Очередную "Неделю российского кино в Нью-Йорке" открывал новый фильм Киры Муратовой "Чеховские мотивы".
По пути в кинотеатр мы с друзьями, естественно, оживленно обсуждали, кто какие фильмы смотрел в последнее время и кому что понравилось. Мелькали имена французских красавиц, голливудских суперменов, европейских интеллектуалов...
Но чуть ли не сразу после начала фильма у меня возникло странное чувство неловкости за эту беседу. Потому что происходящее на экране не имело к тому, что мы обсуждали, ни малейшего отношения. Персонажи Муратовой живут совсем в другом мире, чем персонажи Жюльетт Бинош, Брэда Питта, Питера Гринуэя или Ларса фон Триера.
Формально новый фильм Муратовой представляет собой экранизацию двух малоизвестных произведений Чехова - одноактной пьесы "Татьяна Репина" (фактически - драматической шутки, не предназначавшейся для печати и постановки) и раннего рассказа "Тяжелые люди". Сама Муратова предупреждала в интервью, что она сильно переписала и дописала чеховский текст, оставив только общее "настроение" и, согласно названию, мотивы, так что экранизацией это считать нельзя.
Отчего Муратова так осторожничает? Ведь, настроение, интонации атмосфера её фильма действительно чеховские. Но тех, кто ждал белых чесучовых костюмов, горничных в фартучках, уютных разговоров на веранде за чаем с вишневым вареньем, колокольных звонов, троек с бубенцами и прочей ностальгической экспортной клюквы, как в фильме "Oчи черные" гениального конъюнктурщика Никиты Михалкова, ждало жестокое разочарование. (Некоторые и не скрывали его, покидая зал задолго до конца фильма.) Это другой, не экспортный Чехов.
Самое интересное, однако, что чтение этих произведений в собрании сочинений Чехова показывает, что оригинальный текст практически полностью сохранен! Сохранены-совмещены без особого "притягивания за уши" и обе сюжетные линии: неприглядные скандалы в многодетном семействе, где подросший сын-студент стремится вырваться из-под власти деспотичного отца, от которого он, однако, зависит материально, и свадьба богачей-нуворишей, решивших, то ли в качестве модной причуды, то ли из осторожности (небеспричинной), венчаться в маленькой деревенской церкви.
Эта сцена венчания, данная в режиме "реального времени", то есть длящаяся столько, сколько длится настоящее венчание - со всеми службами, хорами и хождениями вокруг аналоя, занимает по времени примерно две трети идущего почти три часа фильма и производит очень странное впечатление.
Пьеса "Татьяна Репина" не предназначалась самим Чеховым для постановки именно потому, что её действие происходит во время венчания, а изображение церковных таинств в театре было тогда категорически запрещено.
Посмотрев фильм, понимаешь, что этот цензурный запрет - страшно вымолвить - имел смысл. Сама Муратова заявляла в интервью, что взялась за "Татьяну Репину", потому что её поразила "неземная красота православного венчания". Тем не менее, в своем фильме она сделал всё, чтобы и само венчание и его участники производили отталкивающее впечатление.
Отвратителен толстомясый жених с серьгами в обеих ушах, не знающий, как ступить и что говорить в церкви, отвратительна в своем кажущемся вампирским макияже хладнокровная невеста, отвратительны суетливые шаферы, отвратительны девушки-подружки, явно мучающиеся в парадных платьях и открыто гогочущие над торжественными библейскими словами, отвратительны томящиеся и сплетничающие со скуки старые дамы, отвратителен коммерсант Давид Израилевич Зоммерштейн, забавляющийся, как в цирке.
Нелепы показанные крупным планом старушки-певчие, выпевающие неземной красоты многоголосые канты, нелепы выхваченные беспощадной кинокамерой манипуляции священника и дьякона.
Здесь пора сказать о том, что действие фильма перенесено в современность. Стало быть, перед нами злой шарж, еще одна карикатура на пресловутых "новых русских?" Тогда становится понятной и нарочитая нелепость происходящего, и ненатуральная, картонная манера говорить, и участие в фильме одесской мим-труппы "Маски" (земляков Муратовой), поднаторевшей в подобных репризах в своих "Маски-шоу", а сам фильм можно понимать как ставший уже штампом постмодернистский "коллаж", блестящий образец которого дал пересмешник Бэз Лурман в своем "Ромео + Джульетта", где Монтекки и Капулетти становятся мафиозными кланами и языком Шекспира начинают объясняться бандиты.
Но уж больно серьезен этот аскетичный, черно-белый фильм для обычной шутки. Да и едва ли такой тонкий мастер, как Кира Муратова, будет в 2002 году представлять зрителю фильм с устаревшими еще до экономического кризиса 1998 года шуточками про малиновые пиджаки и златые цепи.
Вживаясь в пространство фильма, начинаешь понимать, что это не злая постмодернистская шутка, и не демонстративный эстетский сюрреализм, смешение эпох, как у Дирека Джармена в "Караваджо", где на великого художника-хулигана XVI века строчат донос на пишущей машинке.
Все гораздо проще и сложнее. Никакого смешения эпох не происходит, потому что в России все эпохи одинаковы. И во времена Чехова, и во времена Муратовой - наши времена - существовали такие студенты с высоким голосом, в очках и с шарфом через плечо длиннополого плаща, а помятые морды "новых русских" так же нелепо сочетаются с напяленными ради торжественного случая смокингами, как сочетались с ними физиономии купчиков-скоробогачей.
Всё остается точно таким же - и шепот про стоящего "инкогнито" у колонны губернатора с новой пассией, и жалобы на погоду, мешающую нанятым плотникам доделать работу, и кабацкие песни, распеваемые полусумасшедшей богатой старухой. Разве что в бубнеже матери студента сапоги заменяются кроссовками, а к церкви съезжаются не в каретах, а в похожих на них высоких угловатых джипах. А что до неестественной манеры говорить - ну, просто киношная условность. Не смеемся же мы над безупречной в любых ситуациях косметикой голливудских звезд.
Эта неизменность бытия словно подчеркивается показываемой крупным планом домашней скотиной. Ничего не изменилось, как не могли измениться за сто лет свиньи или гуси. Или, как писал поэт - современник Чехова, - "живи еще хоть четверть века, всё будет так - исхода нет". Неужели действительно исхода нет?
"Чеховские мотивы" - фильм, конечно, не простой для восприятия. Я так подробно рассказываю об нём потому, что, на мой взгляд, это единственный из представленных на "Неделе российского кино в Нью-Йорке" фильмов (за исключением пожалуй, "Любовника" Валерия Тодоровского с Олегом Янковским и Сергеем Гармашем), действительно этого заслуживающий. Остальные - просто честно скроены и сшиты по голливудским лекалам, только огрубленным и упрощенным в меру печальной необходимости (денег нет).
Характерная деталь - из всех 13 фильмов "Недели", проходивший в двух кинотеатрах, в Манхэттене и на Брайтон-Бич - "Чеховские мотивы" были единственным, не показанным на Брайтоне. От комментариев по этому поводу я, пожалуй, лучше воздержусь.
Добавить комментарий