Николай Гумилёв

274px-Ngumil.jpg

В ту ночь, когда он родился, Кронштадт штормило. Такого шторма в Кронштадте не помнили уже давно. Огромные волны, ломая лёд, с глухим шумом бились о берега. Ветер яростно трепал крыши домов, ломал ставни и завывал в пугающей темноте.

– Видно, бурная жизнь у него будет, – сказала старая няня, крестясь на иконы.

Будучи ещё совсем юным, получив отказ Анны Горенко, он попытался свести счёты с жизнью. Но ангел-хранитель уберёг его от смерти.

После трёх неудачных попыток самоубийства он решил уехать в Африку. Это был побег. Побег от позора, побег от неразделённой любви, побег от самого себя.

Полон разочарования и осознания своей ненужности, он сел в Одессе на пароход «Россия» и отправился в Константинополь. Сколько пробыл он там, не известно. Тоска и одиночество гнали его вперёд.

Следующую остановку он сделал в Греции. После Греции были Александрия, Каир, берега Нила, его рукава, Розетта и Дамиетта.

Из Египта он планировал поехать в Палестину или Малую Азию. Но ввиду финансовых трудностей туда Гумилёв не попал. Ему пришлось занять денег и вернуться назад, в Россию.

Он снова сделал предложение Анне Горенко. И снова получил отказ. Ничего не оставалось, как смириться. Он окунулся с головой в литературную жизнь Санкт-Петербурга и постарался забыть об этом унизительном позоре.

Лучшее лекарство от влюблённости – это влюблённость. В Академии художеств Гумилёв познакомился с Елизаветой Дмитриевой и в надежде поскорее перестать думать об Анне Горенко увлёкся ею. Но и здесь его ждала неудача. Елизавета Дмитриева предпочла ему другого. Её избранником был Максимилиан Волошин.

Вся эта история закончилась ссорой. Гумилёв изрядно раздражал влюблённого в Елизавету Дмитриеву Волошина. В конце концов, дошло до того, что Волошин уже не мог себя сдерживать.

Ссора между Гумилёвым и Волошиным произошла в Мариинском театре под звуки оперы «Фауст», в которой пел сам Шаляпин, на глазах у Алексея Толстого, Александра Блока и Вячеслава Иванова.

Волошин молча подошёл к Гумилёву и от души залепил ему пощёчину. Гумилёв заложил руки за спину, сдерживая порыв гнева, и сказав: «Ты мне за это ответишь», вызвал Волошина на дуэль. Он не мог простить оскорбления и потребовал стреляться на пяти шагах и до смерти одного из противников.

Дуэль назначили на следующее утро у Чёрной речки, возле Новой деревни. С трудом нашли дуэльные пистолеты. Пистолеты были с выгравированными фамилиями всех, кто на них дрался.

Первым выстрелил Гумилёв. И промахнулся. У Волошина была осечка. После второй осечки секунданты забрали у дуэлянтов пистолеты. Гумилёв и Волошин остались живы, но Гумилёв так никогда и не простил Волошина.

И на этот раз ангел-хранитель уберёг Гумилёва от смерти.

Он жаждал новых ярких впечатлений. Ему хотелось забыть эту глупую дуэль и всё, что было связано с ней.

В букинистическом магазине ему на глаза попалась книга Александра Булатовича об Абиссинии. Он купил её и зачитался. Абиссиния заинтересовала Гумилёва, и он захотел побывать там.

Перед отъездом в Абиссинию Гумилёв снова сделал предложение Анне Горенко. На что Анна Горенко неожиданно для него ответила согласием. Окрылённый радостью и надеждой, он покинул возлюбленную и уехал в Одессу.

Там он сел на пароход до Варны. В Варне сделал пересадку до Константинополя. В Константинополе – до Александрии. В Александрии – до Каира.

После недолгой передышки он поехал в Джибути и по караванной дороге – на мулах в Харар.

По пути в Харар он участвовал в охоте на леопарда и льва.

Пробыв недолго в Хараре, Гумилёв той же дорогой отправился в обратный путь.

Вскоре после возвращения он обвенчался с Анной Горенко в церкви Николая Чудотворца в Никольской слободке. После чего молодые супруги уехали в свадебное путешествие, в Париж.

Там Анна Горенко познакомилась с Амедео Модильяни и безнадёжно влюбилась в него. Это не укрылось от Гумилёва, и между молодожёнами начались размолвки.

Жизнь в Санкт-Петербурге после Парижа была скучной. Отношения между молодожёнами продолжали ухудшаться. Анна Горенко тосковала по Модильяни. Тот писал ей полные любви и страсти письма.

Забыв обо всём на свете, Анна Горенко начала собираться в Париж. Гумилёв догадывался, что она едет к Модильяни, но ничего ей не сказал, и терпеливо ждал её возвращения.

Из Парижа Анна Горенко вернулась выпитой до дна. Она больше не испытывала к Гумилёву никаких чувств. Он был ей безразличен.

Рождение ребёнка не только не сблизило их, но, наоборот, ознаменовало полный разрыв между ними. Они молча дали друг другу полную свободу и перестали интересоваться интимной стороной жизни друг друга.

Для Гумилёва всё это было невыносимо. Ему хотелось сбежать от такой жизни, и он решил снова уехать в Африку.

Совершив длительное путешествие через Константинополь, Каир, Порт-Саид и Джибути, Гумилёв, в конце концов, оказался в Аддис-Абебе.

Его радушно приняли в Российском представительстве. Русский посол поселил Гумилёва в лучшей гостинице. Ввёл его в высшее абиссинское общество. И представил ко двору императора Менелика как российского поверенного в делах в Абиссинии.

Путь назад был через пустыню Черчер, чтобы по дороге собрать абиссинский фольклор, предметы быта и живопись.

Гумилёв сильно истосковался по жене. Он надеялся увидеть нежную, ласковую, любящую супругу, которая ждала его. Но Анну Горенко интересовали только лишь её стихи. Вернее, похвала Гумилёва.

Изучив множество книг и публикаций об Африке, Гумилёв загорелся желанием стать первопроходцем и первооткрывателем неисследованных племён и неизведанных земель. У него появилась идея пройти с юга на север Данакильскую пустыню, лежащую между Абиссинией и Красным морем, исследовать нижнее течение реки Гаваша, узнать рассеянные там неизвестные загадочные племена. С этой идеей он обратился в Академию наук.

Предложенный Гумилёвым маршрут Академия не приняла. Он стоил слишком дорого. Тогда Гумилёв представил другой маршрут, который после некоторых обсуждений был принят Музеем антропологии и этнографии при императорской Академии наук.

Гумилёв должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом составить караван на юг, в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озёрами Рудольфа, Маргариты и Звай. Захватить возможно больший район исследования, делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды.

До Джибути дорога была привычной: Константинополь, Александрия, Каир, Порт-Саид, Красное море.

В Дире-Дуа Гумилёв нанял слуг. В Хараре нашёл переводчика и купил мулов. Он планировал пройти к Бари, оттуда по реке Уаби Сидамо к озеру Зваи, и, пройдя по земле Арусси, по горному хребту Черчер вернуться в Дире-Дуа.

Экспедиция длилась три месяца. За это время Гумилёв прошёл Харар, Джиджиге, район Меты, Аннийскую пустыню, Уэби, Шейх-Гуссейн, район Арусси, Черчерские горы, восточную часть Центральной Абиссинии и область, примыкающую к Северо-Западному Сомали. За это время было собрано три коллекции для Музея антропологии и этнографии и сделано около двухсот пятидесяти негативов с описью отснятого.

Когда началась Первая мировая война и Россия объявила всеобщую мобилизацию, Гумилёв пошёл добровольцем в действующую армию. Его зачислили поручиком в 1-й эскадрон лейб-гвардии уланского Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны полка, бравшего участие в боях на Западном фронте. За мужество и отвагу он был награждён орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и двумя Георгиевскими крестами.

С фронта Гумилёв отправился учиться в школу прапорщиков и после её окончания получил новое назначение – командиром военно-полицейской роты при штабе 2-й Финляндской стрелковой дивизии.

К этому времени характер войны изменился. Война приобрела окопный характер. Всё меньше и меньше оставалось романтики в полковой службе. Гумилёв разочаровался в войне. Наступлений и побед не было. Он начал воспринимать всё происходящее как скучную рутину.

В стране началась смута. Переворот власти, позже названный Февральской революцией, внешне Гумилёв воспринял спокойно.

На этом война для него закончилась. Он не видел больше смысла в противостоянии держав, когда Россия рухнула как карточный домик в одночасье.

Гумилёва назначили офицером для поручений при комиссаре Временного правительства в русских войсках во Франции, и он уехал в Париж.

В России большевики разжигали пламя будущей гражданской войны. Во Франции, в русских частях, было тоже не спокойно. В условиях развала России солдаты требовали, чтобы их вернули на родину. В армии начинался вялотекущий бунт.

Из Парижа, когда комиссариат был расформирован, Гумилёва перевели в Лондон, в подчинение генерала Ермолова.

В Англии дела у него не заладились, и он решил вернуться в Россию.

В России произошёл Октябрьский переворот. Гумилёв понимал, что едет навстречу гибели и, несмотря на это, не изменил своего решения.

Возвращению Гумилёва из Лондона удивились многие. Даже родная мать не верила, что он вернётся. В то время шёл массовый исход интеллигенции из страны.

Анна Горенко потребовала у Гумилёва развод, и он не возражал.

Убедившись, что большевики утвердились надолго, Гумилёв принял оригинальное решение, не замечать режима. Он полностью сосредоточился на литературной деятельности.

После развода с Анной Горенко Гумилёв сразу же женился на Анне Энгельгардт. У них родилась дочка.

Согласно секретному распоряжению главы ВЧК Феликса Дзержинского всем уполномоченным ЧК на местах предписывалось «устраивать фиктивные белогвардейские организации в целях быстрейшего выяснения иностранной агентуры…»

В своих секретных распоряжениях ему вторил глава отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией Мартын Лацис. Он писал: «При осуществлении красного террора не ищите данных в следственных материалах, не ищите преступления словом или делом, а спрашивайте, к какому классу и воспитанию принадлежит обвиняемый. В этом весь смысл красного террора. Ибо мы ведём борьбу против класса, а не против личностей».

Следуя предписаниям руководства, особоуполномоченный секретно-оперативного управления ВЧК Яков Агранов дал указание чекистам Петроградской ГубЧК организовать громкий процесс по разоблачению подпольной белогвардейской контрреволюционной деятельности в Петрограде.

В поле зрения чекистов попал профессор географии Владимир Таганцев. Его и решено было провозгласить руководителем «заговора» и «Подпольной боевой контрреволюционной организации».

На первом же допросе он сломался, и в ответ на обещание Якова Агранова не применять к нему смертную казнь согласился сотрудничать.

По его показаниям было арестовано около трёхсот человек. В основном это были потомственные дворяне, князья, графы, бароны, духовенство, бывшие жандармы, представители науки и искусства, педагоги, врачи, бывшие офицеры царской армии.

В числе прочих арестовали и Гумилёва. Его обвинили в контрреволюционной деятельности и подготовке к антибольшевистскому восстанию.

Следователем у Гумилёва был Якобсон, такой же негодяй, как и Яков Агранов. Перед ним поставили конкретную задачу: Гумилёв должен быть расстрелян.

Из тюрьмы Гумилёву удалось отправить домой короткую записку: «Я арестован и нахожусь на Шпалерной. Прошу вас послать мне следующее: 1. Бельё. 2. Миску, кружку и ложку. 3. Папирос и спичек, чаю. 4. Мыло, зубную щётку и порошок. 5. Еду. Я здоров. Прошу сообщить об этом жене».

Арест Гумилёва всколыхнул литературную общественность Петрограда. Слухи о его аресте быстро растеклись по городу, вызывая явное недоумение по поводу действий большевиков.

Сразу же в Президиум Петроградской ГубЧК было направлено письмо в защиту Гумилёва за подписью Максима Горького и других выдающихся деятелей русской культуры.

Попытку спасти Гумилёва предприняла и Мария Андреева, заведующая театральным отделом Петросовета. Она попросила председателя Реввоенсовета Анатолия Луначарского позвонить Ленину. «Медлить нельзя. Надо спасать Гумилёва. Это большой поэт. Дзержинский подписал приказ о его расстреле». На что Ленин ответил: «Мы не можем целовать руку, поднятую против нас»,– и положил трубку.

В те дни, когда Гумилёв находился за решёткой, Анна Горенко написала пророческие строки.

Не бывать тебе в живых,

Со снегу не встать 

Двадцать восемь штыковых,

Огнестрельных пять.

Горькую обновушку

Другу шила я,

Любит, любит кровушку

Русская земля.

Допросы длились месяц. Всякими способами Якобсон пытался вынудить Гумилёва признаться в контрреволюционной деятельности и подписать себе смертный приговор.

Ещё одну записку удалось Гумилёву передать из тюрьмы жене: «Не беспокойся обо мне. Я здоров, пишу стихи и играю в шахматы».

К сожалению, ничего из написанного в тюрьме Гумилёвым не сохранилось. Осталась лишь нацарапанная им на стене камеры надпись: «Господи, прости мои прегрешения. Иду в последний путь. Н. Гумилёв».

В заключение по делу Гумилёва Якобсон написал: «Н.С. Гумилёв, обвиняемый в причастности к контрреволюционной Петроградской боевой организации Таганцева, в своих показаниях подтверждает выдвинутые против него обвинения и виновность в желании оказать содействие контрреволюционной организации Таганцева. На основании этого виновность в контрреволюционной деятельности Н.С. Гумилёва вполне доказана. Считаю необходимым применить по отношению к нему, как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции, высшую меру наказания – расстрел».

На заседании президиума Петроградской ГубЧК по делу Гумилёва был вынесен единогласный вердикт: «Приговорить к высшей мере наказания – расстрелу».

Через несколько дней Николая Гумилёва расстреляли на Ржевском полигоне. Ему было тридцать пять лет.