Стэнли Гриввз был похож на Санта Клауса. На эдакого ленивого щекастого толстячка с наливным брюшком и доброжелательным взглядом упрятанных под кустистые седые брови круглых, небесно-голубого цвета глазок. Словом, выглядел Гриввз как типичный добряк-дедушка, благодушный и безобидный старикан.
Гриввз занимал должность начальника службы безопасности "Белладжио", и его побаивались все, кому приходилось иметь с ним дело. Его опасались, и не без оснований, даже члены совета директоров. За пятнадцать лет выслуги Гриввз приобрёл недюжинные вес и влияние не только в корпорации, но и во всём Лас-Вегасе. Среди причастных к игорному бизнесу ходили слухи, что он не раз принимал острые решения относительно всякого рода гангстеров и мошенников, решивших поживиться за счёт казино. Их тела потом либо находили истлевшими в пустыне Невада, либо не находили вовсе.
Экстренное совещание Гриввз собрал в своём кабинете — переоборудованным под нужды службы безопасности небольшом номере на втором этаже отеля "Белладжио".
— Сидите, ребята, — бросил он подчинённым, едва появившись в дверях, и вразвалочку направился к своему месту во главе массивного офисного стола красного дерева. — Все в курсе, по какому поводу собрались?
— Знаем, — за всех ответил помощник Гриввза по технической части Алабама Смит. — Я подготовил материалы по трём предыдущим случаям, шеф.
— Спасибо, сынок, — Гриввз коротко кивнул. Смит был его выдвиженцем. Гриввз одно время служил в ФБР вместе с отцом Алабамы, обещал тому позаботиться о сыне и пригласил парня в штат сразу по окончании Гарварда. Поговаривали, что молодой исполнительный вундеркинд-ковбой займёт после отставки босса его место. — Спасибо, — повторил Гриввз. — Материалы мы внимательно просмотрим, но чуть позже. Что по последнему случаю, Мазафака?
— Всё под факаным контролем, босс, — пробасил чернокожий здоровяк Лерой Джонсон, командир силовиков и правая рука Гриввза. Личина невежественного глуповатого негра, матерщинника и грубияна, была его жизненным амплуа. Мало кто знал, что под внешностью недалёкого косноязычного сквернослова скрывается сугубый профессионал из зелёных беретов, решительный и жёсткий. Мазафакой Лерой называл любого, к кому не испытывал симпатии, в том числе и себя, когда ему случалось дать промашку. Бранное словцо прилипло и в результате превратилось в кличку, которой Лерой даже гордился. — Факер всё ещё в казино, босс, — продолжил Мазафака. — Выигрывает факаные деньги, бастард. Ребята у него на хвосте, как только мазафака закончит, его станут пасти. Завтра мы будем знать, откуда взялась эта дырка в заднице и кто его факаные дружки.
— Хорошо, — Гриввз обернулся к последнему из присутствующих. — Алабама сейчас прокрутит нам съёмку. Мне понадобится твоё заключение, так что будь любезен, смотри внимательно, Князь.
Князем называли Андрея Трубецкого, выходца из русских эмигрантов. Был он среднего роста, строен и худощав, даже субтилен. Однофамилец знаменитого декабриста и его отдалённый потомок считался непререкаемым специалистом по всем видам азартных игр, способам мошенничества и методам борьбы с ними. Признаки породы, пронесённые сквозь несколько поколений, явно читались и на его холёном аристократическом лице, и в умных спокойных глазах под стёклами дорогих очков.
— Приступим, — Гриввз встал и заходил по комнате. — Даю вводную. За последнюю неделю нам нанесли урон в восемь миллионов долларов. Это не считая того парня, который занимается отъёмом денег прямо сейчас, и которого, если верить Мазафаке, сегодня основательно пропасут. Первый удар был нанесён во вторник, и мы тогда не придали ему особого значения. Давай, сынок, покажи нам того парня.
Алабама придвинул к себе клавиатуру от вделанного в крышку стола устройства. Пальцы помощника по технической части забегали по клавишам. Через несколько секунд дальняя стена кабинета изменила цвет с бежевого на матовый и превратилась в экран, на котором застыло изображение остролицего болезненно-бледного парня в очках.
— Первый фигурант, — прокомментировал Алабама. — Имя — Кристофер Брук. Двадцать восемь лет, студент-недоучка. Четыре года назад в "МЖМ Гранд" проиграл все свои сбережения. Взял кредит под залог принадлежавшей семье недвижимости. Проиграл. Дело в суде против "МЖМ Гранд" проиграл также. С тех пор опустился, жил на случайные заработки, пристрастился к травке. Теперь главное. Во вторник появился в "Белладжио". Обменял тридцать грандов и проследовал в ВИП-зал. Там поставил десять грандов, нашу максимальную ставку, на номер. Номер выиграл, Бруку выплатили триста шестьдесят грандов, но парень и в лице не изменился, даже не обрадовался, словно этот выигрыш был запланирован. В течение следующего получаса продолжал ставить по десять грандов на номера. Из тринадцати спинов угадал ещё пять раз. Таким образом, общий выигрыш составил почти два миллиона долларов. Деньги Брук потребовал наличными, которые и получил в стодолларовых купюрах. Упаковал в принесённый с собой кейс. Что делал, покинув "Белладжио", неизвестно. Той же ночью был сбит автомобилем на углу Тропикана авеню и бульвара Радуги. Погиб на месте. Водитель автомобиля скрылся, полиция ведёт розыск, но обнаружить его пока не удалось. Выигранных денег не удалось обнаружить также.
С минуту присутствующие молчали. Сам по себе случай был, хотя и крайне редкий, но не сверхъестественный. Сумасшедшая удача, с неба свалившееся счастье — именно за этим рвались в казино тысячи и тысячи игроков. И иногда чудо случалось — офисный клерк, мусорщик или домохозяйка ловили птицу удачи за хвост, срывая миллионные банки и джек-поты.
— Давай видеозапись, — велел, наконец, Гриввз. — Ускоренную.
Минут десять присутствующие внимательно наблюдали, как Кристофер Брук, не меняясь в лице, отнимал у казино два миллиона.
— Князь, что скажешь? — подал голос Гриввз, едва запись закончилась.
Андрей Трубецкой пожал плечами.
— Разочарую вас, господа, — медленно и слегка насмешливо сказал он. — Этот джентльмен играл абсолютно честно. Кроме того, могу однозначно утверждать, что он не пользовался ни одной из знакомых мне противорулеточных систем.
— А что с них толку, с систем этих факаных, — встрял Мазафака. — По мне так пусть хоть по ста системам играет, всё равно он в кульке, раз уж подсел на факаную рулетку.
— Не скажи, — возразил Князь. — Среди противорулеточных систем встречаются весьма конкурентоспособные. Взять хотя бы Мартингейл, Даламбер или систему Натансона. Но, во-первых, они все не годятся для игры на номер, а пригодны лишь, если понтёр ставит на сектора или на красное-чёрное. А во-вторых...
— Довольно, — прервал Гриввз. — Алабама, давай следующего.
На этот раз на экране появилась фотография древнего старика в инвалидной коляске.
— Джереми Уайт, — представил старика Алабама Смит, — восьмидесяти шести лет, пациент приюта для престарелых. Бывший профессиональный игрок. Плюсовой игрок, к тому же. Не сумел вовремя бросить, и в возрасте семидесяти лет проиграл всё состояние. С тех пор находился на попечении государства. Появился в казино в четверг, то есть через два дня после Брука. Тот же сценарий — обменял тридцать грандов, поставил десять из них на номер. Первые два раза, правда, не угадал. Зато угадал в третий. Ну, а дальше та же история. Восемь угаданных номеров за полчаса. Почти три миллиона. Деньги получил наличными. Согласно показаниям швейцара, покинув казино, сел в поджидавшую его машину, которая сразу умчалась. Тело Уайта найдено наутро в подвале нежилой двухэтажки на окраине города. Без каких-либо признаков жизни. И, разумеется, без каких-либо признаков денег. По заключению патологоанатома, смерть наступила в пределах двух-трёх часов после того, как Уайт покинул казино. Причина — обширный инфаркт.
— Хорошо, запись, — коротко бросил Гриввз.
— Полный ноль, — пожал плечами Князь, когда запись закончилась. — Игра велась честно. Ни о каких системах не может быть и речи. Пожилой джентльмен, в общем-то, вёл себя, словно выполнял хорошо знакомую и нудную работу. Которую с честью завершил и, утерев со лба трудовой пот, отправился восвояси. В приют.
— Приют теперь у него вечный, — сурово сказал Гриввз. — Следующий.
— Анн-Мари Лекруа, — на этот раз на фотографии оказалась изображена молодая женщина. — Тридцать лет. Вдова Эжена Лекруа, проигравшего их общее состояние и покончившего с собой тремя годами раньше. После смерти мужа по некоторым сведениям подрабатывала проституцией. Та же история. Казино, рулетка, обменяла тридцать грандов, сорвала за полчаса три с лишним лимона и была такова. Деньги, как обычно, — наличными. При выходе из казино села в машину. Серый "Кадиллак", последняя модель. Машину мы пробили. Взята в рент месяц назад твоим соотечественником, Князь, русским по имени Алекс Шарков. Место жительства Шаркова установлено, машина стоит в гараже. А вот куда делась Анн-Мари Лекруа, неизвестно. И куда деньги — соответственно, тоже. Домой она не вернулась, и, если экстраполировать два предыдущих случая, то можно предположить, что...
— Предполагать пока рано, — прервал Гриввз. — Что нам известно об этом русском, Шаркове?
— Кое-что я раскопал, — ответил Алабама Смит. — Шарков Александр, прибыл в Лас-Вегас из Москвы пять недель назад. Взял в аренду дом на Сахара авеню, заплатил за полгода вперёд. В доме с ним живут по крайней мере ещё трое, личности устанавливаются. Я запросил информацию по Шаркову у коллег в Москве. Пока немного. Уголовник, рецидивист, из сорока лет добрых пятнадцать провёл в тюрьме. Пока всё.
— Понятно. Князь, хочешь что-то сказать?
— Ничего, — Трубецкой скрестил на груди руки. — То же, что и по обоим предыдущим случаям. Игра честная, бессистемная, на удачу.
— Ясно. Итак, господа, против нас явно предпринята акция. Совпадением могли быть два первых случая. Вероятность такого совпадения, Алабама?
— Меньше одной тысячной доли процента, босс.
— Спасибо. Считай, нулевая. Жаль, что нам пришло в голову озаботиться этим лишь с задержкой в несколько дней. Если каждая акция — часть направленной против нас операции, то проявленная нами и лично мной халатность непростительна. А то, что всё это — часть операции, сомневаться уже не приходится. После третьей акции вероятность стала не близка к нулю, а фактически ему равна. Не говоря уже о четвёртой, которая проходит сейчас, пока мы с вами мило беседуем.
Мобильник Лероя Джонсона тихо зазвонил. Гриввз утвердительно кивнул, и Мазафака поднёс трубку к уху. Наградив собеседника набором обычных "факов", он разъединился и шумно выдохнул.
— Ну?! Говори, — наклонился вперёд Гриввз.
— Две факаные вещи, босс. Только что нашли ту шлюху, француженку, как её там. Само собой, мертвую. Миль за двести отсюда, в факаной пустыне. Это, во-первых. А во-вторых, мазафака номер четыре вышел из казино и сел в машину. В ту же самую, что и французская оторва. Так что можно быть уверенным — всю бодягу затеял тот русский, этот, как его...
— Факаный русский, — вежливо подсказал Князь. — Факаный Александр Шарков.
— Спасибо, ваше сиятельство, — вернул шпильку Мазафака, — не хотел так называть вашего соотечественника лишь из глубочайшего уважения к вашей же персоне. К тому же...
— Отставить, — хлопнул ладонью по столу Гриввз. — В течение двух дней всю информацию о Шаркове — ко мне на стол. До мельчайших деталей. Плотное наблюдение за ним и за четвёртым фигурантом. Попытку устранения четвёртого пресекать любой ценой. Всем понятно?
— Простите, шеф, мне только что пришла в голову одна мысль, — задумчиво растягивая слова, проговорил Трубецкой. — Я думаю, нам всем надо выйти на воздух, господа. — Князь выразительно обвёл глазами помещение.
— Здесь нет прослушки, — строго сказал Гриввз.
— И всё-таки, я рекомендую выйти на воздух. Дело кажется мне слишком серьёзным. Что, если мы соберёмся через десять минут в гараже? И выедем куда-нибудь на природу.
Через полчаса верхушка службы безопасности казино и отеля "Белладжио" выслушала предложения помощника по игровым вопросам.
— Дело вот в чём, — сказал, опёршись о капот служебного "Вольво", Князь. — Систем, позволяющих побить рулетку, не существует. На протяжении полутораста лет поиском таких систем занимались лучшие умы человечества. Альберт Эйнштейн, в частности, отдал попыткам обыграть рулетку значительную часть жизни. И ничего не добился, как и все остальные. Математическое преимущество в два и семь десятых процента, которое казино имеет перед игроками за счёт рулеточного зеро — цифра, с точки зрения теории вероятностей, — огромная. При длительной игре, систематической или спонтанной, понтёр обречён на поражение. Простите, что повторяю азы, господа.
— Продолжай, пожалуйста, — сказал Гриввз.
— Извольте. Я склонен предположить, что Алексу Шаркову или тем, кто за ним стоит, удалось то, что считалось невозможным. Мы явно имеем дело со схемой, которая работает, и работает сверхрезультативно. Я вижу это так: Шарков, будем пока считать, что организатор — он, сделал фундаментальное открытие, нам неизвестное. Для реализации его он нанимает марионеток — нищих, опустившихся людей, так или иначе пострадавших в результате крупного проигрыша. Вероятно потому, что таких легче уговорить на связанную с отыгрышем авантюру. Далее: Шарков использует марионеток втёмную — видимо, обещая долю в выигрыше. Снабжает начальным капиталом в тридцать тысяч долларов, даёт инструкции и доставляет в казино. Марионетка играет по предписанной Шарковом системе и выигрывает огромную сумму. После этого Шарков забирает выигрыш, а марионетку устраняет, имитируя естественную смерть или несчастный случай. Вы следите, господа?
— Что ж, именно так мне это и представляется, — сказал Гриввз. — Но этот Шарков ошибается, думая, что сумеет безнаказанно залезть в карман к владельцам казино. Мы его мигом укоротим. Он уже под колпаком, понаблюдаем за ним немного, и... В общем, не он первый, не он последний. Нам за такие вещи и платят, господа, не так ли?
— Нет, шеф, не так, — Князь сделал паузу и, чеканя слова, продолжил. — Нам платят гроши по сравнению с суммами, которые сейчас разыгрываются. Система Шаркова, в чём бы она ни заключалась, стоит миллионы. Даже не миллионы, господа — миллиарды, если взяться за дело с умом. Мы четверо сейчас владеем информацией, которая может перевернуть игорный мир. Дальше продолжать?
Наступила пауза. Четверо мужчин молча смотрели друг на друга. То, что сказал Трубецкой, для остальных оказалось наподобие взорвавшейся бомбы. Гриввз пришёл в себя первым.
— Я понял, — сказал он. — Надеюсь, мы все поняли. — Смит и Джонсон кивнули. — Значит, так. Возможную утечку информации немедленно пресечь. Знать о "деле марионеток", назовём его так, должны только мы четверо. Слежку за Шарковым снять. Пусть думает, что он впереди нас.
— А может быть, босс, — Мазафака подался вперёд, — взять его, а? Отвезём факера куда-нибудь в пустыню, и я им займусь лично. Он у меня быстро запоёт.
— Так мы поступим лишь в крайнем случае, если другого выхода не останется. Шарков, судя по всему — пешка, уголовно-криминальное быдло. Его самого могут использовать втёмную. Так что с крайними мерами повременим. А пока что... Есть идеи насчёт того, как Шарков находит этих марионеток?
— Думаю, что это очевидно, шеф, — сказал Алабама. — Через Интернет. Ищет блоги тех, кто пострадал от игры, или любую другую информацию о них. Выходит на этих людей и предлагает бизнес.
— Отлично, я тоже так думал. Ну-с, и кто из вас, господа, желает временно стать опустившимся и проигравшимся неудачником? Добровольно, я имею в виду.
— Я, маста, — после короткой паузы сказал Мазафака. — Пишите меня в факаные добровольцы.
— Ну что ж, — Гриввз улыбнулся и положил руку Джонсону на плечо, — я надеялся, что ты предложишь себя, Лерой, сынок. Алабама, ты позаботишься о том, чтобы завтра Мазафакина чёрная рожа всплывала в первых строках всех поисковиков, стоит их запросить о проигрыше в казино. Легенду подготовите вместе. Всё понятно?
— Понятно, шеф.
— Выполняйте.
* * *
— Шарк, за нами хвост, — сидящий за рулём Поляк скосил глаза на боковое зеркало. — На местных мусоров не похоже. Будем отрываться?
— Зачем? — Шарков откинулся на спинку заднего сидения. — Им нечего нам предъявить. Законов мы не нарушаем, всё тихо-мирно. Ты, Поляк, на дорогу гляди. Сейчас клиента сбросим, и — в нору. Так, Верка, — Шарк обернулся к сидящей рядом с ним девушке, — готова?
Девушка кивнула. В компании двух уголовников она казалась чужеродным элементом, да и была им. Её миловидное личико с ямочкой на подбородке и широко распахнутыми, слегка наивными карими глазами, совершенно не сочеталась с продувной рожей Поляка, не говоря уже о хищной, излучающей флюиды угрозы и страха физиономии Шарка. В который раз Вера пожалела, что согласилась на должность переводчика в этой компании. Деньги Шарк платил, конечно, огромные, загранпаспорт и визу он организовал за пару дней, и ни разу не выезжавшая за границу девушка поначалу была сама не своя от неожиданно привалившего счастья и радужных перспектив. Однако месяц, проведённый в обществе двух уголовников, значительно поуменьшил Верин энтузиазм. Отбиваться от приставаний Поляка становилось всё труднее, тяжёлый угрожающий взгляд Шарка тоже сулил мало приятного, и спокойно девушка чувствовала себя лишь в обществе полусумасшедшего старика, четвёртого и последнего члена шайки. В том, что из шайки надо бежать, она прекрасно понимала, но вырваться из-под неустанного надзора Шарка не представлялось возможным. Паспорт Шарк отобрал у девушки, едва они прошли таможенный контроль, и возвращать явно не собирался.
— Деньги на базу, — скомандовал Шарк сидящему на переднем сидении пассажиру.
Вера перевела фразу на английский. Пассажир казался заторможенным, как и трое предыдущих. Прошло не меньше минуты, пока смысл фразы дошёл до него, и он выдал ответ:
— Я хотел бы убедиться, что оговоренная сумма переведена на мой счёт.
— Нет проблемов, — осклабился Шарк после того, как Вера перевела просьбу на русский. — Поляк, гони к банкомату, покажем лоху его деньги.
Через пять минут "Кадиллак" остановился у банкомата. Шарк с пассажиром вышли, и пару минут спустя в машину вернулся один главарь. В руке он держал переданный пассажиром кейс.
— Всё ништяк, — открыв крышку кейса и быстро осмотрев содержимое, каркнул Шарк. — Давай, Поляк, гони в стойло.
— А хвост, похоже, отвалился, — минуту спустя сказал Поляк, глядя в зеркало заднего вида. — А может, и не было его, хвоста, почудилось.
* * *
— В деле марионеток не всё так очевидно, как нам казалось, — открыл очередное совещание Гриввз. Вся четвёрка сидела за угловым столиком небольшого придорожного кафе. — Давай в подробностях, сынок, — повернулся он к Алабаме.
— Номер четыре — некто Хосе Оливейра, тридцать семь лет. Биография — копия предыдущих трёх. Выиграл позавчера два с половиной миллиона. Деньги передал Шаркову. Передача зафиксирована в банкомате Первого Бостонского, после чего Оливейра вернулся домой на такси. Сутки безвылазно провёл в своей квартире. За ней велось постоянное наблюдение, туда никто не входил. Сегодня в пять утра Оливейра набрал девятьсот одиннадцать и вызвал машину неотложной помощи. В пять пятнадцать его вынесли на носилках, в пять двадцать семь доставили в больницу Франклина. Ещё через десять минут он скончался прямо в приёмном покое. Диагноза пока нет, но предварительный готов — разрыв аневризмы головного мозга. И можно с уверенностью утверждать, что Шарков с компанией к смерти Оливейры прямого отношения не имеет.
— А заставить принять яд его не могли? — спросил Трубецкой.
— Я задал этот вопрос своему другу, он врач, двадцать лет практики. Утверждает, что препарат, способный целенаправленно вызвать разрыв аневризмы, науке неизвестен.
— Мистика какая-то, — протянул Князь. — Если предположить, что Шарков непричастен и к предыдущим смертям, то получается, будто на этих людях лежит проклятие. А ведь судя по всему, он действительно непричастен, иначе не чувствовал бы себя настолько вольготно и удрал бы из города уже после первой, ну, пусть после второй акции.
— Мистика, вот как... — проговорил Гриввз. — Ты веришь в мистику, Князь?
— Нет, не верю. Думаю, что объяснение смертям фигурантов есть, и оно вполне материально. Только вот, — Трубецкой повернулся к Лерою, — не боитесь, мистер Джонсон?
— Я ничего не боюсь, — осклабился Мазафака, — а уж факаных ведьм, колдунов и чертей — меньше всего.
— Ты вот что, сынок, — Гриввз смерил Лероя взглядом. — Если они на тебя выйдут, бояться ты у меня будешь. Играть не пойдёшь, узнаешь, сколько сумеешь, и соскочишь. И только так, тебе понятно?
— Понятно, босс, я вообще понятливый. Только не родился ещё на свете факаный бастард, которому удастся меня запугать. Я думал, вы это знаете, босс.
— Знаю, — вздохнул Гриввз, — и, тем не менее, на игру ты не пойдёшь. Ни под каким видом. Всё про это. Что у нас по Шаркову и остальным?
— Вот фотографии, — Алабама пустил по кругу стопку карточек. — Выполнены дальней съёмкой. Здесь все четверо, и рожи, доложу я вам, отвратительные. По крайней мере, у двоих.
— Давай коротко по каждому, — распорядился Гриввз.
— Хорошо. Информацию от коллег из России я получил. Вот это сам Шарков, кличка — Шарк, он, видимо, главный. Отсидел три срока, последний — восемь лет за вооружённый грабёж. В криминальной среде пользуется авторитетом. Последние годы был доверенным лицом некоего Хана, ещё большего авторитета, таких там называют ворами в законе. Возможно, этот Хан за ним и стоит. Шарк — игрок, в Москве был постоянным посетителем нескольких казино, играл по-крупному. Мой московский коллега предупреждает, что Шарков неглуп и очень опасен.
— Этот мазафака? — издевательски спросил Лерой и рассмеялся. — Это он очень опасен? Ты перепутал, браза — очень опасен я, а он так — мелкая факаная уголовная задница.
— Хорошо, не отвлекайтесь, — проворчал Гриввз, — давай, что там по следующему?
— Георгий Полянский, он же Жора Поляк, тоже из уголовников. Но Шарку не чета — в России таких называют шестёрками. По слухам, классный водитель, больше про него ничего не известно.
— Ладно, что насчёт остальных?
— Об этих совсем мало, только то, что удалось узнать по официальным каналам. Дамочку зовут Вера Титова, ей двадцать три года, с уголовщиной вроде бы не связана. Судя по всему, её используют в качестве переводчицы.
— Красивая, — задумчиво сказал Трубецкой. — Или, скорее, интересная. Одухотворённое лицо, словно с портрета конца девятнадцатого века. Таких в своё время называли тургеневскими девушками. Впрочем, внешность обманчива, особенно на фотографиях. Вполне возможно, что это та ещё штучка. И даже вероятно. Но бог с ней, господа, а вот это что за пугало такое музейное?
— Его зовут Геннадий Клейман, — сказал Алабама, — пятьдесят восемь лет, хотя внешность тянет на все восемьдесят. Больше про него ничего не известно, но очень похоже, что мозговой центр компании — именно он. Выглядит как свихнувшийся профессор из плохенького фантастического романа.
* * *
Шарк проснулся с первыми лучами солнца, пару секунд полежал, расслабившись, затем пружинисто вскочил и отправился в ванную. Он находился в отличной физической форме, которую умело поддерживал. Вчера они крепко врезали с Поляком по поводу удачной операции, и Шарка всё ещё немного мутило. Контрастный душ выбил из организма похмельное недомогание. Шарк докрасна растёрся суровым полотенцем, оделся и двинулся будить Поляка. Жора с надрывом и присвистом храпел, зарывшись нечёсаной башкой в подушку. Накануне, перед тем, как отправиться спать, Поляк в который раз попытался обратать Верку. Дело как всегда закончилось ничем, если не считать зуботычины, которой Шарк вынужден был наградить распоясавшегося подельника.
"Верку придётся мочить, — в который раз подумал Шарк. — Жаль, девка неплохая, и с работой справляется отлично, и истерик не закатывает, как многие другие, окажись они на её месте. Что ж, девка сама виновата, погналась за длинным рублём и влезла, куда таким, как она, дорога заказана".
Шарк вздохнул. Он не любил бессмысленных убийств и всегда старался обойтись без крови там, где это возможно. В случае с Веркой, к сожалению, без крови не обойдёшься, иного способа заставить её держать язык за зубами нет. Шарк подошёл к Поляку и, примерившись, от души отвесил тому пинка. Жора охнул во сне и в следующий момент скатился с кровати, держась за задницу.
— Ты что? — обиженно взвыл Поляк, стоя на четвереньках и снизу вверх по-собачьи глядя Шарку в глаза. — Сдурел?
— Ладно, извини, — Шарк дружелюбно похлопал Жору по плечу. — Храпишь ты больно паскудно. Давай, вставай, дела делать надо. Что там по следующему лоху?
— Хороший лох, быковатый, даром что черножопый, — по-прежнему сидя на четвереньках и потирая задницу, сказал Поляк. — Здоровый, правда, бычара, рожа жуткая, как на протоколе.
— У тебя, можно подумать, лучше, — проворчал Шарк. — Ладно, давай, надевай шмотки. Пожрёшь, оклемаешься — буди девку, пусть звонит лоху. Назначьте ему на завтра, часов на одиннадцать.
— А ты не думаешь, что пора когти рвать, Шарк? — спросил Поляк. — Стрёмно мне что-то. Денег мы хороших срубили, самое время отваливать, пока за жопу не взяли.
— Отваливать капитально надо, — буркнул Шарк. — Так, чтобы следов за собой не оставить. Отвалим, не бзди. Но пока ещё рано. Два-три прорыва ещё сделаем, и тогда...
— А если раньше повяжут?
— Ну, повяжут, большое дело, — презрительно сплюнул Шарк. — Сутки подержат и отпустят. Дел на нас нет, а за одни подозрения на нары не сажают. Ни у нас, ни здесь. Так что двигай, пан Жорик, шевели копытами.
Добавить комментарий