Генерала Армии Дуайта Эйзенхауэра и маршала Советского Союза Жукова, имена которых стоят заголовке, представлять не нужно. Менее известна история их отношений. Говоря о них, нельзя ни на минуту забывать, что это не дружба частных лиц. Они в числе наиболее известных государственных и военных деятелей XX века.
 |
На всех этапах Второй мировой войны отношение американских союзников, Рузвельта и Эйзенхауэра, к советской стороне было лучше, чем англичан — Черчилля и Монтгомери. Американцы больше думали о послевоенном мире, англичане — о судьбе своей империи. Черчилль, например, при личной встрече с Эйзенхауэром советовал ему больше думать о том, как противостоять в будущем русской угрозе и поэтому искать пути для контактов с немцами.
Именно так поступал английский главнокомандующий фельдмаршал Монтгомери. Эйзенхауэр такой совет принял с возмущением. По свидетельству самого Черчилля, он сказал, что он военный и будет уничтожать и брать в плен противника, где только сможет. Понятно, что такая позиция Эйзенхауэра вызвала к нему симпатию со стороны и Сталина, и Жукова. Отношения же Эйзенхауэра и Монтгомери испортились навсегда.
В конце войны военные считали, что Берлин — не очень важная стратегическая цель. По-другому думали политики — Черчилль и Сталин. В марте 1945 года крупные силы немцев отступали в сторону Австрийских Альп. Внимание Эйзенхауэра было приковано именно туда. Сталин поддержал его в этом намерении: лишь бы американцы были подальше от столицы Германии.
В это время армии Жукова и Конева находились в 80 километрах от Берлина, войска союзников — в 250. Обстановка требовала согласованных усилий. Этим было вызвано послание Эйзенхауэра Сталину 28 марта 1945 года, в котором он раскрывал советскому руководителю план своих действий и называл одну из своих целей — Дрезден. Там же он предполагал встречу союзных войск. Берлин был на втором месте. Сталин в ответном письме 1 апреля одобрил эту идею.
Однако жизнь сломала намеченное. В те дни немцы почти не сопротивлялись на западном фронте, и союзники стремительно приближались к Берлину. Советское же наступление застопорилось. Сопротивление гитлеровцев было отчаянным, и для решающего удара необходимо было подтянуть резервы.
Приближение союзников к Берлину тревожило Сталина, тем более, что в нескольких местах они перешли демаркационную линию, согласованную в Ялте. Он снова обратился к Эйзенхауэру с письмом и напомнил ему об этом. Эйзенхауэр ответил с полным пониманием проблемы и дал понять, что на Берлин наступать не будет. Это сделало американского командующего в глазах Сталина человеком слова и чести. Сталин был весьма распложен к Эйзенхауэру, хоть не до конца дней, но надолго.
Пришла долгожданная победа. На банкете в Карлхорсте после подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии Жуков пел и плясал. Нечеловеческое четырехлетнее напряжение закончилось. Перед победителями встали новые задачи. И Эйзенхауэр, и Жуков были назначены командующими оккупационными войсками своих стран в Германии и членами Союзного Контрольного Совета.
Первое заседание Совета состоялось 5 июня в Берлине, т.е. в “хозяйстве Жукова”. Великобританию представлял Монтгомери, Францию — маршал авиации Латр де Тасиньи. Эйзенхауэр поразил встречавших американской техникой: выехал на “Виллисе” прямо из фюзеляжа самолета. Из аэродрома он отправился в штаб Жукова. Это была их первая встреча. Полководцы дружески обнялись. Эйзенхауэр вручил Жукову высший американский военный орден “Легион почета”. Последовал срочный звонок в Москву, оттуда пришло сообщение: Эйзенхауэр и Монтгомери награждены орденами “Победа”, де Тасиньи — орденом Суворова 1-й степени. Жуков сказал об этом гостям после банкета, который был дан “по-русски”.
Стоит заметить, что украшенный бриллиантами орден “Победа”, высший советский полководческий знак отличия, после смерти награжденного передается на хранение государству. К иностранным кавалерам ордена это, конечно, не относится.
10 июля Жуков нанес ответный визит. Резиденция Эйзенхауэра находилась во Франкфурте. В честь советской делегации состоялся большой военный парад с участием сотен самолетов. Был дан и банкет, на котором большой группе американских и английских офицеров и генералов были вручены советские награды.
Жуков и Эйзенхауэр долго разговаривали, вспоминали минувшие сражения. На время они даже покинули остальных присутствующих. Монтгомери сидел недовольный, но все же сообщил, что Жуков, Рокоссовский и другие советские военачальники награждены английскими орденами. Эйзенхауэр произнес тост в честь Жукова, назвав его человеком, которому мир более всего обязан победой над фашизмом. Нет сомнения, что Сталину эти слова стали известны, и это была одна из причин больших неприятностей, обрушившихся на Маршала Победы через год.
Летом 1945 года Эйзенхауэр давал интервью американскому журналисту. Он буквально вспылил, когда прозвучал вопрос: “Возможна ли война между СССР и США?” Ответ его был ясен: “Никогда”. Затем Эйзенхауэр добавил, что русские — самый дружелюбный народ в мире. Когда так говорит военный, это много значит.
Встречались полководцы-победители и на Потсдамской конференции, но там обстановка не способствовало личному общению. В Потсдаме Сталин через посла Гарримана передал приглашение Эйзенхауэру на Парад Победы, но тот почему-то его не принял. Тогда позже последовало приглашение на 12 августа на празднование Дня Физкультурника (“по настоянию Сталина” — слова Гарримана). Официально Эйзенхауэр считался гостем Жукова.
Они оба летели в Москву в самолете американского командующего. В состав делегации был, кроме двух военных и технических работников, молодой лейтенант Джон Эйзенхауэр, сын генерала армии, в качестве адъютанта.
Строевая выправка почетного караула и военный оркестр поразили гостей. С аэродрома все отправились в Генеральный Штаб на приятную церемонию: вручение группе советских офицеров, в том числе начальнику Генштаба генералу армии Антонову, американских наград. Оттуда — в посольство на отдых. На следующий день и хозяевам, и гостям предстояла “большая нагрузка”: пятичасовой парад физкультурников на Красной Площади. Это было сделано со значением. Сталин через “друга Айка” хотел показать Америке и Европе, что несмотря на военные испытания, советский народ полон сил и с уверенностью смотрит в будущее.
От посольства до Красной Площади американцы шли пешком, приветствуя ликующих москвичей. Эйзенхауэр, Гарриман и военный атташе как переводчик удостоились чрезвычайной чести: их пригласили на Мавзолей, они стояли рядом со Сталиным и Жуковым.
Кроме спортсменов, в параде участвовала колонна Героев Советского Союза, прошли выступления музыкантов, танцоров. Словом, зрелище было впечатляющим. Хотя военный атташе, из воспоминаний которого я взял это описание, отмечает, что все было довольно утомительно.
В тот же день гости и Жуков посетили футбольный матч. Все почувствовали себя свободнее. Эйзенхауэр часто обнимал Жуков за плечо, который — хотя ему, человеку сдержанному это было непривычно — тоже обнимал боевого друга. Болельщики горячо приветствовали героев войны.
Утомительный день закончился обильным застольем в Кремле. Затем была поездка в Ленинград, посещение дворцов и музеев. Жукова очень тронул тост, который произнес лейтенант Джон Эйзенхауэр на одном из приемов — за советского солдата. В своих мемуарах генерал Эйзенхауэр написал о красоте города и мужестве ленинградцев.
Американский атташе отметил очень странную для него подробность: почти полное молчание советской прессы о пребывании Эйзенхауэра в Москве и Ленинграде. Советским людям совсем не обязательно было знать об успехе этого визита. Атташе предвидел необыкновенный ажиотаж в Америке, когда Жуков посетит ее. Да, такая поездка намечалась, но холодная война сделала ее невозможной.
Полководцы виделись в 1945 году еще один раз — на приеме в Берлине в честь 7 ноября, а затем только через 10 лет, в Женеве, когда Жуков сопровождал Хрущева при его встрече с Эйзенхауэром, президентом США. Наверно, они вспомнили минувшее, но строгий протокол этого исторического совещания не дал им возможности пообщаться свободно, как встарь.
В истории непростых советско-американских отношений дружба Жукова и Эйзенхауэром остается ярким и приятным эпизодом.
Добавить комментарий