается, поручено защищать национальную безопасность Америки, обгоняет посол Саудовской Аравии с правительственным сопровождением и въезжает в усадьбу на Потомаке — лучшее поместье в Вашингтоне, на территории которого могли бы поместиться десять моих домов!” Выглядит эта жалоба, если вдуматься, странновато. Мол, других арабы покупают за миллионы, а Бэр остался при велосипеде. Да и ЦРУ его не ценит. Чтобы встретиться на несколько минут по делу с мелким чиновником из Совета по национальной безопасности, Бэр ждал несколько недель. А саудовского посла там принимают сразу.
В общем, мне показалось, что книга Бэра принадлежит к довольно распространенному жанру жалоб бывших государственных работников на то, что их не слушали (и поэтому все провалили), недооценили (бросаются кадрами) и недостаточно с ними советовались. Недовольный сотрудник ЦРУ для левых американских кинематографистов, конечно, клад.
У творческих работников вообще есть эта любопытная черта: интерес к “силовикам”, которых они сильно романтизируют. У нас Маяковский и Брики дружили с начальником секретно-политического отдела ОГПУ Аграновым, Бабель был вхож домой к Ежову, Юрий Герман в книге “Мой друг Иван Лапшин” восторженно писал о работнике угрозыска, а в его романе “Наши знакомые” героиня после нескольких неудачных замужеств наконец находила идеального супруга — чекиста Альтуса с трубкой в зубах. Уж не говорю о том, что Юлиан Семенов ухитрился сотворить всенародного героя не только из супершпиона Штирлица, но из фашиста Миллера.
У американцев — то же самое. Рассказывая по телевидению про “Сириану”, Клуни с восторгом говорил про Бэра, прототипа своего героя Барнса: какой он выдающийся человек, знает множество языков. Главное, какой бескорыстный на фоне всеобщей жадности (это в фильме вообще-то не отражено). Показал эпизод, которым, видимо, очень гордится. Ему, очевидно, кажется, что Барнс в нем очень хорошо выглядит: этакий мужественный парень, ему пальца в рот не клади. Барнса в фильме начинает вроде бы преследовать собственное ЦРУ. Как и почему — непонятно. И вот Барнс разговаривает на эту тему с неприятным пожилым юристом “Коннекса”. Разговор сводится к тому, что Барнс ему угрожает. Гнусно, как последний бандит. Мол, если с Барнсом что-то случится или будут неприятности по службе, у старика исчезнет сын — и трупа не найдут, потом жена — и тоже бесследно. И так далее. Выходит, террористам мстить нехорошо. А противным богатым американцам — и хорошо, и надо.
Еще есть в “Сириане” малоприятный эпизод, где Барнса пытают где-то в Бейруте. Вырывают у него ногти щипцами. Кто это делает и почему, не спрашивайте. Я не знаю. Здесь соблюдено нехитрое правило драматургии: если герой положительный, то надо показать его муки, чтобы зритель его пожалел. Конечно, с настоящим Бэром ничего подобного не происходило.
Когда Джей Лено спросил Клуни, о чем этот фильм, тот сказал: “Это о провале ближневосточной политики в 60-е и 70-е годы”. Кто понимает этот ответ, заслуживает медали.
Чем больше пишешь о “Сириане”, тем сильнее ощущение, что увязаешь в топком болоте, где невозможно поймать хоть какую-нибудь мысль.
Кроме двух. Первая: что нефть — это какое-то вселенское зло. Так сказать, люди гибнут за нефть, и сатана там правит бал. Причем не забудем: пропагандируют эту мысль богатые “лимузинные либералы” из Голливуда, которые вовсю жгут эту нефть в моторах личных самолетов, яхт, десятков автомобилей и расходуют баснословное количество энергии на содержание своих поместий. Ну, и вторая мысль, обычная: Америка — вселенское зло еще почище.
Кульминация фильма: доброго и прогрессивного принца Назира взрывают в его машине. Доблестный Барнс спешит ему на помощь, но не успевает. Кто взрывает ближневосточного сторонника демократии? Конечно, ЦРУ из Вашингтона при помощи дистанционного устройства. Почему? Потому что ЦРУ выполняет приказ нефтяных корпораций — этих акул империализма. Прямо как из газеты “Правда” 1949 года.
Поставил “Сириану” и написал ее сценарий Стивен Гейган. Сейчас ему 40 лет. Он поднялся к известности пять лет назад, получив “Оскара” за сценарий фильма “Траффик” — о мировой торговле наркотиками. Там тоже было много сюжетных линий, а сводилось все к тому, что бороться с этим делом бесполезно. Сам автор сказал: “Работая над сценарием, я чувствовал отчаяние, которое испытывают люди, ведущие войну с наркотиками. Я надеялся, что зритель выйдет с фильма и будет скрести в затылке, спрашивая себя — Зачем? Что? Как? И отвечать — Не понимаю”. Непонятность — особенность творческого почерка Гейгана. Впрочем, как раз в “Траффике” мысль просматривалась. Левые давно считают, что наркотики надо легализовать, как табак и спиртное. Как в Голландии.
Сценарий Гейгана был основан на сериале Би-Би-Си под тем же названием, но об этом как-то предпочитали не вспоминать. Хотя, конечно, не скрывали.
Потом Гейган подался в режиссуру и поставил фильм “Напропалую” — триллер про студентов колледжа. Один критик охарактеризовал его “как один из самых бессвязных фильмов на свете”.
На “Сириане” он стал уже и сценаристом, и режиссером. Славными предшественниками фильма он считает триллеры “Параллакс” А.Пакулы (1974) и “ Три дня Кондора” С.Поллака (1975). Первый рассказывает о преступных заговорах американских корпораций против демократии. В СССР его не купили только потому, что там было показано публичное убийство высокопоставленного политического деятеля. Боялись, что это наведет советский народ не на те мысли. Зато картина Поллака, вовсю клеймившая ЦРУ, в СССР была в широком прокате.
В интервью газете “Бостон Глоуб”, вставшей в тупик перед сюжетом “Сирианы”, Гейган сказал: “За два часа все не объяснишь. Мир — большой, сложный, непостижимый. Зачем его сводить к простым истинам? Мы снимали на 5 языках, в 220 местах на четырех континентах”. О значении слова “Сириана” поведал, что оно придумано в мозговых центрах Вашингтона. Отражает американскую мечту перекроить границы на Ближнем Востоке и соединить три страны вместе — Иран, Ирак и Сирию, на федеральной основе, чтобы эта Сириана не была членом ОПЕК и чтобы легко было качать из нее нефть. Прочитав это, я до смерти перепугалась. Если мозговые центры Вашингтона действительно планируют такой бред, горе нам всем.
Но тут же в “Лос-Анджелес таймс” выступил некий Макс Бут, старший сотрудник Совета по международным отношениям. Он объявил, что как раз работает в большом мозговом центре в Вашингтоне. Ни он сам, ни другие специалисты ни сном ни духом не слыхали ни о таких планах, ни о названии “Сириана”. “В любом случае, — написал Бут, — в фильме-то нет ни звука о перекройке границ. Это название — попытка Гейгана выдать себя за знающего человека, но она лишь подчеркивает его полную неосведомленность”. Сюжет фильма Бут назвал “почти бессмысленным”. Его идея в том, что на Ближнем Востоке все дело портят жадные нефтяные компании, коррумпированные политики и злокозненное начальство ЦРУ. Фильм — типичный пример “безмозглого морального релятивизма”. Он притворяется сложным, но это лишь подделка под сложность. Бут выразил сожаление, что Голливуд не подходит к войне с исламо-фашизмом с такими же ясными мерками, как к войне с нацизмом. “Модные кинематографисты, — по словам Бута, упорно изображают обе стороны в одинаковых серых тонах, словно израильских секретных агентов или американских солдат можно сравнивать с убийцами из Аль-Кайды”. Почему это происходит, Буту непонятно. Он не касается давней любви левых к “национально-освободительным движениям”, “революционному обновлению” и “антиимпериалистической борьбе”. Словом, их старого коммунистического и социалистического наследия.
Когда Стивена Гейгана интервьюировал на телевидении КСЕТ Чарли Роуз, я ожидала увидеть типичного голливудского персонажа с модной небритостью, модно растрепанного и одетого в черное. Гейган неожиданно оказался гладко выбритым молодым человеком приятной внешности, с нормальной прической и в консервативном бежевом костюме с галстуком. Разговаривал, как творческий человек — говорил о своем удивлении какими-то людьми, событиями. Творческие люди отличаются тем, что замечательно умеют удивляться, то есть видеть вещи в неожиданном свете. Ну, конечно, восторгался Бэром: широким кругом его знакомств, тем, как он умеет растворяться в толпе. Но вот от вопросов Роуза Гейган как-то уходил вбок. Ни на какие вопросы о содержании фильма не отвечал точно и понятно. Роуз спросил: “Так что, война в Ираке действительно ведется из-за нефти?” Гейган сказал: “Многие утверждают, что это преобладающая причина”. Но собственного мнения не выдал и свернул на каких-то агентов ЦРУ — мол, после разрушения берлинской стены они огорчились, что у них не будет оперативной работы. При чем тут это, было абсолютно неясно.
А потом я прочла, что долгие годы Стивен Гейган был наркоманом, причем серьезным: употреблял героин. “Я убивал себя самым трусливым образом”. И вот как будто бы всего три года назад он с этим разделался. “Теперь моя жизнь полностью изменилась”.
Слава Богу, что Гейган избавился от наркотической зависимости. Интересно было бы узнать, как героин отражается на способности последовательно и ясно мыслить. Впрочем, может быть, бессвязность сценарного письма у Гейгана врожденная.
Как бы там ни было, Джордж Клуни, продюсер и актер в двух прогрессивнейших фильмах современности, пожинает плоды своей передовой деятельности. Вот и “Сириану” тоже выдвинули на два “Золотых Глобуса”. И она, хоть и со скрипом, но собрала за полтора месяца 40 миллионов в прокате — так что скоро окупится. А если получит “Оскара” — вполне возможно, что ее выдвинут — то и прибыль принесет. Капиталистическую.
На днях в газете появилось фото облаченного в смокинг Клуни. Рядом с ним улыбалась Джулия Робертс, тоже в мужском смокинге. Она вручала ему премию Свободы от организации “Выбор критиков”.
Клуни в прекрасном настроении и остается по-прежнему весельчаком. Любит пошутить. Мэтт Деймон недавно поведал по телевидению, что на съемках “Сирианы” старший коллега всегда остроумно хватал его за задницу. И продолжает делать это при встречах и ныне.
Добавить комментарий