Интервью с внучкой Марка Шагала

Белла Мейер (на подиуме), внучка Марка Шагала, выступает на церемонии в ООН по поводу открытия восстановленного витража "Окно мира" Марка Шагала (на заднем плане). Окно было установлено в ООН в 1964 году в честь генерального секретаря ООН Дага Хаммаршёльда. Справа — Шахи Тарур, секретарь ООН по связям с общественностью. Нью-Йорк, 24 октября 2005 г. Photo by Mark Garten

Сначала — биографическая справка. Марк Захарович Шагал (урождённый Мойше Шагал или, как в русских документах, Мовша Хацкелевич Шагалов) родился в 1887 году в местечке Лиозно под Витебском. Живописи учился сначала у витебского художника Юдэля Пэна, потом в Петербурге в школе Николая Рериха, потом у Бакста. Ещё в Витебске Шагал познакомился с Беллой Розенфельд, которая стала его женой и единственной музой. В начале 20-х Шагал работает в московском Еврейском камерном театре. С 1923 года живёт в Париже. А с 1941-го — в Нью-Йорке. С 1947-го — опять в Париже. Умер в Провансе в 1985 году.

В Нью-Йорке живёт внучка Марка Шагала Белла Мейер. Она — доктор искусствоведения. Окончила Сорбонну. Посвятила себя цветочному дизайну. Я напросился к ней в студию.

Белла Мейер рассказала, что очень любит свою работу и с удовольствием выполняет заказы Бруклинской академии музыки (БАМ) по цветочному оформлению премьер и других мероприятий.

— Я люблю театр и всё, что с ним связано. Я считаю себя художником-декоратором. Но для меня материалом служат не краски, а живые цветы. Знаете, я часто во время работы чувствую связь со своим дедом и с мамой, она тоже была художником. Но чувству композиции, чувству цветового сочетания я училась у деда. И ещё для меня важно знать атмосферу, в которой будет стоять моё произведение. Например, мне заказывают цветочную композицию для празднования премьеры в Нью-Йорке трагедии Шекспира "Макбет". Я смотрю спектакль, вижу, как он решён, в каких декорациях, в какой световой и цветовой гамме. И этот характер учитываю потом в цветочном дизайне. Например, для вазы в этом случае я выбираю тяжёлый камень, или серый цемент, а не стекло. А вот этот букет из синих цветов и чёрных листьев я сделала для вечера балета. Мне нравится синий цвет. Раньше он был моим любимым.

Когда я впервые приехала в Витебск, на родину Марка Шагала, меня встретили там большим букетом синих и голубых полевых цветов, потому что это был любимый цвет моего деда. Синий — очень важный для него цвет. Он присутствует во многих его работах. В принципе, у меня нет цвета, который бы я не любила. Мы говорили на эту тему с дедом. Вернее, это он со мной говорил. Он любил говорить с нами, детьми, о красках. Например, он никак не мог смириться с тем, что чёрный и особенно серый были для него трудными цветами. Нам нравилось слушать, как он говорил о красках, о цвете. Возможно, поэтому я работаю с цветами, с букетами как художник: всегда сначала рисую эскизы моих цветочных композиций. Я специально изучала свойства разных цветов, чтобы знать, как придать им радостный вид в последние моменты их жизни.

— Я вижу у вас и сухие цветы. Вы и с ними любите работать?

— Нет, я не люблю сухие цветы, но я и не люблю выбрасывать цветы. Всё имеет свою прелесть. Мне нравятся не только сами цветы, но и стебли. Или вот, например, "Снежные ягоды" (snowberries). Они прекрасны в своих бело-розовых тонах. Я люблю также ярко розовый цвет, и пурпурный, и бордовый. Научилась любить оранжевый. Посмотрите, какие замечательные краски дарит нам природа! В природе даже безобразное, уродливое тоже прекрасно, как вот это странное тропическое растение, похожее то ли на цепкий хвост волосатой обезьяны, то ли на причудливо загнутую деку струнного инструмента. Иногда я в букетах использую плоды деревьев или кустов. Мне нравится сочетание тёмно-зелёного с ярко-зелёным. Когда у деда спрашивали, почему на его полотнах только букеты, а нет цветов в поле, он отвечал: "Они слишком прекрасны. Я не могу их рисовать". Я понимаю его. У Марка Шагала цветы — это символ невинности. Мы видим букетик то в руках невесты, то в губах козочки. Всё это немного цирк, а его персонажи — немного клоуны. В его букетах цветов есть и мистический смысл: это и жизнь, но и последние моменты жизни, потому что цветы сорваны, собраны в букет, и скоро умрут.

— Ваша мама, дочь Марка Захаровича тоже была художником, но об этом мало кто знает...

— Да, очень хорошим художником. В её картинах вы будто из окна смотрите на улицу и видите всё в дымке. Всё эфемерно. Она писала маслом, но было впечатление, что это акварель. Мама работала очень тонкими, маленькими кисточками. Дед любил её работы, но маме было трудно самоутвердиться. Ведь она была дочерью Шагала, и её всегда сравнивали с ним, говорили: "Нет, это не Марк Шагал". Конечно, она была другой. Но она не могла отстоять себя и ушла в тень. К тому же она много занималась и детьми, и делами своего отца. Ей было не до себя.

— Она дала вам имя Белла потому, что дед хотел запечатлеть имя любимой жены, или сама ваша мама хотела назвать вас в память о вашей бабушке?

— Она сама дала мне это имя. Её мать умерла преждевременно в 1944 году, когда семья жила в Нью-Йорке. Мама и бабушка были очень дружны. В мамином архиве я нашла много писем. Бабушка Белла и моя мама Ида писали друг другу почти каждый день. Обсуждали живопись Марка Шагала... Белла и Ида нуждались друг в друге. И ещё до моего рождения было ясно, что если родится дочь, её назовут Беллой. Но появилась не одна дочь, а две. Поскольку я родилась первой из близнецов, мне первой досталось имя бабушки.

— Я вижу у вас много фотографий, где вы вместе с дедом, Марком Шагалом.

— На фотографиях Марк Шагал почти всегда улыбается. Одна из моих самых любимых фотографий, где мама и дедушка смотрят друг на друга. Он был большой ребёнок и в своих картинах, и в жизни. Детское свойство всему удивляться и во всём видеть красоту — это у нас семейное.

...Мы с Беллой Мейер проговорили несколько часов. Я рассматривал рисунки Шагала, эскизы, которые редко можно увидеть вне этой студии... Плакаты выставок Шагала... Его автографы... Этим окружила своё рабочее место Белла Мейер. На улице, рядом с домом стоит ярко раскрашенный микро-автобус. Он — единственный такой в Нью-Йорке. На нём надпись Fleurs Bella. В нём Белла перевозит свои работы в галерею или заказчикам.

...Вот так живёт и работает жизнерадостный человек, внучка Марка Шагала, не слишком приспособленная к тяготам жизни, иначе зарабатывала бы похоронными венками, а не букетами. Немного наивная, глядящая на мир, будто на цветы, восторженными детскими глазами, как её великий дед.

…У меня было ощущение, что я побывал в гостях у самого Марка Захаровича…