Ну как, скажите на милость, можно писать о родном городе после 27-летней разлуки, посетив его всего дважды и прожив в нем всего две недели? Как передать странное ощущение, когда по дороге из аэропорта пытаешься опознать улицы, вспомнить их старые названия, ставшие новыми, и удивляешься, какие дома низенькие и маленькие. И какая она вся маленькая, моя Одесса! — в самый дальний конец всего час езды. Она очень изменилась за те девять лет, что прошли после нашего первого посещения. Стала чище, опрятней, на улицах ни бумажки. Одесса очень хочет быть современным городом, но ее обновление не спланировано, оно носит хаотичный характер и зависит от воли разных людей, которые меньше всего заинтересованы в том, чтобы сохранить для истории ее неповторимый облик.
То, что я предлагаю вниманию читателей — лишь очень субъективные путевые заметки, не претендующие на обобщение. Я не проводила плебисцит, не вела записей, но за эти две недели переговорила с тремя-четырьмя десятками разных людей — от близких друзей до случайных попутчиков — и перечитала кучу местной прессы. Просто смотрела, слушала и, по возможности, запоминала...
Как писалось в старинных романах, погода нам благоприятствовала. Мы привезли в город весну. После долгой зимы, измучившей город, май одел Одессу роскошным зеленым нарядом, слегка прикрывшим ее неприглядную наготу. Моя родная улица Горького, снова ставшая Спиридоновской, превратилась в сплошной зеленый туннель... Не успели осыпаться свечи каштанов, как расцвела белая акация. Тут я умолкаю, потому что лучше А.И.Куприна все равно не напишу.
Иду по улице Горького по направлению к Соборной площади. Навстречу экскурсия: ребята с рюкзачками и молодая учительница. «Что вы все смотрите под ноги, — патетически восклицает она, — смотрите какая природа!» (Меня развеселила эта «природа» в центре города) Но мальчишки упорно смотрят вниз: зазеваешься — споткнешься, угодишь в яму и, чего доброго, сломаешь ногу. То, что когда-то было тротуаром, превратилось в подобие проселочной дороги с колеей, засохшей после дождя... Ходьба по одесским тротуарам — испытание нервов и высокое искусство. Одесситки им овладели в совершенстве. Смотреть, как они дефилируют в туфлях на шпильках без задников — все равно, что наблюдать работу акробата под куполом цирка без страховки. Отправляя нас с мужем в город, друзья предупреждали: под стенкой не ходить — на голову может обрушиться балкон (такие случаи бывали, после чего все балконы в старых домах объявлены аварийными); смотреть под ноги — ямы и провалы не ограждаются; менять деньги в определенном месте, где курс выше; пить только запечатанную бутылочную воду. И так далее. О воде. Водопроводная вода непригодна для употребления, и горожане покупают воду из артезианских колодцев — 20 литров за 9 гривен. Воду привозят в запечатанных канистрах и хранят в больших бутылях. При экономном расходовании хватает на неделю для небольшой семьи. Бизнес процветает. Проблема воды в Одессе сегодня почти так же актуальна, как двести лет назад. Александр Сергеич как в воду глядел.
Пересекаю Троицкую, бывшую Ярославского. Эта часть улицы замечательна тем, что она превращена в платную автостоянку. Такой, наверное, нет нигде. Машины стоят впритык к окнам вкривь и вкось. Как они выбираются из этой каши — непонятно. Как чувствуют себя жители, когда утром начинается разъезд, нетрудно себе представить. Впрочем, никого это не беспокоит. Стоянка имеет свои преимущества: она охраняется и освещается, благодаря чему ночью эта часть улицы безопасна. На правой стороне улицы на своем посту стоит нищенка — старушка-армянка. Моя подруга регулярно дает ей пару гривен. Как-то спросила, где она живет, чтоб занести продукты — муку, немного масла, вермишель — в каждой семье есть излишки от щедрот еврейских благотворительных организаций. Но старушка ответила, что продукты ей не нужны, а нужны деньги. У нищих в Одессе своя собственная гордость.
Миновала серый куб измерительного техникума. Студенты пестрой стайкой сидят на ступеньках с раскрытыми конспектами — скоро сессия. Осторожно пересекаю покрытую брусчаткой улицу Франца Меринга (Нежинскую? Запутаешься с этими новыми-старыми названиями). И вдруг колдобины исчезли, под ноги легла фигурная плитка... Поднимаю глаза — надо мной незнакомое здание с колоннами. Когда-то здесь был кинотеатр «Одесса». Неужели это он? Сияет свежей краской и рекламой. Тут и бар, и казино, и кинотеатр и еще что-то. Огибаю огромный и нелепый дом Попудовой, первый этаж которого уже почти полностью распродан под магазины и офисы. Место бойкое и поэтому дорогое... Передо мной чудо из чудес: Собор, воссозданный точно по чертежам. Первый я не помню, его взорвали, когда мне было семь лет. Мы тогда жили на Черноморской и моим «прогулочным двориком» был Парк Шевченко. Очевидцы говорят, что, когда Собор взрывали, раствор держал так крепко, что кирпичи ломались пополам. Звонница гордо вознеслась над площадью, и купол уже возведен и покрыт медью. Тома де Томон проектировал собор и звонницу отдельно, потом их соединили галереей. Собор потерял в стройности, но стал внушительней. Сейчас он практически закончен, ведутся внутренние работы, но службы уже идут. В воскресенье 11 мая в соборе отмечался День женщин. По бокам алтаря стояли две большие урны, в которые скромно одетые прихожанки бросали деньги — кто сколько может... Как должно быть велика была потребность города в Соборе, если свои кровные гривны люди тратят не на насущные нужды, которых ох, как много!.. Пересекаю Соборную площадь. Футбольные фанаты на своем месте — под каштанами. Слева гордо возвышается на своем пьедестале Воронцов. В ближней перспективе, на углу Преображенской и Дерибасовой — разукрашенное коричневым орнаментом и увенчанное шпилем здание. Неужели это здание канцелярии наместника, куда захаживал Пушкин? Там был ювелирный магазин «Радуга», а в подвале в доисторические времена — знаменитая пивная «Гамбринус», воспетая Куприным. Здание купило греческое консульство и решило его приукрасить... Но при чем тут на строгом классическом здании эти коричневые полосы, этот торчащий совсем из другой эпохи шпиль? Это же исторический памятник!.. Жаль — Одессу «украшают» кому не лень, каждый по своему разумению.
Присела на скамеечку, две женщины гостеприимно потеснились. Говорили о ценах. Встряла в разговор, посетовала на дороговизну, встретила понимание. Одесситы все время что-то подсчитывают и долго помнят цены — признак бедности. Население Одессы разделилось на очень бедных, коих подавляющее большинство. И очень богатых. Средний класс если и был, то испарился под тяжестью непомерных налогов и взяток. Одесса бурно приватизируется. Обреченные дома смотрят на улицу пустыми глазницами. Их уже купили и либо снесут, либо перестроят. Строятся казино, дискотеки, рестораны кафе, банки, фешенебельные загородные особняки и элитные многоквартирные дома в городской черте. Квартира в таком доме, говорят, тянет на четверть миллиона долларов, а то и побольше... Не строится доступное жилье для бедноты, дешевые столовые и детские сады.. Стоят и закрываются заводы, зато открываются бутики, салоны красоты, секс-шопы, интернет-кафе, пивные бары, и мебельные магазины. Последних особенно много. Кто в этом нищем городе покупает эту дорогую дизайнерскую мебель? Ведь те, кому она по карману, выписывают ее из Италии. Промышленность Одессы практически умерла. Табачная фабрика на Тираспольской вместо 40 наименований сигарет сейчас выпускает только два. Самые красивые дома в сегодняшней Одессе это — банки. Снабженные пуленепробиваемыми стеклами и мощными дубовыми дверями, они выделяются добротностью отделки и красотой экстерьера. Морской банк расположился в бывшем дворце персидского шаха, на Гоголя, где был Дом народного творчества и техникум политпросвета. Со всех сторон его окружают чугунные решетки. Такой красоты литье я видела лишь в Париже и на балконах Нового Орлеана. Подсвеченный прожекторами, бывший шахский дворец из грязно-серого ставший нежно-бежевым, парит над обрывом. Какое, к черту, народное творчество, какой культпросвет? Все эти сантименты детской болезни остались в далеком прошлом. Беда в том, что большинству населения класть в банки просто нечего, а те, у кого деньги есть, банкам не доверяют и предпочитают держать их под матрасом. Что тоже далеко не безопасно. Не успев достроить развитой социализм, Одесса смаху въехала обратно в капитализм. Такое вот поступательное движение назад. Пока капитализм еще вполне дикий, но оптимисты считают, что когда-нибудь он цивилизуется...
Бывший дворец графа Воронцова он же бывший дворец пионеров, приватизован мэрией. В самом деле, чем Боделан хуже Воронцова? На фоне обнищавшего и разрушающегося города роскошные приватизированные вкрапления смотрятся вызывающе. Боделана называют «мэром Одессы, но не одесситов».
Продается все. Проданы гостиницы Красная и Лондонская. Сейчас продается «Пассаж». За триста тысяч гривен продан Зеленый театр. По цене однокомнатной квартиры пошла популярная баня на улице Ленина.. За гроши проданы санатории «Приморье», «Украина», «Чувырина», «Аркадия». Зато построена роскошная пятизвездочная гостиница «Моцарт» на углу Ланжероновской и Театральной площади, против оперного театра.
Номер стоит «всего» 300 долларов. Говорят, что там во время гастролей жила сама Алла Борисовна. Вполне может быть. В летнем кафе, прямо против бывшей доски почета, мы заказали «императорские блинчики». Официанты были расторопны, с моря дул приятный бриз, недоставало только Моцарта. Оперный театр уже, слава Богу, поставили на сваи, теперь идет внутренний ремонт. Говорят, что театр все-таки работает, но в тот вечер он был темен и безмолвен.
«При Кравчуке исчезло наше пароходство, при Боделане Одесса перестала быть курортом, — говорит моя подруга, много лет водившая экскурсии по Одессе. — Сейчас туристам просто нечего показывать». В самом деле, не показывать же виллы «новых украинцев», которые выросли, как грибы после дождя на месте бывших санаториев и домов отдыха. Хотя многие из них являются шедеврами домовой архитектуры. Выстроенную в средиземноморском стиле фазенду Михал Михалыча можно было бы и показать — классик все же. (Не при жизни, конечно, пусть он будет здоров сто двадцать лет.)
Украшенная неоновыми вывесками и крикливой рекламой, Одесса напоминает бывшую красавицу, стареющую под толстым слоем грима. По части рекламы одесситы с честью поддерживают международную репутацию хохмачей. Как вам, например, такое меню: «Живая морская рыба, акулье филе, свежие устрицы, жареное мороженое...» Пивные ларьки гордо именуются и «Пивными академиями». Популярно «Душевное пиво»). Кафе-закусочная (в здании бывшего кинотеатра Горького) называется «Жарю-парю». Напротив — элитный ночной клуб-казино «Мираж» с затененными стеклами и сверкающей рекламой. Говорят, там любят оттягиваться «новые русские». Или все же украинцы? На смеси французского с нижегородским вывеска: «Брейлиз з Лондону». Шо це таке? Тяготение к западной цивилизации принимает дикие формы: «Секондхэнд», «Топ-Сэндвич», «Топ пица». И хоть бы по-английски, а то кириллицей.
Читайте статью Беллы Езерской «БЛЕСК И НИЩЕТА ОДЕССЫ» в печатной версии журнала «Чайка». Информация о подписке в разделе «Подписка».
Добавить комментарий