Медаль - медалью. Я не фалерист и не нумизмат. Однако, читатель, сколько-нибудь осведомленный о примечательных происшествиях отечественной истории, не может не припомнить попутные печальные обстоятельства - "Ходынку". Тут оживает в памяти одно из лучших русских стихотворений ХХ века. Одно из разрывающих сердце и одновременно закрепляющих его (сердца) кровно-неразрывную связь с Россией, с её судьбой...
На картинке - коронационный стакан ("кружка"), вместе с малостью сладостей, выдававшаяся лицам разного звания, пришедшим на праздник. Толпа несметная скопилась и себя самое насмерть потоптала. Не первый в истории нашей случай, да ведь и не последний...
Владислав ХОДАСЕВИЧ(1836 - 1939)
* * *
Не матерью, но тульскою крестьянкой
Еленой Кузиной я выкормлен. Она
Свивальники мне грела над лежанкой,
Крестила на ночь от дурного сна.
Она не знала сказок и не пела,
Зато всегда хранила для меня
В заветном сундуке, обитом жестью белой,
То пряник вяземский, то мятного коня.
Она меня молитвам не учила,
Но отдала мне безраздельно всё:
И материнство горькое свое,
И просто всё, что дорого ей было.
Лишь раз, когда упал я из окна,
Но встал живой (как помню этот день я!),
Грошовую свечу за чудное спасенье
У Иверской поставила она.
И вот, Россия, «громкая держава»,
Ее сосцы губами теребя,
Я высосал мучительное право
Тебя любить и проклинать тебя.
В том честном подвиге, в том счастье песнопений,
Которому служу я каждый миг,
Учитель мой — твой чудотворный гений,
И поприще — волшебный твой язык.
И пред твоими слабыми сынами
Еще порой гордиться я могу,
Что сей язык, завещанный веками,
Любовней и ревнивей берегу…
Года бегут. Грядущего не надо,
Минувшее в душе пережжено,
Но тайная жива еще отрада,
Что есть и мне прибежище одно:
Там, где на сердце, съеденном червями,
Любовь ко мне нетленно затая,
Спит рядом с царскими, ходынскими гостями
Елена Кузина, кормилица моя.
12 февраля 1917, 2 марта 1922