 |
| Георгий Гогнидзе в роли Скарпиа в "Тоске" на сцене Метрополитен Опера. Постановка Лука Бонди, 2009 г. Photo by Ken Howard / Metropolitan Opera |
|---|
Под этим сталинским лозунгом МЕТ открыл зимний сезон новой постановкой "Тоски". И впрямь, пора было сменить 30-летней давности антифашистский спектакль Франко Дзефирелли и вернуть оперу в то время, которое в ней отражено, то есть в июнь 1800 года. А аналогии пусть проводит зритель, если ему хочется.
Пуччини увидел Сару Бернар в роли Флории Тоски в драме Викториена Сарду. Потрясенный ее игрой, решил написать на сюжет пьесы оперу и заказал либретто Луиджи Иллики. В центре были поиски сбежавшего из тюрьмы политического преступника Анджелотти. Поисками руководил шеф тайной полиции Скарпиа. Любовная линия была подчинена политической интриге. Премьера состоялась в Риме в 1900 году. Пьеса Сарду давно забыта, а опера Пуччини второе столетие покоряет слушателей. Новую постановку МЕТ осуществил швейцарец Лук Бонди. Она, в отличие от осовремененной интерпретации Франко Дзефирелли, традиционна, и, в целом, соответствует эпохе и характерам.
Проблемы начались в день премьеры 24 сентября. У Джеймса Ливайна был приступ радикулита, и его за пультом сменил штатный дирижер Джозеф Коланери. Баритон Георгий Гогнидзе, исполнявший партию Скарпиа, простудился, и предупредил дирекцию, что он петь не сможет. Дублера у Гогнидзе не было, и он вышел на сцену, но в конце первого акта стало ясно, что продолжать он не в состоянии. Нужно было что-то срочно предпринимать. Это было ЧП. Администрация нашла единственно возможный выход из создавшейся ситуации: баритон Карло Гуельфи пел ее за сценой по нотам, а Гогнидзе проговаривал текст и играл. Интернет разразился возмущенными откликами: как может такая компания, как МЕТ, не иметь опытного певца в гриме и костюме, готового заменить заболевшего... Конечно, у исполнителей ведущих партий обязательно есть дублеры, страхующие их в случае болезни — таково правило. Но в том-то и дело, что Гогнидзе сам был дублером: он уже шестой раз подменял Юха Юситало, который давно болел. Когда я слушала "Тоску" 14 октября, он уже был в голосе, и его красивый баритон звучал в полную силу. В роли Скарпиа он явил достаточно редкое сочетание вокальных данных, драматического таланта и внешности. Его Скарпиа — красивый, крупный, фактурный мужчина, но при этом властный, коварный, хитрый и жестокий. Недаром убившая его Тоска смотрит на него, мертвого, и говорит, словно не веря своим глазам: "И этот человек держал в страхе весь Рим!"
После спектакля мы говорили с Георгием Гогнидзе об этой роли, и не только о ней.
— Каким вы видите своего героя? Барином, сибаритом, любителем красивых женщин? Во втором акте вы возлежите на диване в окружении трех красоток.
— Отчасти это так. Но это не главное. Тито Гоби писал в своих воспоминаниях, что римляне 40 лет спустя праздновали смерть Скарпиа — так они его ненавидели. Скарпиа был настоящим диктатором, ему была дана вся полнота власти, и он ею пользовался. Битва между французами и австрийцами за Италию приближалась к завершению. Наполеон взял Милан, Павию и приближался к Риму. Папа покинул город, в Риме осталась только королева Неаполитанская и карательная полиция. И Скарпиа выслуживается, выискивает крамолу. Он ни перед чем не останавливается. У него титул барона, он любит изображать из себя аристократа, но он не аристократ ни по рождению, ни по воспитанию, и титул он получил недавно. Он опытный криминалист, у него звериная интуиция. Он мастер интриги и садист по натуре.
— Любит ли он Тоску?
— Нет. Он вообще не способен никого любить. Но он ее желает и добивается всеми доступными ему средствами. Очень жестокими. В первом акте он поет: "Я сегодня наслаждаюсь женщинами, завтра их бросаю". Он, может быть, и хотел полюбить, но не может. Он не знает, что такое любовь. Он завидует Марио, которого любит Тоска: его никто не любил.
— Расскажите об эпизоде, который случился с вами на премьере.
— Я простудился и заболел. Об этом я заявил утром. Меня осмотрел врач и запретил петь. Но я знал, что у меня нет дублера, и все-таки спел первый акт. Но во втором отказался петь, потому что мог потерять голос. Мой педагог всегда говорил: если ты болен — не пой, сколько бы тебе ни платили.
— Расскажите о себе.
— Я поступил в Тбилисскую консерваторию в 1991 году, а закончил в 1998: после окончания я два года проучился в аспирантуре — изучал камерный репертуар. Свою первую роль я спел на 4 курсе — это была партия Жермона из "Травиаты". Я начал свою карьеру в Тбилисском оперном театре, когда мне было 24 года. Я пел Ренато в "Бал Маскараде", Елецкого в "Пиковой даме" и Риголетто. Мне не давали больше 12 спектаклей в год, чтобы не перегружать голос, но я должен был находиться в театре, чтоб развивать артистические данные. В Тбилисской опере я проработал семь лет.
— Как вы попали в МЕТ?
— После Тбилиси я переехал в Германию. Начинал в немецком национальном театре в Веймаре. Старался прослушиваться в больших театрах. Однажды был на гастролях в Японии, там меня услышал маэстро Лорен Мазель, главный дирижер Нью-йоркской филармонии, и пригласил в ла Скала на роль Жермона. А в 2008 году он пригласил меня в Нью-йоркскую филармонию на роль Скарпиа в концертном исполнении "Тоски". Я спел пять спектаклей, был большой успех. Видимо, кто-то из МЕТ меня там услышал, и меня пригласили на подстраховку в Тоску. В этом же году я пел "Риголетто" в МЕТ, и "Макбет" в Дойче опера в Берлине. В весеннем сезоне буду петь Скарпиа и Риголетто в Метрополитен опера. Живу я с семьей в Веймаре, у меня двое детей. Сейчас мне 39 лет.
На этом злоключения "Тоски" в этом сезоне не кончились: 14 октября, открыв программу, я обнаружила в ней бумажную полоску, на которой обычно печатается имя дублера. Заболела исполнительница заглавной роли Карита Маттила. Подменяла ее Мария Гаврилова. Публика шла на Маттилу, и естественно, была разочарована. К тому же цены на билеты были "премьерные". А в конце были долгие овации. Публика приняла и полюбила Тоску Марии Гавриловой.
О системе замены и о работе дублеров мы говорили с Марией Гавриловой, солисткой Большого театра. Она оказалась прелестной, женственной, очень русской Тоской, с сильным и красивым сопрано — недаром на Западе ее называют "славянским чудом".
— Какой у вас голос? Лирическое сопрано? Или драматическое?
— Мой голос называется лирико-спинто. Это значит, что я могу петь партии драматического сопрано и чисто-лирические. Скажем, Тоску, "Травиату" и Татьяну. И даже Кармен могу петь, хотя это считается меццо-сопрановая партия.
— Как давно вы в Нью-Йорке и каковы ваши планы?
— Я здесь с половины августа, как только началась работа над этой постановкой. О том, что Карита заболела, и я буду ее подменять, мне сообщили накануне.
— Как готовят дублеров?
— Нас готовили параллельно. Я прошла через те же репетиции, что и Карита. Я смотрела, как она работает. У меня были отдельные репетиции и с режиссером, и с дирижером; костюмы мне шили по мерке — такие же, как у Кариты. Ну, а потом нужно было поддерживать форму — это уже моя забота. Бывало, что я совсем не выходила на сцену, потому, что все были здоровы. Но все равно, моё "ничегонеделание" оплачивается, и неплохо.
— Во время спектакля дублер должен находиться в театре?
— Не обязательно. Я живу недалеко и могу быть дома. Но, если идет трансляция по радио или телевидению, подменяющий обязан быть в театре.
— Ваш контракт с МЕТ длится 4 месяца. Вы — солистка Большого театра. Вас отпускают, или бывают сложности?
— Я не очень занята сейчас в Большом. Я пою в "Царской невесте" и "Иоланте". Сейчас вот обещают дать "Тоску".
— После Метрополитен — почему бы нет!
— Вот именно (смеется). Мой репертуар, в основном, формировался в МЕТ. Я страховала Кариту Маттилу в "Мадам Батерфляй" и в "Манон Леско".
— Где, и в каких спектаклях вы были заняты в основном составе?
— В Гамбурге я пела в "Мадам Баттерфляй", в Дрездене — в "Трубадуре", в Балтиморе — в "Евгении Онегине", в Вирджинии — в "Андрее Шенье".
— Есть ли роль, о которой вы мечтали, но которую не пели?
— Есть! "Травиата". Там в первой арии Виолетты, на первых же страничках — гаммочки, гаммочки. Колоратура. Очень трудная партия.
— В сцене со Скарпия у Тоски есть замечательная ностальгическая ария Vissi d'arte, vissi d'amore. Мне она всегда казалась несколько неуместной в напряженной обстановке кабинета шефа полиции, когда за стеной пытают Каварадосси, а Скарпиа ставит ее перед выбором, и она в ужасе мечется. До воспоминаний ли тут? (Кстати сам Пуччини считал, что эта ария задерживала стремительно развивающееся действо, и вставил ее по настоянию Иллики). А вам так не кажется?
— Мне кажется, что в этой арии она разговаривает не со Скарпиа, а с Богом. Но режиссер хотел, чтобы этот монолог был обращен к Скарпиа — так в партитуре. Мол, я только пела, только любила, никому не причинила зла, за что мне эти муки. А убить она его решила уже после этой арии, когда ей на глаза попался нож на обеденном столе. Между прочим, я за последнюю неделю "зарезала" еще трех Скарпиа!
— То есть как это?
— Репетировала с тремя исполнителями этой роли. Все три разные, но по-своему очень интересные. Может быть, администрация, обжегшись на молоке, дует на воду: готовит дублеров для Гогнидзе? (смеется)
— Кончается ваш контракт, и вы улетаете домой в Москву, в родной театр, к любимому мужу, к друзьям. Счастливого пути! До встречи в новом сезоне!
Из истории оперных замен
Когда готовилась первая постановка "Тоски" (1900 г.), тенор, которому была поручена роль Каварадосси, в силу каких-то причин отказался петь. Пуччини на замену прислали неизвестного молодого человека с "золотым голосом". Маэстро, уставший от "золотых голосов", сел за рояль и саккомпанировал ему арию "Свой лик меняет вечно". Когда певец закончил, Пуччини повернулся к нему на стуле и спросил: "Кто вас послал ко мне? Бог?" Молодого человека звали Энрико Карузо.
Еще один эпизод из недавнего прошлого.
Несколько лет тому назад, перед спектаклем все той же "Тоски" в Метрополитен опера заболел Лучано Паваротти. Во всяком случае, так он объяснил отказ петь. Самый дешевый билет на этот спектакль стоил 75 долларов, а самый дорогой — 1875. Был аншлаг. Кроме того, спектакль должен был транслироваться на большой экран на площади. Лучано заявил о своей болезни за два часа до занавеса. Разгорелся скандал. "Нью-Йорк таймс" напечатала статью под заголовком: "Толстяк не будет петь". Лучано не извинился. Джозеф Вольпе, художественный руководитель Метрополитен-опера, неоднозначно дал понять певцу, что его карьера в МЕТ на этом может закончиться. Роль Каварадосси спел Сальваторе Лиситра. Мой друг был на этом историческом спектакле. Он был потрясен. Зал аплодировал певцу стоя. Еще вчера никому не известный Лиситра стал знаменитым за один вечер. Он прочно вошел в репертуар МЕТ и стал одним из ее ведущих солистов.
Такая вот история.
Добавить комментарий