С 8 марта!

Вот уже три четверти века я поздравляю женщин с праздником 8 марта. В пионерском возрасте мы коллективно, иногда даже хором, поздравляли учительниц (одноклассниц у нас не было – товарищ Сталин этого не допускал, и я все 10 лет проучился в мужской школе). 

 В юности мы вряд ли задумывались, почему именно в этот день нужно поздравлять женщин – так принято, и ладно. Став старше, мы поняли (кто осознанно, а кто скорее интуитивно), что это просто хороший повод сказать добрые слова и сделать скромные, но приятные подарки, которые большинству из нас не пришло бы в голову преподнести просто так, в обычный день.

Хороший пример этого, как и очень многого в моей жизни, подавал мне отец. В военные и первые послевоенные годы он, крупный руководитель, работал по 12–15  часов, и ему было не до того. Очень болезненно пережив разнузданную антисемитскую кампанию в последние годы жизни Сталина, он потом, частично восстановив здоровье, работал главным технологом завода. 

В руководимой им службе было много женщин. Отец был строгим и требовательным, его уважали, но побаивались, особенно женщины. Правда, со своими проблемами (детский садик, сокращённый режим работы, отпуск летом, лечение заболевшего ребёнка) они шли к нему, зная, что он, если сможет, непременно поможет.

В день 8 марта отец приходил на завод намного раньше начала рабочего дня. В ещё пустых комнатах обходил столы достаточно многочисленных сотрудниц и клал туда открытки с написанными им тёплыми неформальными поздравлениями – не общими, а адресованными именно этой женщине. Как ему удавалось найти для каждой свои слова, мне трудно понять до сих пор; помню только, что писал он их несколько вечеров перед этим днём и просил нас ему не мешать. 

Рядом с открыткой он клал на каждый стол две или три (но непременно одинаковые для всех!) хорошие шоколадные конфеты. Их задолго до праздника доставала моя мама, используя свои знакомства и выстаивая в очередях в фирменном магазине кондитерской фабрики «Золотой ключик».

 Через много лет в одном из шутливых посвящений милым женщинам я написал: «Спасибо Розе Люксембург и Кларе Цеткин, / что дали повод много лет дарить конфетки» – наверное, вспомнив отца…

Так что использовать этот день как повод для самых добрых пожеланий я привык с молодости.

Потом, став старше, всегда активно участвовал в весёлых праздниках, посвящённых нашим сотрудницам. В этот день обеденный перерыв недопустимо затягивался (с оглядкой на опасное посещение инспектора отдела кадров). Мы закрепляли между колоннами нашего конструкторского зала проволоку с висящей на ней импровизированной занавеской. Раздвигание её половинок открывало заинтересованным взорам наших нетерпеливо ожидающих женщин хор мальчиков, задний ряд которого стоял на стульях. 

 С непроницаемыми лицами исполнялись не только поздравления, но и шутливые куплеты, иногда доходившие (но никогда не переходившие за) до грани допустимого. Участниками были все мужчины, невзирая на должность и служебное положение – иногда строгий руководитель проекта, вызывавший трепет сотрудниц, к кульману которых он подходил, солировал именно в наиболее смешных случаях.

А то, что мы вытворяли в этот день в нашей дружеской компании, стоит у меня перед глазами и звучит в ушах до сих пор, хотя прошёл не один десяток лет.

Мужчины заранее тянули жребий, чтобы определить поздравляемых ими дам. Однажды одному из нас достался объект по имени Римма. Поздравляющий путём нехитрых рассуждений переделал это имя в уменьшительно-ласкательное «Римуль», потом преобразовал его в «Лямур», и форма приветствия у него выкристаллизовалась. 

Уединившись в кухне, он натянул поверх брюк выпрошенные у моей мамы длинные женские трико «с начёсом», взлохматил свои светлые волосы, надел очки и превратился в «месье Трике в очках и рыжем парике» из «Евгения Онегина». Упав на колени перед объектом своего поздравления, он стал петь ей любовные куплеты «Вироза, вироза…»; дальше помню «Риму-уль! Ляму-ур!» – текст был рифмованным и очень смешным. Все долго хохотали и аплодировали.

В другой «женский день» (а они обычно бывают в Одессе достаточно тёплым – как-никак начало весны) неожиданно выпал снег. Все мужчины, успевшие «хорошо расслабиться» (но, как обычно, остававшиеся «в пределах»!) высыпали во двор и стали сооружать снеговика. Непременный его атрибут – морковку вместо носа – я, как хозяин квартиры, где проходило празднество, деловито взял в холодильнике, установил на требуемое место снеговика и вернулся домой. 

Наутро наша дворничиха спросила у моей мамы (они были приятельницами): 

– Рива Моисеевна, я так понимаю, что у ваших вчера хорошо погуляли?

– Почему вы так думаете?

– А у снеговика много морковок торчит в … разных местах.

Тогда моя жена вспомнила, что несколько участников празднества действительно просили у неё морковки, но она, занятая обязанностями хозяйки, не придала этому значения. А, казалось бы, взрослые, серьёзные люди…

Так что опыт использования этого дня в качестве повода для добрых пожеланий всем женщинам – и знакомым, и незнакомым – у меня имеется. Поэтому закончу пожеланием, не претендующим на уровень высокой поэзии, но написанным от души:

Пускай всем женщинам на свете

В душе почаще солнце светит,

И пусть не только в этот день

У вас в душе цветёт сирень!