 |
— Писательница Ирина Безладнова хорошо известна читателям нашего журнала по недавно опубликованным повестям «Дина» и «Незаурядная пара», которые вызвали широкий резонанс. Нам позвонила наша читательница из Сан-Франциско и рассказала, что переплела все номера с «Диной», и в Сан-Франциско читают этот «переплет». Это напомнило мне советские времена самиздата... Ирина, расскажите нашим читателям о себе.
— Прежде всего, я очень благодарна этой читательнице из Сан-Франциско... должна признаться, что ужасно люблю, когда меня хвалят. Что мне сказать о себе? Я — коренная ленинградка, закончила филфак ЛГУ, но по своей прямой специальности не проработала ни одного дня. Волею судеб оказалась в Ленконцерте и работала там сначала редактором, а потом администратором эстрадного отдела. Незадолго перед эмиграцией была одним из администраторов Ленинградского Мюзик-Холла.
Пишу я всю жизнь и все подряд: стихи, рассказы, повести и даже пьесы. Писала я и тексты к песням... Возможно, кто-то из читателей помнит популярную в свое время песню композитора Юрия Антонова «Нет тебя прекрасней». Так вот, автор текста — Ирина Безладнова. Как видите, начало было удачным, но я очень быстро охладела к этому жанру: очевидно, это просто не мое. Мое — это проза.
— Вот вы говорите, что начали писать очень давно, задолго до эмиграции... И все-таки, вспоминая вашу предыдущую, напечатанную в «Чайке», повесть «Дитя века», мне хочется назвать вас саму — дитя эмиграции. Ведь известны читателям вы стали здесь, в Америке, когда начали публиковать свои рассказы и повести...
— Я пишу об эмиграции потому, что я сама эмигрантка и меня не может не волновать эта тема. А я, вообще, пишу только о том, что меня волнует и трогает — иначе ничего не получается.
Самый первый рассказ здесь был написан в 1992-ом году, через год после приезда, и назывался он символически — «Живы будем — не помрем». Лиха беда начало; с тех пор тема эмиграции — одна из моих главных тем, и я постоянно к ней возвращаюсь.
Попробую объяснить, почему... Мне кажется, что всем нам, эмигрантам, угрожает опасность трансформации личности: можно доадаптироваться до того, что перестанешь быть самим собой. А я хочу — несмотря ни на что и вопреки всему — оставаться самой собой. И, в меру своих сил, я пыталась помочь себе и другим избежать этой опасности — причем, в равной мере и тем, кто добился успеха, и тем, кто не может этим похвастаться.
— Раннее я опубликовал две ваши замечательные повести — «Такая женщина» и «Дом», а теперь вот опубликованы «Дитя века», «Дина» и «Незаурядная пара». В некоторых из них события развиваются в России, а тема эмиграции только затронута. Как вы думаете, почему они так трогают наших читателей? Как вы этого добиваетесь? Как рождаются ваши произведения?
— Очень трудно сказать об этом в двух словах, но я попытаюсь... Какое-то время во мне бродят довольно сумбурные мысли и образы... что-то вроде навязчивой идеи — и, в конце концов, усаживают меня за компьютер. Сам процесс работы, иногда мучительный — все равно счастье...
Первый читатель и придирчивый критик — мой муж; я очень доверяю его мнению, потому что он чувствует слово и мгновенно улавливает любую фальшь или просто неточность. Переписывать я не люблю, но понимаю, что необходимо довести произведение до возможного для меня совершенства... Поэтому опять сажусь за компьютер и тружусь. Уже в исправленном виде повесть читает моя сестра — и вносит свои коррективы. И снова — тщательная отделка и отшлифовка написанного. Разумеется, последнее слово всегда остается за автором, но их помощь для меня бесценна. Примерно так я это делаю...
— Вы делаете это очень хорошо, судя по откликам, которые мы получаем: читатели с нетерпением ждут Ваших новых повестей. Хотя, должен сказать, многие из них разочарованы трагической концовкой повести «Дина»: они бы предпочли хэппи-енд?
— Поверьте мне, в таких случаях я бываю огорчена ничуть не меньше, но это от меня не зависит: просто я чувствую, что возможна только такая концовка.
— Многие читатели уверены, что все, о чем вы пишете, случилось в вашей жизни. Так ли это?
— В основу моих произведений почти всегда положены истории истинные, случившиеся не обязательно со мной, но с кем-то из моих друзей или близких. Это является толчком к написанию, но в процессе работы меня так заносит и уносит, что от этой истории остаются рожки да ножки... А я присутствую во всех своих рассказах и повестях своими мыслями и чувствами.
— Вас не огорчает, что ваши произведения читают только здесь, что вы обречены на более узкий круг читателей, чем, если бы публиковались в России?
— А я и публикуюсь в России с 1999-го года. Конкретнее — в Санкт-Петербурге, в журналах «Звезда» и «Нева». Всего у меня пять публикаций. Кстати, повесть «Дина» тоже принята к опубликованию в журнале «Звезда» и появится там, в 12-ом номере этого года.
— Находясь здесь, вы изолированы от тех реалий, которые происходят в России. Я думаю, что это помогает вам сохранить свою самобытность: именно этим вы и будете выделяться в самой России и привлекать внимание читателей. В иных книгах все так круто и лихо написано, а закроешь книгу — и начисто забудешь о ней. У ваших произведений есть эффект «послевкусия», как после хорошего вина... Один наш автор сделала комплимент в ваш адрес, и я принял его в какой-то мере на свой счет: как редактор я чуть ли не с самого начала публиковал и поддерживал вас, и мне приятно, когда говорят, что у вас большой талант.
— Спасибо.
— Некоторые считают, что вы пишете женскую прозу. Лично я другого мнения, потому что сам читаю вас с большим интересом, на одном дыхании. А что вы думаете по этому поводу?
— Надеюсь, что моя проза интересна не только женщинам, но должна сказать, что не отшатываюсь от такого определения, как черт от ладана. Если это произносится без ругательного оттенка, а просто имеется ввиду, что я чаще пишу о женских судьбах — я ничего не имею против. Пусть это будет так называться... Пусть это будет называться как угодно, лишь бы это было интересно читателям.
— Какие у вас замыслы на будущее?
— Я начала писать новую повесть. Это история эстрадной звезды... Долгие годы я проработала в эстраде, и это тоже одна из моих любимых тем: я знаю этих людей, и мне интересно о них писать. Кстати, «Такая женщина», и «Примадонна» — это все оттуда.
И самое главное — сейчас печатается моя первая книга под названием «Такая женщина» и выйдет где-то в начале осени. В нее войдут три повести и несколько рассказов. Хочу надеяться, что ваш журнал поможет мне в распространении этой книги...
— Безусловно: я уверен, что многие захотят приобрести эту книгу, потому что читатели часто просят нас прислать недостающие номера с «Диной» и «Незаурядной парой»; та же история была и с другими вашими произведениями.
— Это было бы замечательно!
— Ирина, я заметил, что во многих ваших произведениях присутствует Санкт-Петербург, ваш родной город. Бывали ли вы там за время эмиграции?
— Я была там два года назад и этой осенью собираюсь снова. Во-первых, это необходимо в связи с выходом моей книги; кроме того, я просто соскучилась: у меня в Петербурге остались очень близкие друзья. Ностальгия сейчас не в моде, а вот я скучаю по России... и для меня это само собой разумеется.
— Скажите, ваш дом здесь или в России, как вы считаете?
— Стоило мне вернуться туда, и уже через несколько дней у меня было такое чувство, как будто бы я никуда не уезжала... И все-таки мой дом здесь: в Америке у меня муж, сестра, племянники... собака, наконец!
— А пробовали вы писать в России? Интересно, где вам легче пишется?
— Ну что вы! Приезжаешь так ненадолго — а столько надо успеть... Нет, там мне было не до писания: я даже и не пыталась.
— Ну что же, я рад, что вы пишете здесь; и мне приятно, что «открыл» вас и ваш талант оказался востребованным. Будем ждать ваших новых повестей, а также появления книги «Такая женщина».
— Спасибо. Я благодарю всех моих читателей за интерес к моему творчеству — и до новых встреч на страницах журнала «Чайка»!
Добавить комментарий