The Lego Movie
Идет везде
Режиссеры и сценаристы Фил Лорд, Крис Миллер
Это мультипликация. Из «кирпичиков» детской игры — знаменитого конструктора «Лего» — сделан весь мир фильма и все персонажи (в «Лего» они называются «мини-фигурками»). Технически это выполнено на очень высоком уровне.
Фильм студии «Уорнер Бразерс» пользуется бешеным коммерческим успехом. Он обошелся в 60 миллионов, а за месяц проката только в Америке собрал 213 миллионов. Плоды этого успеха, естественно, с радостью пожинает и компания «Лего».
На меня фильм произвел очень сильное впечатление.
До того, как его посмотреть, я видела по каналу КОСЕ на общественном телевидении три упоительных передачи про строительство небоскребов. Первый — знаменитый 58-этажный Леденхед в Лондоне, прозванный за свою форму (сужающийся конус) «теркой для сыра», второй — самый высокий небоскреб в Манхэттене, в «районе миллиардеров», где квартиры будут стоить от 6 до 100 миллионов каждая, а третий — высотное здание в Шанхае. Я не ожидала, что это будет так интересно смотреть. Для Леденхеда, возводимого на крошечной территории в центре Лондона, потребовалось придумать совершенно новую технологию и собирать его (как «Лего») из гигантских стальных конструкций, при этом абсолютно не нарушая жизни окружающего района. Для манхэттенских ванных комнат был отряжен гонец в Италию за настоящим каррарским мрамором (из которого Микеланджело делал Моисея), и надо было видеть, как он придирался к рисунку мраморных плит и ссорился с хозяином предприятия. Хозяин, небось, сам мультимиллионер, облаченный в пролетарскую заношенную куртку и кроссовки, стоял грудью за свой благородный товар. Шанхайскому небоскребу грозил надвигающийся тайфун, и надо было успеть встретить его во всеоружии. Впрочем, ураганы, тайфуны и бури вообще постоянная опасность для высоток.
Строители работали с ювелирной точностью, на ходу изобретая новые способы застекления здания, виртуозно управляя огромными кранами. В Китае, правда, кое-что было собрано не безукоризненно, но на этот случай там находился американский инженер, так что огрехи быстро исправлялись. Все — и рабочие, и инженеры — говорили о том, как важно быть внимательными и предельно аккуратными. У меня все это вызвало восторг перед человеческими возможностями и преклонение перед строительными профессиями.
Так что, узнав о выходе «Лего-фильма», я обрадовалась. Это же конструктор! Там будут строить! Как прекрасно, думала я в своей безграничной глупости, что Голливуд, наконец, обратился к теме труда. Ведь под упорным давлением левых наше население от него буквально отучают. Это не вымысел и не преувеличение. Все начинается в школе, где детям предъявляют все более и более заниженные требования, а их неуспеваемость сваливают на нехватку денег, на плохих учителей и учебники, на размеры классов — на все, что в голову придет, кроме того, что их не учат трудиться. А учат, что они «могут стать, кем только захотят, надо только...» нет, нет, не упорно работать, а «очень сильно мечтать». Естественно, большинство мечтает стать кинозвездами и футболистами высшей лиги, испытывая недоумение и злость, когда это не получается. Во взрослом мире почти 50 миллионов человек существуют на пособие, и левые в конгрессе когтями и зубами отстаивают их право на безделье (я, конечно, имею в виду трудоспособных людей, которых среди получателей велфэра, к сожалению, очень немало). Консервативно мыслящие американцы все чаще отмечают, что престиж труда падает. Исконно американская ценность — трудолюбие — уже мало что значит.
Всего один пример из множества. Том Кейванэг, вице-президент университета Центральной Флориды, пишет по поводу новой книги сэра Кена Робинсона, специалиста в области образования и развития творческих способностей: «Согласно утопическим взглядам Робинсона, мы станем обществом скульпторов, танцоров, музыкантов и писателей. Но вот что приходит в голову. Кто будет возить всех их в такси? Заполнять их страховые документы? Чинить дырявые крыши? Убирать общественные туалеты? Главное — по Робинсону выходит, что чем скромнее работа, тем она менее ценна. А вот святой Бенедикт и основанный им монашеский орден учили, что каждому труду, особенно физическому, присуще достоинство. Мартин Лютер Кинг говорил со свойственным ему красноречием, что если человек подметает улицы, он должен делать это так, как ваял Микеланджело и писал музыку Бетховен. Нет незначительной работы. Всякий труд на пользу людей имеет достоинство и важность, и его надо исполнять как можно лучше».
Увы, подобные мудрые суждения все чаще звучат гласом вопиющего в пустыне.
Не стоит также упускать из виду, что если благоглупости в книге сэра Кена продиктованы его искренней верой в утопию, то более практическому левому крылу демократической партии просто выгодно увеличивать массу велфэрщиков. Разжигая зависть и ненависть к богатым, обещая наступление райского блаженства, когда у них все отнимут и поделят, левые подрывают веру в труд и обеспечивают себе на выборах голоса невежественных масс.
Думая, что «Лего-фильм» будет про чудеса строительства, я предполагала, что там используют не только поучительные, но и богатые развлекательные возможности материала: враги будут пытаться взорвать небоскребы, тайфуны будут уносить строителей в небеса, на крыше небоскреба явится новый Кинг-Конг, хватающий лапами пролетающие самолеты... да мало ли что придумают голливудские таланты!
Слегка смущало лишь то, что один фильм этих талантов — постановщиков «Лего-фильма» Фила Лорда и Криса Миллера — я уже видела. Это комедия 2012 года «Улица Джамп, дом 21». Там двоих юных полицейских засылают под видом школьников шпионами в школу, чтобы разоблачить наркоторговцев. Героям нетрудно сойти за школьников, потому что по умственным способностям они соответствуют примерно второму классу. Юмор в основном замешан на таких безошибочно комичных словах как «влагалище» и «я наложил в штаны».
Но, решив, что Лорд и Миллер ставили эту дрянь просто ради хлеба насущного, я отправилась в кино с большим доверием.
И довольно скоро с экрана потянуло чем-то очень знакомым.
Герой, действительно, оказался рабочим-строителем по имени Эммет Бриковски (то есть, Кирпичников). Фигурка в каске. Но ничего такого интересного он не возводит. И вообще он обыватель и туповатый кирпич, потому что работает, пьет кофе, смотрит телевизор и не ведет классовой борьбы. Это же полузабытый нами герой — несознательный пролетарий!
А ведет борьбу против ужасного злодея мудрец и пророк Витрувий (был в древнем Риме такой архитектор). Злодея зовут простенько: лорд Бизнес или президент Бизнес. Этакий, как у Маяковского — «капитал, его препохабие». Мрачный белокожий блондин. Лорд-президент, разумеется, хочет погубить весь мир лего-фигурок. Он обут в комбинацию сапогов с ходулями и вооружен страшным оружием «крэгл». Это, как нам откроется позже, сокращенные слова «крэйзи глю» — то есть, очень сильный клей. Проклятый Бизнес стремится все на свете склеить. Так он желает пресечь свободу, чтобы никто не трепыхался. Бизнес ведь, как всем известно, тормоз прогресса.
Но за пророком Витрувием стоят верные товарищи по партии — Мастера-Строители. Их жизненный принцип — нарушать все инструкции и правила. (Слово «закон» тут применить не решились, хотя речь идет именно об этом.) За это Бизнес их жестоко преследует, арестует и держит в плену при помощи своего подручного, Плохого-Хорошего Полицейского. Кто же не знает, что полиция — слуга бизнеса и орган удушения свободы.
Стал вырисовываться сюжет, в чем-то сходный с историей ВКП (б).
Да это же «Юность Максима». Сейчас к нашему несознательному Эммету явится партийная активистка Наташа с прокламациями. Вот и она — коренастая девица-панк распутного вида по имени Дикая Мода. Без прокламаций, но с партийным поручением.
Она уполномочена Мастерами-Строителями разыскать какого-то, неизвестного им самим, Особого товарища, чтобы он, в свою очередь, разыскал piece de resistance. Это французское выражение означает то же, что по-русски «гвоздь», в смысле «гвоздь сезона», «гвоздь программы» и прочее. В него входит слово resistance — «сопротивление», но к сопротивлению само выражение не имеет никакого отношения — так же, как «гвоздь программы» не имеет никакого отношения к железному гвоздю с шляпкой. Однако, для авторов фильма именно «сопротивление» тут важно. И вот на стройплощадке при виде Наташи Эммет Кирпичников проваливается в какую-то бесконечную дыру и находит там как раз этот самый «пьес де резистанс», который неизвестно что такое, но горит ярким пламенем розового цвета. Эммет сует в него руку, теряет сознание и опоминается с ранцем за спиной, где находится теперь это самое сопротивление.
Витрувию и Дикой Моде Эммет вообще-то несимпатичен, потому что он имеет бесстыдство работать согласно инструкциям. Но теперь, как Особого, с Сопротивлением в ранце, приходится принять его в свои ряды. После того, как Полицейский его репрессирует и арестует, Эммет вместе с Дикой Модой спасен неизвестно откуда взявшимся Бэтменом (бойфрендом Моды), и начинает участвовать в борьбе.
Смотреть все это не только умственно, но и физически тяжело, потому что все разворачивается в истерическом темпе. За прогрессистами непрерывно гоняются, хватают, взрывают, идет мелькающая, громкая мельтешня в очень ярких красках. Возникают и исчезают какие-то случайные персонажи.
Тут погибает великий Витрувий. Но дело его живет, и дух продолжает летать вокруг, активно участвуя в борьбе и вещая всякую чушь. А Эммет, теперь уже Особый носитель передового мышления, вознагражден любовью Дикой Моды.
Тут выясняется, что все эти фигурки принадлежат мальчику с пышной шевелюрой по имени Финн, и он таким образом в них играет. Есть критики, которые объявили эту выдумку близкой к гениальности. А президент Бизнес, рожденный воображением смышленого ребенка — это его папа. Вот он тяжело топает вниз по лестнице с тюбиком клея наперевес и с дурными намерениями. Папу играет Уилл Феррел точно так же, как он играл президента Буша в антибушевском телеспектакле — то есть, как угрюмого идиота. Папе, конечно, положено быть отрицательным персонажем и врагом прогресса. Кем еще может быть белый мужчина, олицетворяющий реакционную патриархальную власть с ее инструкциями и правилами?
Но самое противное — это финал фильма. Нужно же все это как-то кончить! Вот тут Лорд и Миллер нашли и вправду гениальное по цинизму решение. Они вдруг перевертывают все вверх ногами. Папа неожиданно раскаивается и обещает ничего не заклеивать. Эммет произносит прочувствованную речь, объясняя папе, что бизнес вообще-то не так уж плох и еще может пригодиться. Ни с того ни с сего воцаряется всеобщий мир и в человецех благоволение. Правда, под занавес нам юмористически подмигивают: мир может быть нарушен, потому что фигурки отдают младшей сестре Финна, и неизвестно, чего она там напридумывает.
Сколько я ни вчитывалась в рецензии восторженных критиков (96 процентов на сайте «Гнилые помидоры»), мне не дано понять, чем вызван восторг. Только в российском интернете я нашла написанную на новоязе рецензию, где автор хвалит «нечеловеческую хохотательную прыть, с которой авторы успевают от души намассировать центры удовольствия гиперактивным шестилеткам». Эта похвала соответствует сути «Лего-Фильма». Она упускает лишь одно — что фильм фактически является стоминутным рекламным роликом для товара фирмы «Лего».
Есть среди критиков ничтожное меньшинство, плывущее против течения. Дэниэл Киммел: «Сюжет примитивен, шутки не так уж смешны, и если вы не помешаны на игре «лего», то трудно понять, почему вокруг фильма поднят такой шум». Уэсли Моррис: «Этим фильмом движет цинизм». Кайл Смит: «Фильм больше утомляет, чем развлекает. Он настолько не уверен в себе, что не может выдержать ни единой сюжетной линии. Сцены физического действия сделаны так, словно восьмилетний ребенок высыпает из ведерка груду цветных кубиков. Зритель чувствует себя, как будто его крутят в машине для жарки поп-корна.»
Но ностальгии американские критики не испытывают, потому что их не взращивали на советском кинематографе.
Добавить комментарий