Фильм "Отказник" сделан людьми неравнодушными. Если вы родились в Советском Союзе и немного интересовались происходящим вокруг вас, то с первых же минут вы обратите внимание на некоторую — неизбежную для западного наблюдателя — наивность, иначе говоря, схематичность той картины, которую рисует режиссёр. Но одновременно с этим или, если хотите, несмотря на это, фильм захватывает вас своей страстностью, ощущением соучастия, причастности к огромному движению не локального, а исторического масштаба.
Режиссёр фильма Лора Бялис строит свой рассказ, следуя за судьбами небольшой группы активистов, в какой-то момент осознавших себя евреями, не советскими гражданами еврейской национальности, а наследниками тех, кто когда-то молился в храме, кого две тысячи лет назад разметало по миру, и кто с той поры повторяет как заклинание: "В следующем году в Иерусалиме". Вторая группа участников этой истории — активисты, которые в Америке и в Европе (главным образом в Америке) боролись за освобождение своих братьев из под власти советского фараона.
Посмотрев эту картину, вы с удивлением понимаете, что исторические события могут произойти по воле горстки людей. С одной стороны, это люди готовые пожертвовать своим положением, работой, покоем, готовые к преследованиям, тюрьмам, ссылкам и психушкам. С другой стороны, на Западе — это люди, пережившие Холокост, такие как Сай Фрумкин, выживший и томимый своей виной перед погибшими, или это молодёжь, воодушевлённая теми, кто называл положение советских евреев духовным Холокостом.
Мы знаем, как относились в Советском Союзе к желающим покинуть наш социалистический рай, но немногие знают, что еврейский истеблишмент, то есть, американские еврейские организации не ударили пальцем о палец, чтобы поддержать зарождающееся движение советских евреев (как, впрочем, они не очень беспокоились о евреях Европы во время Второй мировой войны).
Свою знаменитую книгу The Jews of Silence (1966) Эли Визель закончил словами: "Я понимаю причины молчания советских евреев — это молчание вынужденное, но вот что действительно волнует меня, так это молчание евреев Запада, среди которых я живу".
Сай Фрумкин, Зев Ярославский, Иоши Клейн рассказывают, как оформлялось новое движение. "Закажи в типографии бумагу с какой-нибудь шапкой-названием и этого уже будет достаточно", — так объяснял Фрумкин Зеву Ярославскому процесс создания организации. Делали то, на что хватало фантазии, энтузиазма и денег (собственных денег). Должно было пройти немало времени, прежде чем это движение было замечено политиками, должно было пройти немало времени, прежде чем нашлись политики готовые к нему присоединиться, должно было пройти немало времени, прежде чем борьба за права человека (частью которых является свободная эмиграция) заняла важное, если не ключевое место в международной политике США.
Натан (Анатолий) Щаранский вспоминает, как следователь говорил ему: "Не обольщайтесь, демонстрации на Западе вас не спасут. Вы посмотрите, кто там ходит на демонстрации — студенты и домохозяйки".
Лора Бялис ведёт свой рассказ хронологически: зарождение движения, Шестидневная война, небольшие группы эмигрантов, первые отказники, "самолётное дело", поправка Генри Джексона-Чарльза Вэника, увязывающая режим наибольшего благоприятствования в торговле и свободу эмиграции, Рональд Рейган и Горбачев, перестройка и развал советской империи. Называются разные числа: миллион, полтора, два миллиона покинувших Советский Союз — а началось это с горстки отчаянных людей, готовых бороться за казалось бы невозможное, горстки студентов, домохозяек и энтузиастов-идеалистов.
Нужно отдать должное режиссёру — фильм получился незаурядный. Но именно поэтому он заслуживает честного, прямого обсуждения. Не придирок к мелочам, а разговора о вещах принципиальных. Важнейшая из них — сама постановка вопроса.
...Вот она — огромная безжалостная империя. По Красной площади строем идут солдаты, везут ракеты, на трибуне начальники в шляпах, и голос за кадром произносит: "Маленькая группа людей бросила государству вызов".
Да, бросила. Но не совсем так. Создатели фильма ни словом не упоминают, что борьба за право евреев на эмиграцию была частью гораздо более широкого движения — борьбы за права человека. И что те отказники, кто оказался в лагере или был заперт в психушку, составляли лишь небольшой процент от общего количества советских политзаключенных.
Вот, например, "самолётное дело", символическая значимость которого, на мой взгляд, не оценена создателями фильма. Напомню, что речь идёт о планах маленькой группы отказников захватить фанерный самолёт-кукурузник, скрутить пилотов, высадить их в районе Приозерска, а самим попытаться на небольшой высоте долететь до Швеции. Шестнадцать человек были схвачены ещё до того, как они ступили на трап самолёта. Четырнадцать из них получили длительные лагерные срока, двое — Кузнецов и Дымшиц — были приговорены к расстрелу. В фильме мы видим многолюдные западные демонстрации, требующие отмены смертных приговоров, но нам не рассказывают о том, как материалы этого процесса попали заграницу. Хотя стоило открыть книгу Владимира Буковского "И возвращается ветер" (переведённую на десятки языков и, разумеется, на английский) и прочитать:
"В тот сумасшедший, лютый декабрь 70-го, когда власти полностью перекрыли все контакты с Ленинградом, отключили телефоны, снимали с поездов, только одному Вовке Тельникову удалось прорваться в Москву с текстом приговора и стенограммой суда. Потом — безумная гонка по Москве: проходные дворы, подъезды, метро, машины... Нам всё-таки удалось тогда уйти от чекистов, и где-то на Пушкинской площади, в квартире одного моего приятеля, мы лихорадочно перепечатывали текст. Ночью мне ещё предстояло прорваться к корреспондентам.
30 декабря был день моего рождения — первый раз за много лет я встречал его на воле. И весь этот день проторчали мы у Верховного суда, ожидая результатов кассационного слушания самолётного дела. Только поздно вечером вышел Сахаров — сообщил об отмене смертной казни"1.
"Самолетное дело" — как и все прочие дела отказников — не было специальным исключительно еврейским делом. Свой вклад в борьбу за этих людей, за их спасение внесли и те, кто боролся с советским режимом, не собираясь никуда уезжать.
И если группа советских евреев, о судьбах которой рассказывает Лора Бялис, осознав себя евреями, рвалась в Израиль, то подавляющее большинство из 250 тысяч человек, выехавших из Союза до 1980 года (до прекращения "третьей эмиграции"), отправилось не в Израиль, а в Америку. Они рвались не к Сиону, не на историческую родину, а просто из Союза. А то, что новая волна эмиграции, начавшаяся после перестройки, едет теперь в Израиль тоже, вероятно, объясняется не сионистскими настроениями, а привходящими обстоятельствами. Как известно, до распада СССР эмигранты-евреи получали в США статус беженца, после распада Союза ситуация изменилась, так что единственной гладкой дорогой для выезда из России, стала эмиграция в Израиль. Что было бы (сколько людей отправилось бы в Израиль, а сколько в США), если бы Америка по-прежнему принимала эмигрантов как беженцев, этого мы не знаем.
К чему я всё это говорю? К тому, что расстановка сил, которую фильм Лоры Бялис предлагает нам как простую схему: евреи против Советского Союза, никогда такой не была (во всяком случае, она не была такой с точки зрения человека, смотрящего изнутри). И если нам захочется обозначить реальную ситуацию торжественным словом "противостояние", то говорить нужно о противостоянии Советскому Союзу инакомыслящих, к которым можно отнести и активных борцов, и пассивных травителей анекдотов, и прихожан церквей, и молящихся в синагогах и мечетях, и сектантов, и поэтов, и рок музыкантов, и распространителей самиздата. И тех, кто хотел уехать, и тех, кто хотел остаться. И тех, кто мечтал встретить следующий год в Иерусалиме, и тех, кто никогда в жизни не переступал порога ни церкви, ни синагоги, а просто не хотел больше жить в большой советской тюрьме.
Вот тогда всё встанет на свои места.
1 Приговор был неслыханно жестоким. Марку Дымшицу и Эдуарду Кузнецову — смертная казнь, Иосифу Менделевичу — 15 лет заключения, Юрию Федорову — 15 лет, Алексею Мурженко — 14, Сильве Залмансон, — 10 лет, ее брату Израилю — 8, Арье-Лейбу Хноху — 13, Анатолию Альтману — 12, Борису Пенсону — 10. Потом, под давлением Запада, смертный приговор Дымшицу и Кузнецову был заменен пятнадцатью годами, незначительно снижены сроки остальным. Неевреев-"отщепенцев" продержали за решеткой от звонка до звонка. Евреям после долгих лет заключения предоставили возможность эмигрировать в Израиль. Кузнецова, например, обменяли на двух советских шпионов, пойманных в США. Все "самолетчики"-евреи стали израильтянами. Эдуард Кузнецов долгое время возглавлял ведущую израильскую русскоязычную газету "Вести". — прим. ред.
Добавить комментарий