"Я всегда твердил, что судьба-игра..."
И. Бродский
В 1939 году, спасаясь от фашизма, в Советский Союз из Польши иммигрировали сразу три известных эстрадных оркестра: Ежи Петербургского, Генрика Варса и Эдди Рознера. Если Е.Петербургский (автор знаменитого вальса "Синий платочек") и Г.Варс после войны покинули СССР (Варс впоследствии стал композитором Голливуда), то творчество Э.Рознера было связано с этой страной не одно десятилетие.
Артист многогранного дарования: виртуозный исполнитель на скрипке и трубе, шоумен и режиссёр, дирижёр, композитор и аранжировщик, Рознер стал знаковой фигурой для советской музыкальной эстрады и заслуживает, чтобы о нём ещё раз вспомнили те, кто его знает, и узнали те, кто никогда о нём не слышал.
Маэстро принадлежал к категории "звёздных" людей. Но в то же время его нельзя назвать баловнем судьбы, поскольку жизнь временами обходилась с ним жестоко и беспощадно. Каждый раз, когда он находился на гребне успеха и славы, что-то неожиданно случалось и вовлекало его в опасный круговорот событий. Иногда первопричиной были внешние факторы. Но во многом его жизнь, наполненную взлётами и падениями, напоминающую временами приключенческий роман, определил его собственный характер.
Полное имя маэстро - Адольф Эдуард Рознер. Его творческий путь многообещающе начался в Берлине, где он закончил Высшую школу музыки с золотой медалью и прославился, как незаурядный скрипач-исполнитель. Поэтому большой неожиданностью для всех стала выбранная им, карьера эстрадного музыканта. В 1928 году, восемнадцатилетний юноша становится солистом-трубачом танцевального оркестра Марека Вебера в Гамбурге. Затем переходит в популярную группу "Vaintraub Cynkopaitors". А несколько позже создаёт собственный оркестр, с успехом выступавший в Европе.
Приход к власти нацистов вынудил его прекратить гастроли, спешно распустить оркестр и перебраться в Польшу, откуда много лет назад иммигрировал его отец. В Варшаве Рознер отказывается от своего первого имени (не желая быть "тёзкой" Гитлера) и берёт сценическое имя "Эдди", организовывает новый оркестр, который вскоре завоёвывает большую популярность.
К памятным варшавским событиям относится и встреча с Рут Камински - дочерью знаменитой актрисы и режиссёра Еврейского художественного театра Иды Камински. Рознер впервые увидел её в спектакле и... влюбился. Хрупкий, невысокий, темноволосый, с аккуратно подстриженными усиками - он не был в её вкусе. Да и семья была против! Разведённый, на 10 лет старше, азартный картёжник с репутацией Казановы и плэйбоя, играющий в ночных клубах... Разве это подходящая партия для прекрасно воспитанной и образованной девятнадцатилетней красавицы? Но Эдди умел ухаживать. Он делал это так настойчиво и красиво, что Рут влюбилась и была готова идти наперекор воле семьи.
Но этого не понадобилось. Жизнь сама внесла коррективы.
1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу и Варшава пала. С самого начала оккупации немцы зарегистрировали всех евреев. Вскоре один из друзей предупредил, что имя Иды Камински занесено в список лиц, подлежащих скорому аресту. Через несколько часов группа из восьми человек (пять из семьи Камински, Эдди Рознер и два музыканта из его оркестра) уже направлялась в сторону единственной, открытой для них, границы с Советским Союзом.
Концертные поездки по Европе и Америке, встречи с выдающимися музыкантами, записи пластинок на фирме "Columbia" - всё это было в той части жизни, которую Рознер оставил навсегда. Но в тот момент он надеялся, что пребывание в таинственном мире "красных" будет временным.
После долгих мытарств они попали в Белосток. Там польские паспорта отобрали и заменили на советские. Эдди и Рут ещё не были женаты, но Рознер оформил её паспорт на свою фамилию и тем самым упростил супружеские формальности.
В Белостоке власти стали регистрировать людей по их профессиям и предлагать работу. Оказалось, что об Иде Камински и Эдди Рознере достаточно много знали. Вскоре они знакомятся с влиятельным лицом - Пантелеймоном Пономаренко, которому суждено было сыграть особую роль в их дальнейшей судьбе. В ту пору он занимал должность первого секретаря ЦК КП Белоруссии. Имел репутацию человека образованного и... махрового антисемита. По свидетельству белорусских партизан, даже во время войны он, возглавляя Ставку партизанского движения, приказывал не принимать в отряды евреев, бежавших из минского гетто, обрекая их на неминуемую гибель!
Порой невозможно понять логику поступков людей. Почему семья выдающихся еврейских артистов стала для Пономаренко исключением из правила? Потому что он был поклонником их таланта? В это верится с трудом. Ведь никто не пощадил великого Михоэлса, убитого в Минске и многих, многих других... Но факт остаётся фактом. По каким-то причинам первый секретарь питал к ним "слабость" и постоянно опекал. Во всяком случае, идея создания джаз-оркестра БССР под руководством Эдди Рознера принадлежала именно ему. Он же помог сохранить оркестр во время войны и создать новый, третий состав в 50-е годы.
Итак, благодаря поддержке Пономаренко, были выполнены все условия, поставленные Рознером: лучшая аппаратура, декорации, костюмы, высокая зарплата, администратор и, даже, переводчик. Вскоре такой оркестр был создан. В его состав вошли еврейские музыканты-беженцы из Польши и Германии.
Премьера состоялась в Минске. На спектакле присутствовал весь верхний эшелон власти. Успех был ошеломляющим и грандиозным. Рознер создал впечатляющее "западное" шоу. Показал принципиально иной уровень сценической эстетики и профессионализма. Ведь советские эстрадные коллективы, при всей их талантливости, несли "печать" социальных условий, в которых они существовали.
По традиции все музыканты были в белых костюмах. Рознер выглядел эффектно, в безукоризненно сидящем кремовом токсидо. В сиянии прожекторов сверкала его золотая труба - награда за победу на международном конкурсе. Исполнительская манера музыканта напоминала стиль Луи Армстронга. Не случайно великий "Сэчмо" подарил ему на встрече в Милане свою фотографию с многозначительной надписью: "Белому Луи Армстронгу". Зрители были заколдованы артистизмом Рознера и его ослепительной завораживающей улыбкой. Впрочем, улыбаться умел весь оркестр. Любимая команда маэстро во время концерта: "Smiling!"
С Минска началось трёхмесячное турне коллектива по Советскому Союзу. Музыканты имели прекрасные условия для работы и выступали с большим успехом. Постепенно происходило и знакомство с советской действительностью. На гастролях в Грузии они впервые узнали о массовых репрессиях. Там же состоялся "особый", их самих ошеломивший, концерт.
Совершенно неожиданно музыкантов посадили в специальный самолёт и привезли в Сочи. Сутки они провели без сна, а на следующий день их привезли в театр. Вся территория театра была оцеплена офицерами НКВД. Артистов тщательно обыскали. Атмосфера была настолько напряжённая, что никто не разговаривал даже в гримуборных.
По традиции оркестр начинал играть при закрытом занавесе. Когда его подняли, оказалось, что зрительный зал пуст. Только в ложах по обе стороны от сцены были плотно закрыты шторы. Выступать было очень тяжело. Ведь любому артисту нужен живой зритель. А тут после каждого номера - глухая, гнетущая тишина.
Наконец, "пытка" закончилась и музыканты покинули театр в гробовом молчании. В ту ночь никто не спал и не "юморил", как обычно. В шесть утра похоронная атмосфера была нарушена телефонным звонком. Администратор оркестра Давид Рубинчик трясущимися руками схватил трубку. После разговора он долго стоял и молчал, как-будто что-то в горле мешало ему говорить. Потом очень тихо произнёс: "Мне было сказано, что Хозяину концерт понравился".
Атмосфера страха сохранялась и во время войны. В канун 1943 года оркестр c особым успехом гастролировал во Владивостоке, где половина зрителей состояла из американских моряков. Стиль игры Рознера и репертуар был им близок. Почти каждый номер вызывали на "бис". На встрече Нового года американцы оказывали артистам особые знаки внимания, произносили в их честь тосты. Но музыкантам приходилось отделываться лишь улыбками. Общаться им "не рекомендовали".
К этому времени состав оркестра делился на "беженцев", попавших в Россию по воле обстоятельств и тех, кто вырос в Союзе и был прислан на доукомплектацию.
Конферансье Юрий Благов решил, что он человек советский и бояться ему нечего. В январе он "пообщался", а в феврале за ним пришли двое, произвели обыск и повели к машине. Рознер был смертельно бледен. У него дрожали губы и руки. Только администратор спросил:
- Товарищ Благов к вечеру вернётся?
- Выступайте без него,- ответил один из "гостей".
Другой случай произошёл с гитаристом Луи Марковичем и его женой. Пара была приглашена на обед в ресторан сыном китайского дипломата-большим поклонником джаза. Они захватили с собой своего друга-скрипача оркестра (тоже "беженца"), женатого на советской гражданке. На следующий день Марковичей вызвали "куда следует" и спросили:
- Почему вы жаловались, что вам плохо живётся в Советском Союзе?
На первый раз их отпустили. Вторую же пару почему-то никуда не вызывали!
Памятным для коллектива был концерт для бойцов Первого Белорусского фронта, под командованием Рокоссовского.
Концерт состоялся в небольшом клубе. Рокоссовский вёл себя странно: абсолютно не улыбался и не аплодировал. Рознер, видя его поведение, был на грани нервного припадка. Он почти не мог играть. В этот момент вошёл адъютант Рокоссовского и передал, что концерт генералу нравится и просил не обращать внимание на то, что внешне он не реагирует. Настроение Рознера заметно улучшилось, и второе отделение прошло на подъёме.
Как-только закрылся занавес, Рокоссовский поднялся на сцену. Он лично поблагодарил Рознера, пожал ему руку и извинился за хриплый голос. Горло его было забинтовано после ранения.
Популярность Рознера и его оркестра росла. Тем не менее, все выходцы из Польши, включая Эдди и его семью, за два года до Победы вступили в Союз польских патриотов. Хотя у них не было документов, этот акт они расценивали, как сохранение польского гражданства, несмотря на свои советские паспорта и советское подданство.
Однажды, придя на очередной концерт, Рознер не досчитался двоих музыкантов - братьев Альберта и Метека Гаррисов. Через два дня выяснилось, что польские лётчики перевезли их на военном самолёте в Варшаву без паспортов и виз. Их побег власти расценили, как дезертирство. Все песни Гаррисов были изъяты из концертной программы и с пластинок. В том числе, знаменитые "Мандолина, гитара и бас" и "Тиха вода".
Когда война закончилась, Рознера вызвали в Ленинград и сказали, что только он в состоянии создать по-настоящему яркое, праздничное, развлекательное шоу, посвящённое Победе. И маэстро с блеском справился с задачей. В июле 1945 года состоялась премьера эстрадного представления "Вот мы и празднуем!" После шумного успеха в Ленинграде, программу привезли в Москву. Билеты были распроданы за месяц вперёд.
Но, как говорят, "недолго музыка играла". Когда режим начал "закручивать гайки", пришла комиссия и "обнаружила дешёвую развлекательность и безыдейность программы". В газетах запестрели статьи: "Низкопоклонство", "Третьесортный трубач из кабаре"...
Рознер был глубоко возмущён и потрясён. Он поехал в Минск к Пономаренко, но был принят лишь его адъютантом. Тот посоветовал Эдди успокоиться, отдохнуть в Сочи и вручил ему две путёвки в санаторий. Оркестр же, по его мнению, мог выступать некоторое время и без руководителя. Надо было лишь "подчистить" репертуар!
Однако без Эдди оркестр большого успеха не имел. Все ждали его возвращения. Он не приезжал и не подавал никаких вестей. И, вдруг, правительственная телеграмма: "Снять с афиши фамилию Рознера". И следом за ней другая: "Расформировать джаз БССР".
Что же произошло?
Оказалось, что Рознер с женой и дочерью вместо санатория поехал во Львов. Там формировались эшелоны польских беженцев для отправки на родину. Настроение у маэстро было такое, что ждать официального оформления он не хотел и решил уехать в Польшу любым путём. И здесь, к несчастью, "сработала" страсть Рознера к рискованным авантюрам.
Ещё в оккупированной Варшаве он, под влиянием момента, подвергал себя и свою семью неоправданному риску. Когда квартиры Камински и Рознера сгорели, и они ютились в полуразрушенных комнатках и голодали, Эдди, не сказав никому ни слова, направился в комендатуру гестапо, представился немцем, у которого мать якобы была итальянкой (чтобы объяснить свой смуглый цвет лица), заявил что застрял в городе из-за бомбежки и потребовал снабдить его продуктами. Ему поверили и послали с ним солдата на мотоцикле, гружённого всякой снедью. Эта авантюра могла дорого обойтись. Но тогда Рознеру повезло... На этот же раз фортуна от него отвернулась. Он рискнул купить фальшивый паспорт. Кто-то донёс и его арестовали. Маэстро был сурово наказан. Он получил 58 статью и 10 лет лагерей за измену родине. Рут Камински арестовали на следующий день и сослали на 5 лет в казахские степи, в город Кокчетав. Их 4-х летняя дочь оставалась у чужих людей, пока за ней не приехала друг их семьи Дебора Марковна Сантатур.
 |
| Эдди, дочь Эрика и жена Рут Камински. 1954 г. |
|---|
Так, в начале 1947 года Рознер оказался за колючей проволкой. Но и там он продолжал работать по профессии. Организовал эстрадный оркестр из заключённых. Получал благодарности за концерты от лагерного начальства. Как руководитель, имел отдельную комнату, где жил, сочинял музыку и делал аранжировки. Так что магаданский хлеб ел не зря!
Зимы на Колыме были лютые. Полноценное питание отсутствовало, и Эдди заболел цингой. Положение было критическое - трубач без зубов! Срочно нужен был чеснок. Его спасла одна из танцовщиц лагерного оркестра - Марина. Позже они сошлись, и у них родилась дочка Ирина. Официальные отношения так никогда оформлены и не были. После освобождения Рознер оставил эту семью, но всегда поддерживал с ней хорошие отношения.
Благодаря смерти Сталина его магаданская "гастроль" закончилась досрочно. Маэстро был полон планов создать новый оркестр. Первым делом он решил поехать в Белоруссию, заслуженным артистом которой он был. В Минске егo встретили доброжелательно, но один из работников ЦК всё же спросил: "Что будет опять жидовский состав?" После этой фразы Рознер твёрдо решил создавать оркестр в Москве. Его поддержал всё тот же Пономаренко, который в этот период занимал должность министра культуры РСФСР.
Подготовка программы шла успешно. Репертуар был разнообразен. Маэстро включил джазовые хиты: "Сент-Луис блюз", "Караван" Эллингтона, свою пьесу "1001 такт в ритме", собственные аранжировки вальсов И.Штрауса и романса "Очи чёрные", песню братьев Гаррисов "Мандолина, гитара и бас" в исполнении трио Павла Гофмана, Юрия Цейтлина и Луи Марковича...
Во время репетиций на себя обращала внимание одна "странность". Будучи концертирующим трубачом, Рознер ни разу не взял в руки инструмент! Он только объявлял, где и когда будет солировать. Музыканты перешёптывались, но маэстро не мог им признаться, что причиной был глубокий невроз, развившийся у него в лагере. Там, из-за цинги, он перестал заниматься, и, с тех пор, его преследовала мысль, что больше он никогда играть не сможет! К концу репетиций, он всё же нашёл в себе силы преодолеть страх и заиграл. Правда, не так как раньше, но талант импровизатора его спасал.
На премьере рознеровский оркестр, одетый, как обычно, в белых тонах, выглядел очень красиво. Сам маэстро был, как всегда, элегантен, но бледен, как полотно. Нешуточное дело, после 8 лет лагерей выйти на большую сцену!
Оркестр начал играть за закрытым занавесом. Hа седьмом такте раздалась традиционная команда Рознера "Auf!" ("Вверх!"). Это означало открыть занавес. Маэстро, как всегда, блестнул трубой из-за кулис, а затем вышел на авансцену, но играть не смог. Аплодисменты заглушали оркестр.
Рознер был из породы тех музыкантов, которые на сцене всегда играли лучше, чем на репетиции. На этот раз всё было иначе. Он был очень напряжён, сильно волновался, и было заметно, как дрожат его руки. Только после первых концертов боязнь сцены и публики стала проходить. Успех помог ему восстановить уверенность в себе. Так феникс восстал из пепла!
В Москве, после долгой разлуки, он встретился с женой и дочерью. Они решили рассказать друг другу правду о том, как провели эти годы. Рознер сознался, что у него в лагере была другая семья. Рут всё поняла и простила. Затем настала её очередь исповедоваться. И она рассказала о встрече в ссылке с польским врачом - таким же одиноким человеком, как и она...
Ярость Эдди была беспредельна. Он был патологически ревнив, консервативен, и право на измену признавал только за мужчиной. Вместо перемирия состоялся развод. Рут, забрав дочь, уехала к матери в Варшаву. Там им опять помог Пантелеймон Пономаренко, который в ту пору был советским послом в Польше
Правда, в середине 50-х Эдди пожалел о своей "глупости". Набрался мужества и позвонил им в Варшаву. Но, как говорят, "пoезд уже ушёл". За несколько дней до его звонка Рут вышла замуж. Сам он несколько позже сошёлся с танцовщицей оркестра Галиной Ходес. Впоследствии она стала его третьей женой.
Романтических историй в жизни у маэстро было множество. Он был очень привлекательным и сексуальным мужчиной. Буквально "купался" в женском обожании. Был влюбчивым и ревнивым, милым и капризным, потому что знал, что ему всё простят. Он мог ухаживать за женщиной всего один вечер. Неважно добивался он своего или нет. Это был для него стимул для творческой работы. После этого могла родиться песня, или он выходил на сцену, заряженный новым чувством. Людмила Гурченко называла его суперменом. Когда он появлялся, рассказывала она, сразу приходила "волна". Все "подбирались", поправляли осанку, "зажигались изнутри".
Но с музыкантами Рознер обращался очень жёстко и безжалостно. Придирался, говорил грубости по-русски или по-польски. Как-то раз он обидел первого трубача, который на концертах, незаметно исполнял за него самые высокие ноты (Эдди не мог их брать из-за перенесённой им цинги). И трубач решил его проучить. Представьте себе ситуацию: Рознер завершает соло, добирается до высоких нот и... - молчание. Он оборачивается, ругается и начинает соло сначала. Доходит до высоких нот и...- опять пауза. Можно себе представить как "уютно" он чувствовал себя на сцене!..
Оркестр Рознера был школой для многих музыкантов, приобретших со временем большую известность. Среди них Юрий Саульский, Владимир Терлецкий, певцы Майя Кристалинская, Капитолина Лазаренко, Нина Дорда, Мария Лукач, Ирина Бржевская, Нина Пантелеева, Гюли Чохели, квартет "Аккорд". Кстати, последний снимался в "Карнавальной ночи", которую озвучивал оркестр Рознера. Позже, вместе с Людмилой Гурченко, коллектив участвовал в записи пластинки шлягеров из этого кинофильма.
В это же время огромным тиражом вышла пластинка с песней Рознера "Может быть" в исполнении Капитолины Лазоренко. Эта песня была очень популярна и в Польше. Её именем поляки даже назвали духи. Их потом экспортировали в Россию, где они пользовались огромным спросом.
1957 год ожидался быть очень интересным. Оркестру поручили закрытие сезона в "Эрмитаже", что считалось почётным. Им предстояли летние гастроли в Одессе и участие во Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве.
В Одессу оркестр ехал поездом, а Рознер - за рулём собственной американской машины "Форд-8", которую ему подарил всё тот же Пономаренко от имени правительства БССР. Он пригласил с собой в поездку администратора Мишу Сантатур и тромбониста Андрея Хартюнова.
Эдди любил кататься "с ветерком" и часто нарушал правила уличного движения. Перед Днепропетровском он, обгоняя идущую впереди машину, выехал на встречную полосу, и в него на полной скорости врезался грузовик. Миша Сантатур скончался на месте (Напомню, что его мать приютила когда-то дочь Рознера). Тромбонист получил сотрясение мозга и тяжёлые переломы, а Рознер - сильный удар в челюсть. Он потерял сознание и едва не лишился ноги.
Рознеру грозили три года тюрьмы. И, вдруг, "сработал" счастливый случай. В честь Всемирного фестиваля вышел Указ о закрытии всех уголовных дел, в которых предполагалось наказание до трёх лет!
Итак, маэстро был свободен, и после выздоровления продолжал выступать. Его песни и оркестровые произведения исполнялись другими коллективами, и часто звучали на радио. Кроме всего, Эдди стал москвичом.
Купил кооперативную квартиру в доме рядом с театром "Эрмитаж".
Рознер по своей природе был "бойцом" и привык лидировать в своем деле. Но к успехам своих коллег относился ревниво и даже недоброжелательно.
По-прежнему лучшие площадки занимал Леонид Утёсов. А тут ещё на эстраде появились новые конкурентоспособные коллективы: Олега Лундстрема, Константина Орбеляна, Константина Певзнера, Анатолия Кролла. Работать становилось всё труднее. Самочувствие ухудшалось. Мучили приступы желче-каменной болезни. Иногда перед выступлением маэстро сам колол себе обезболивающее и шёл на сцену. Морально страдал он и от прогрессирующей лысины. Его жена перед концертом закрашивала её тушью для ресниц, чтобы она не сверкала сквозь редкие чёрные волосы.
Произошли изменения и в поведении Рознера на сцене. Раньше он был очень скуп на выходы. В течение двух отделений появлялся считанное количество раз, и каждый выход был продуман, отработан и становился для зрителей праздником. Зал ждал маэстро - знаменитого трубача, артиста со сверкающей улыбкой, элегантным поклоном и безукоризненными манерами. Теперь же Эдди находился на сцене слишком много, и он невольно становился объектом второго плана.
Несмотря на то, что оркестр по-прежнему делал сборы, Рознеру снизили зарплату. Он возмутился и наотрез отказался работать в таких условиях.
А его никто и не задерживал. Так, неожиданно, выдающийся маэстро стал безработным, а его прекрасный оркестр "развалился" в один день.
В 1968 году Эдди сделал последнюю попытку создать оркестр в Гомеле, но по финансовым причинам этот коллектив долго не просуществовал.
Рознер возвратился в Москву и начал оформлять документы на выезд в Западный Берлин. Он долго находился "в подаче", но был уверен, что его выпустят. "Я старый человек и никому не нужен", - говорил он. В 1972 году он навсегда покинул Россию. Вместе с ним выехала его жена Галя с дочерью от первого брака и зятем. Впоследствии дочь Ирина (рождённая в лагере) также присоединилась к ним.
О его приезде в Германию узнали Рут и Эрика. В это время они уже жили в Нью-Йорке и пригласили его туда. Он, конечно же, полетел к своей любимой жене и уже совсем взрослой дочери.
Успел Эдди и немного попутешествовать. Любил посылать своим друзьям в Россию юмористические открытки. Он строил и разные творческие планы. Ему собиралась помочь берлинская еврейская община, "Дюк" Эллингтон, правительство ФРГ... Но беда была в том, что маэстро был слишком усталым и больным. Ему было всё труднее заставить себя работать. Всё чаще приезжала "Скорая помощь". 8 августа 1976 года Рознера не стало. Его похоронили на еврейском кладбище. Рядом с его именем на скромном могильном камне следовало бы написать - Маэстро.
Добавить комментарий